На лавке сидел толстяк, он мило мне улыбнулся, я в ответ. Затем он подсел поближе и захотел что-то сказать, он было открыл рот, но тут с оглушительным визгом затормозила машина. Открылось окошко и выглянул Генрих, он почему-то был не за рулём, а сидел на пассажирском сиденье.
- Виктория, мечта моих грёз, рад тебя видеть! Присаживайся на заднее сиденье, и мы отвезём тебя в театр, - Генрих показался мне довольным и счастливым, и у меня закрались сомнения, что он мог бы кого-нибудь убить.
Я уселась сзади, водитель обернулся и буркнул недовольно что-то вроде приветствия. Я ответила, но подумала, какой невежда и хам, и откуда Генрих его «откопал». Машина тронулась, и я увидела, как Генрих нежно и с любовью посмотрел на водителя. Теперь понятно, почему водитель такой нелюбезный, не понравилось сказанное в мой адрес. Этот молодой красавчик является пассией Генриха — это очевидно. Я спокойно относилась к таким отношениям, но всегда с недоумением. Хотя, меня это не касается вовсе, мне просто нужно поближе познакомится с Генрихом. Надеюсь, красавчик Генриха не будет препятствовать нашему сближению. Мы подкатили к театру, Генрих выскочил, как «ошпаренный» и протянул руку к своему обожаемому другу. Меня эта картина привела к умилению, Генрих показался мне слишком влюблённым, чтобы вспомнить, что на заднем сиденье сидит женщина. Я сама вытащила правую ногу, но тут Генрих со скоростью лани подлетел ко мне и подал руку, чем вызвал неодобрительный взгляд своего любимого. Мы втроём вошли в театр, Генрих взял под локоток нас двоих, а сам шёл между нами.
Мы дошли до его кабинета, уселись поудобнее за столом. Генрих достал из бара небольшую бутылку чего-то спиртного и разлил по рюмкам. Его друг выпил залпом и произнёс:
- Кстати, меня зовут Аполлинарий, и я — любимый человек Генриха! Это я к тому сообщаю, чтобы Вы милочка не подумали, что можете «заманить в свои сети» его!
От такой тирады я поперхнулась спиртным и стала кашлять, Аполлинарий ладошкой стукнул по моей спине.
- Аполлинарий, да я ничего такого и не замышляла, поверьте! Мне просто нужна контрамарка на новый спектакль, очень хочется посмотреть, - стала я оправдываться и почувствовала себя при этом мерзко.
Генрих покраснел, как сваренный рак, гневно зыркнул на Аполлинария и произнёс дрожащим голосом:
- Виктория, извините моего друга, ему совсем пить нельзя. Он становится таким ревнивым, что мне просто бывает очень неловко. Мне бы не хотелось, чтобы данная сцена вышла за рамки этого кабинета.
- Генрих, я всё понимаю и не обижаюсь вовсе. Все люди ревнивые, когда влюблены без памяти.
Я прочитала на лице Генриха некое облегчение, он достал из стола контрамарку и протянул мне. Я поблагодарила, а на прощание не удержалась и сказала, обращаясь к Аполлинарию:
- Аполлинарий, Вы меня, конечно, извините, не моё это дело, но нужно стараться как-то сдерживать свои эмоции. Тем более, я к Генриху испытываю просто тёплые и дружеские чувства. Простите, если заставила Вас ревновать, я этого не хотела. Желаю вам двоим всего самого доброго.
- Извините, и вы меня, Виктория, - прошипел Аполлинарий и сотворил на лице вымученную улыбку.
Я вышла с каким-то тяжёлым ощущением, но не из-за хамства Аполлинария. Что-то внутри меня «свернулось клубком», а за грудиной сильно сдавило. Мне стало очевидно, сто сблизиться с Генрихом будет очень сложно. Честно, я и не слишком была подготовлена к такому повороту событий. Думала, что всё пройдёт гладко, ведь я имею подход к людям, немного улыбки, доброго участия, сочувствия. Не ожидала, что Аполлинарий окажется просто Цербером, охраняющим своё богатство. Смешно, что мужчина ревновал женщину к тому, кто совсем не питает романтических чувств к женскому полу. Мне совсем не понравился любовник Генриха, я испытывала такое тягостное чувство, да и сердце разболелось не на шутку. Я немного отдышалась, я не пользовалась сердечными лекарствами, пока меня моё сердце не беспокоило. А может я была просто сильно возбуждена, я всегда такой бываю после крупных ссор. А эта вообще была по сути не из-за чего. Я дошла до ближайшего сквера, села на лавку, закрыла глаза и мысленно унеслась в моё далёкое детство. Воспоминания унесли меня в те далёкие года, когда я была по-настоящему счастлива.
Кто-то тронул меня за плечо, это был Генрих, я вздрогнула от неожиданности. Он присел рядом, посмотрел внимательно в мои глаза и произнёс:
- Виктория, извини, пожалуйста, за Аполлинария. Он в последнее время будто «с цепи сорвался», раньше он не был таким. А теперь раздражительный, нетерпимый к чужим поступкам и мнению. А ещё извини, что я как-то незаметно для себя перешёл с тобой на «ты». Я хочу, чтобы мы подружились, ты — чудесный человек. Я в людях практически никогда не ошибаюсь. Есть в тебе что-то такое, что очаровывает и притягивает к тебе будто магнит. Кстати, ты тоже обращайся ко мне на «ты». Я редко кому разрешаю так к себе обращаться, статус не позволяет, ведь я в театре не последний человек. Аполлинарий пошёл готовится к своему выходу, ведь он занят в спектакле, а я побежал тебя искать, чтобы за него извиниться. Знаешь, я подумываю от него незаметно избавиться, но не знаю как. Может ты что-то подскажешь, наверняка у тебя есть какие-то приёмчики по отлучению всяких надоевших от твоего тела. Тело — не совсем в буквальном смысле, как ты понимаешь.
Я посмотрела на этого милого человека и собеседника, улыбнулась, взялась за его холодную руку. Я видела его несчастные глаза, мне даже показалось, что я заметила в них слёзы. Я погладила по-матерински по его руке, хотя, думаю он был моим ровесником, а может и старше. В этот момент я окончательно убедилась, что Генрих не в состоянии даже мухи обидеть. И от этих моих дум мне стало легко на душе, да и сердце отпустило. Генрих посмотрел на меня с бесконечной благодарностью, и он поцеловал мою руку. Хоть мы и были почти ровесниками, но я почувствовала себя мамой этого глубоко несчастного человека. Я инстинктивно погладила Генриха по голове и нежно произнесла:
- Всё будет хорошо, мне так кажется. А ещё я чувствую, что скоро придёт избавление и успокоение всем нам. Дорогой Генрих, если тебе что-то понадобиться, всегда обращайся. Я всегда готова помочь всем, кто нуждается в моей помощи. Извини, но я не понимаю, что вас связывает в Аполлинарием кроме физической близости. Поверь, ты достоин лучшего, в тебе напрочь отсутствует злоба, ты замечательный друг. Можно мы будем друзьями? Я была бы очень рада.
Глаза Генриха стали сухими, и он тихо спросил:
- А разве мы уже не друзья?
Почему-то слова застряли у меня в горле, и я просто поцеловала своего друга в щёку. Время пролетело незаметно, мы попрощались с Генрихом, а на прощание расцеловались будто не виделись целую вечность. Новый друг встал, расправил плечи и пошёл, гордо неся свою голову, обрамлённую небольшими завитками волос. А я подумала в след, что раньше я и не заметила, какая у него шикарная шевелюра. Я встала, потопталась немного на месте, посмотрела по сторонам увидела несущуюся вспышку ко мне из темноты. Я машинально свалилась кулем на землю, затаив дыхание. Я пролежала на земле, уже и не помню сколько, почувствовала кто-то склонился надо мной и трясёт меня нещадно. Я увидела двоих Игоря и Генриха, у обоих совершенно бледные и перекошенные лица. Я протянула руки, мужчины, каждый взял меня за руку, и, словно пушинку, подняли с земли. Я с глазами, полными смертельного страха, только и смогла проговорить заикаясь:
- Ккажется в мення кто-то стреллял.
Оба ринулись стряхивать с меня частицы земли, песка и даже пару прилипших окурков. А у меня в бестолковой голове пронеслось, какого чёрта люди бросают окурки мимо урны. Я немного пришла в себя, оглядела свою немного подпорченную одежду, посмотрела на двух перепуганных друзей. Они стояли будто окаменевшие и не проронили ни слова. А я стояла и думала, как эти двое оказались вместе. У меня отличный нюх, я взяла Генриха за руки и принюхалась, но его руки пахли только вкусным кремом для рук, но никак не порохом. И я истерично засмеялась, а смех перешёл в безудержный плач. Генрих посмотрел с недоумением и спросил, когда я успокоилась:
- Виктория, зачем ты нюхала мои руки?
- Извини, дорогой мой друг, у меня в голове появилась крамольная мысль, не ты ли в меня стрелял. Теперь я точно уверена, что это был не ты, и это очевидно.
- А почему ты не подумала, что это мог быть Игорь и заподозрила сразу меня?
Я посмотрела вопросительно на Игоря, и он махнул рукой:
- Да чего уж там скрывать, я доверяю чутью Виктории на запахи и даже на людей. Генрих, так случилось, что я работаю в сыскном агентстве. Я помогаю сестре Марины Дудкиной Любе узнать, что случилось с Мариной. Она исчезла бесследно некоторое время назад. Виктория склонна думать, что её уже нет в живых, да и я всё больше склоняюсь к такой же версии.
После услышанного Генрих испытал шок, и это отразилось на его лице. Он полез в карман, достал платок, стал вытирать глаза, а затем смачно высморкался.
- Будет лучше, если я расскажу, что был знаком с Мариной. Я ей периодически подбрасывал заказы на изготовление штор в театр, а их у нас достаточно много. Часто созванивались, обсуждая мои заказы. А ещё, мне стыдно признаться, мы иногда собирались у неё в квартире и играли в карты на деньги. И даже пару раз, а может и больше покуривали травку, но когда соседи стали жаловаться в полицию на шум из квартиры, мы стали собираться у Аполлинария.
В моей голове будто отпечаталась последняя фраза «собираться у Аполлинария». Что-то щёлкнуло в моей черепной коробке, а может это… Но я не стала озвучивать мои подозрения при Генрихе, я поделюсь ими пока только с Игорем.
#страшноинтересно #приключения #приключение #детектив #загадки #разгадка #интересныетесты #писатель #писательство #пишукнигу