Июнь давно уже является месяцем прославленного советского поэта Онегина Гаджикасимова. 4 июня 1937 года он появился на свет, и сейчас ему исполнилось бы 85 лет. А 30 июня 2002 года, то есть ровно двадцать лет назад, Онегин Гаджикасимов покинул этот свет и ушел, как говориться, в лучшие миры. С некоторых пор зародилась традиция: 30 июня на кладбище маленького села Лямцино Домодедовского района Московской области собираются почитатели и друзья Онегина Гаджикасимова, чтобы еще раз вспомнить о нем и попеть хором вполголоса его чудесные песни.
Родившийся в Азербайджане поэт Онегин Гаджикасимов был уникален тем, что, будучи воспитан в исламской традиции, стал неотъемлемой частью русской культуры, причём не только литературной, но и религиозной. Известен случай, когда дед Онегина пророчествовал о том, кем станут его внуки. Он сказал про всех детей, пришедших к нему в гости, причем, как оказалось позже, ни в ком не ошибся. А когда дошла очередь до маленького Онегина, дед молвил: «А этот станет русским!» Далее случилось именно так, как он предрёк: Онегин вырос в известного русского поэта, а во второй половине жизни принял Православие…
Онегин Гаджикасимов стал удачным «проектом» своей мамы. Его мать — Махтабан-ханум Гаджикасимова (1905—1980) — была знатоком и ценителем русской литературы. Она преподавала в Азербайджанском педагогическом институте. В год рождения сына отмечалось 100-летие со дня смерти Александра Сергеевича Пушкина, и поэтому первенец был назван в честь любимого героя матери — Евгения Онегина. (К слову, младший брат Низами, который родился в 1942 году, был назван в честь персидского поэта Низами Гянджеви, 800-летие которого тогда отмечалось). Посвящая сына в историю русской литературы, она верила что её Онегин тоже станет известным поэтом или писателем.
Отец Онегина — Юсиф-бей Гаджикасимов (1892—1960) —являлся потомственным дворянином, окончил юридический факультет Московского университета. Он рано увлёкся идеями социал-демократии, потратил почти всё своё наследство на помощь неимущим. С радостью воспринял революцию 1917 года. Пошёл работать в НКВД, в отдел, который занимался экономическими преступлениями. После войны, на фоне негативного отношения к фронтовикам, уволился из органов, и стал преподавателем латинского языка в Азербайджанском Государственном Университете.
Онегин получил очень хорошее воспитание, а тяга к сочинительству проявилась даже в быту: когда он служил во флоте, то написал более восьмиста писем своей возлюбленной, проникнутых любовью и романтикой. Демобилизовавшись, Онегин с первого раза поступил в столичный Литературный институт имени Горького. Ещё будучи студентом, Гаджикасимов начал сочинять песни. 1965 год стал знаменательным для поэта: в показанном по Центральному телевидению «Новогоднем огоньке» его песню исполнили Муслим Магомаев и Лариса Мондрус — это маркер большого успеха. Теперь уже с ним ищут контакты самые популярные композиторы, понимая, что стихи Гаджикасимова выводят их песни на самый высокий уровень.
Песни на стихи Онегина Гаджикасимов исполняли Муслим Магомаев и Лариса Мондрус, Полад Бюль-Бюль Оглы и Аида Ведищева, Тамара Миансарова и Ирина Бржевская, Нина Бродская и Валерий Ободзинский. Для юной грузинской певицы Ирмы Сохадзе он сочинил песни-шутки «Кенгуру» и «Зачем?».
Всё детство моего поколения прошло под песни, стихи для которых сочинял поэт Онегин Гаджикасимов. Они не были фоном нашей жизни в 1960-е годы. К его песням надо были прислушиваться, так как в каждой рассказывалась история любви. Это было ново и необычно. Потому что ранее, если пелось о любви, то о любви к Родине, к матери, к коммунистической партии, а Гаджикасимов писал о чувствах и переживаниях молодого человека, который влюбился в девушку и… не знает, как ей сказать об этом. Вот Гаджикасимов и рассказывал молодым людям, как перестать смущаться и преодолеть робость, как набраться силы духа, чтобы признаться избраннице в своих чувствах. Фактически его песни стали для нашего поколения своеобразным «учебником» любви, и многие романтические, а порой даже безрассудные поступки, которые совершали влюбленные юноши, брали своё начало в песнях Гаджикасимова. При этом сами стихи не являлись новаторскими в плане стихосложения. Они были написаны в традиции русской поэзии, когда в стихах содержалась не просто метафора или гипербола, а целая история с началом, кульминацией и финалом.
Поскольку в 1960-х годах во всем мире произошел эстрадный бум, то нашу страну буквально заполнили зарубежные шлягеры. В Советском Союзе было принято переводить тексты иностранных песен на русский язык. Это не было установкой партийных идеологов, так требовал сам российский слушатель, которому одной энергетики, присущей западной песне, явно недоставало, ему хотелось вникнуть в суть. Онегин Гаджикасимов начинает переводить тексты зарубежных песен, да так удачно, что к нему выстраивается очередь из молодых коллективов. Несметное количество иностранных песен стали достоянием российской культуры благодаря изумительным переводам Гаджикасимова. Он перевёл на русский «Богему» Шарля Азнавура, «Делайлу» Тома Джонса, «Портрет работы Пабло Пикассо» польского пианиста и композитора Владислава Шпильмана. Эти переводы поэтичны и пронзительны, недаром вся страна подхватила эти песни.
Но, наверное, самый известный перевод Гаджикасимова – это «битловская» песня «Girl» («Девушка»), которую исполнил Валерий Ободзинский. Перевод получился настолько тонким и актуальным, что мальчишки во всех краях нашей огромной страны исполняли её под простую акустическую гитару, будучи уверенными, что эти стихи сочинил не профессиональный поэт-песенник, а парень из соседнего двора.
В те времена среди самых широких кругов советской молодежи существовали мечта: дать ответ «Битлам». Но не просто «Битлам», а именно песне «Girl». И таким ответом стала песня «Алёшкина любовь», которую написали Онегин Гаджикасимов и композитор Сергей Дьячков.
«Сочинив эту мелодию, я пошел к Павлу Слободкину, с которым когда-то учился, - вспоминал Сергей Дьячков. – Тогда он был руководителем ВИА «Весёлые ребята». Я проиграл ему мелодию, и он сразу позвал Гаджикасимова, сел с поэтом и рассказывал ему, о чем должна быть песня. Он всё угадал! И Гаджикасимов всё угадал!»
Считается, что эту песню впервые исполнил ансамбль «Весёлые ребята», но записывали её, что называется, всем миром. Знаменитое гитарное вступление для этой песни сочинил Вячеслав Добрынин, выступавший тогда в составе столичной рок-группы «Орфей», а музыкант другого популярного ансамбля «Скифы» Юрий Валов сыграл это вступление на 12-струнной гитаре. Солист «Весёлых ребят» Юрий Петерсон вспоминал, что басист юной «Машины времени» Александр Кутиков выпросил у известного музыканта футляр, в котором лежал музыкальный инструмент, чтобы донести его до студии.
Тираж пластинки с записью песни «Алёшкина любовь» перевалил за 14 миллионов экземпляров. А сколько сотен тысяч раз эта песня была переписана на магнитофоны! А сколько раз её нарезали на целлулоидные пластинки в студиях звукозаписи! Так эта песня Гаджикасимова стала поистине «народной».
Но в силу своего имени Онегин Гаджикасимов был обречен на пушкинский сюжет про Моцарта и Сальери, где Моцартом стал сам Гаджикасимов, а роль Сальери исполнил другой поэт-песенник Лев Ошанин. Сам неплохой поэт, Ошанин, совсем как пушкинский Сальери, позавидовал той лёгкости, с какой Гаджикасимову удавались песни.
В 1971 году в газете «Советская культура» вышла разгромная статья Льва Ошанина о том, как коверкается русский язык в современных песнях на примере текстов некоторых популярных поэтов, в том числе - Онегина Гаджикасимова.
«Давление началось в начале 1970-х: то 100-летие Ленина, то преследование всяких «западных влияний», но самое страшное — это статья Ошанина в «Советской культуре», — рассказывал Сергей Дьячков. — Та статья была направлена против Гаджикасимова и еще нескольких поэтов. Некоторым из них удалось отбиться, а Гаджикасимова полностью закрыли. Ошанин — великий поэт. Это — человек-глыба. Я преклоняюсь перед ним. Но его проблема состояла в том, что он не умел писать стихи на музыку, для него это было очень непонятным делом. В 1969 году не стало Аркадия Островского, с которым Ошанин написал много песен — «Солнечный круг», «А у нас во дворе» и другие. И так получилось, что больше он ни с кем не мог работать…»
Возможно, Ошанин просто хотел начать полемику на больную тему, но Гаджикасимов давно уже раздражал официальные инстанции. Говорят, что тогдашний министр культуры Екатерина Фурцева не раз давала понять: несправедливо, что Гаджикасимов получает такие высокие гонорары и при этом не написал ни одной песни про партию. Кроме того, власти припомнили Гаджикасимову строки из его «Восточной песни»:
«Пусть твердят, что пишет каждый в девятнадцать лет,
В каждой строчке только точки после буквы «Л»,
Ты поймешь, конечно, все, что я сказать хотел.
Сказать хотел, но не сумел…»
Кто-то наверху усмотрел в этих точках намек на имя «Ленин», и власти вообще запретили проигрывать эту песню по ТВ и радио. По приказу Сергея Лапина, возглавлявшего Всесоюзное телерадиовещание, Гаджикасимова отлучили от эфира, а пленки с записью его песен были размагничены.
Конечно, современный Сальери не отравил своего Моцарта… Хотя, можно сказать, что отравил, выдавив соперника из творческой жизни.
Но миллионы советских слушателей отказались подчиняться диктату идеологов с телевидения. Пусть песни Онегина Гаджикасимова исчезли из эфира, зато они надежно хранились в людских сердцах. И вряд ли какое застолье обходилось без той песни, которую пел Полад Бюль-Бюль оглы и которую так сильно обругал Лев Ошанин:
«Ты мне вчера сказала, что позвонишь сегодня,
Но не назвав мне часа, сказала только: «Жди».
И вот с утра волнуясь, я жду у телефона,
И беспокойно сердце стучит в моей груди…»
Эх, что бы сказал Ошанин, если бы услышал современные «вирши», которые исполняют «Ласковый май» или Нилетто? Попросил бы он у Гаджикасимова прощения?
Да, Гаджикасимов продолжал писать песни и сценарии, но добраться до своего слушателя ему стало нелегко. И вдруг он куда-то исчез из поля видимости своих друзей, коллег и знакомых. Его пробовали искать, но безуспешно. Пошли слухи: то ли Онегин спился, то ли умер. Но ближе к 1990-м пришло сообщение, что поэта видели среди монахов Оптиной Пустыни.
Уже потом появились сообщения, что Гаджикасимов ещё в 1985 году стал верующим. Священное писание Онегину буквально подсунула Анна Качалина, главный редактор фирмы «Мелодия». Гаджикасимов оказался под таким сильным впечатлением от прочитанного, что однажды, никому ничего не сказав, сел в поезд и поехал подальше от шумной Москвы. Он вышел на отдаленной белорусской станции, зашёл в православную церковь и принял крещение. Онегину тогда было 49 лет.
В декабре 1988 года Онегин, пожертвовав все свои сбережения церкви, уехал послушником в Оптину пустынь. Он стал одним из первых поселенцев монастыря, отстраивал полуразрушенную святыню.
Поначалу Гаджикасаимов нёс послушание привратника. В 1991 году он принял монашеский постриг с именем Силуан - в честь святого Силуана.
Среди биографов Гаджикасимова принято считать, что постриг разделил жизнь поэта надвое: до и после. На мой взгляд, никакого такого разрыва жизни не существует. Бог есть Любовь, и Онегин, сочиняя стихи про любовь, фактически всю свою жизнь служил Богу. Но он был уязвлен, что ему, человеку глубоко порядочному и честному, воспитанному на социалистических идеалах, советские власти фактически заткнули рот, запретив петь о любви.
В 1985 году, когда началась перестройка, многие запреты, касавшиеся музыки, были отменены. Но Гаджикасимов, умудрённый горьким опытом, не поверил словам Горбачёва, восприняв их, как очередную «разводку». И тогда Онегин решил сделать радикальный шаг, уйти из социума и служить Богу иначе, нежели он это делал раньше.
К слову, Гаджикасимов был не единственным, кто тогда не поверил в перемены. В середине 1980-х многие художники, музыканты и поэты ушли в сторону, приняв монашеский постриг. Они исчезали из мирской суеты, и лишь спустя какое-то время приходили вести, что их видели в тех или иных монастырях. Но в отличие от многих Онегин, старался скрывать от всех свою прежнюю мирскую слав, расписывавшись в журнале дежурств как «Гакасимов».
Уникальные дарования Онегина проявились и в монастыре — он оказался великолепным проповедником. Гаджикасимов (отец Силуан) слышал людей, чувствовал их чаяния — и люди ехали в Оптину, чтобы поговорить именно с ним.
На просторах Интернета сохранились воспоминания прихожан:
«Обладая невероятной мощью характера, своим примером и умением понимать любого приходящего к нему и просящего о помощи, отец Силуан укреплял в вере. О любви он учил всегда, и главным образом выделял ту самую любовь и милосердие. Но величайшего благоговения исполнялся в тот момент, когда говорил о Боге. Временами, поучая в наставлениях, отец Силуан мог быть суров и даже, казалось, строг сверх меры, но сила, с которой он жалел, превышала ту меру в разы. Трепетная и трогательная была его любовь. Потому и истинная. Та, которую так боишься потерять».
Но завистники нашлись и здесь, в монастыре. Они позавидовали Гаджикасимову, что народ ехал именно к нему, а не к ним. Как рассказала писательница Ольга Соколова в книге «Песня, перешедшая в молитву», выпущенной издательством «Духовное преображение», Гаджикасимова буквально вытолкали из Оптиной пустыни, обвинив чуть ли не в колдовстве.
С 1994 года отец Силуан поселяется в Подмосковье. Снимает комнату в Домодедове и ходит молиться в храм, расположенный в селе Лямцино. Прихожане полюбили высокого статного седовласого монаха за его скромность, простоту и за его вдохновенные проповеди. Он всегда был открыт для любой аудитории. Образованный, эрудированный, он прекрасно ориентировался не только в духовных вопросах, но и в науке, медицине, искусстве и умел поговорить на самые разные темы. На проповеди отца Силуана приезжало много людей из самых отдалённых мест.
Его разыскивали и коллеги из прошлой жизни, но он избегал встреч с ними, так как для него возврат к прежним занятиям казался ненужным соблазном.
В 1995 году Онегин принял Великую схиму с именем Симон.
Великая схима — это совершеннейшее отчуждение от мира для соединения с Богом с помощью молитв. Монах, принявший великую схиму, называется схимонахом, или в просторечии схимником.
Ещё перед уходом в монастырь доктора диагностировали у Гаджикасимова начинающееся онкологическое заболевание. Но, как рассказывают, во время жизни в Оптиной пустыни болезнь словно замерла и не давала о себе знать. Когда же он покинул монастырь, онкология начала развиваться стремительно и неуклонно. Вскоре у отца Симона начались сильные боли. Его ноги были в трофических язвах, и когда он снимал сапоги, они были полны крови. За несколько месяцев до смерти он уже почти не мог ходить и не мог самостоятельно посещать храм.
30 июня 2002 года отец Симон, в миру известный, как Онегин Гаджикасимов, скончался.
Похоронили его на кладбище села Лямцино Домодедовского района Московской области. На могиле стоит православный крест с надписью: «Схииеромонах Симон (Онегин Гаджикасимов)». Над могилой сооружена беседка с голубым куполом, видным с пробегающей рядом дороги. 30 июня сюда собираются поклонники Онегина Гаджикасимова, поэта и проповедника любви. Соберутся они и в этом году…