Во время Большого террора НКВД арестовал около 8 миллионов граждан СССР. Еще более миллиона из них были расстреляны или погибли в лагерях. Как работал сталинский репрессивный аппарат на примере конкретного человека. История профессора Киевского университета Петра Нечипоренко, который был задержан в мае 1937 года.
Член "фашистской террористической организации"
Нечипоренко родился в 1892 году и, по общему мнению, был ярым большевиком. В 1918 году он добровольцем вступил в просоветский украинский батальон и участвовал в гражданской войне, затем учился в Днепропетровском горном университете и стал известным ученым, занимая важные посты в Киевском университете и местной астрономической обсерватории.
Они пришли арестовывать его 9 мая 1937 года: некий товарищ Миллер обыскал квартиру Нечипоренко и изъял множество личных вещей, которые были скрупулезно описаны в деле, включая набор запонок. Согласно ордеру на арест, Нечипоренко обвинялся в том, что он был "активным членом фашистской террористической организации, ставившей своей целью свержение советской власти и установление фашистской диктатуры на всей территории СССР". Ему инкриминировали показания других университетских ученых, которые уже находились под стражей."
Вынужденные признания
Это правда, что всего через двадцать лет после революции многие люди в частных беседах выражали сомнения в отношении нового правительства.
Но сталинский режим видел интриги, диверсантов и иностранных шпионов почти на каждом шагу.
Во время допроса 15 мая Нечипоренко объяснил следователям, в чем заключалась деятельность почти наверняка вымышленной группы заговорщиков: "С 1933 года на Украине действовала контрреволюционная фашистская организация как экспозиция аналогичных организаций, действовавших во многих городах РСФСР, со штаб-квартирой в Ленинграде". С каждым последующим допросом Нечипоренко признавался во все более абсурдных обвинениях.
Язык признаний звучал довольно искусственно, возможно, потому, что они были написаны следователями, а Нечипоренко должен был только подписать их. Его избивали и пытали только для того, чтобы он подписал еще одно признание.
Через несколько дней он сказал:
"Организация, к которой я принадлежал, ставила своей задачей вести активную борьбу против советской власти, и ее целью было свержение существующего режима и введение фашистской диктатуры в СССР, в частности на Украине, в достижении этой цели мы рассчитывали на поддержку фашистской Германии, мы надеялись, что их вооруженное вмешательство поможет нам в нашей работе".
Позже Нечипоренко "признался", что в ожидании немецкой интервенции члены организации совершали различные акты саботажа, пытаясь разрушить промышленное производство Советского Союза и привести к краху советской экономики.
Обвинение университетских коллег
Есть фрагмент показаний, в котором Нечипоренко - вероятно, под сильным психологическим давлением, а также под воздействием физического насилия - называет еще четырнадцать человек из руководства предполагаемой фашистской организации. Уменьшает ли тот факт, что он назвал имена своих соучастников, даже если они были вырваны у него под пытками, его статус жертвы?
По крайней мере трое из этих четырнадцати были первыми, кто инкриминировал Нечипоренко. Такая последовательность событий вызвала дополнительные вопросы. Знал ли Нечипоренко, что эти люди доносили на него? Были ли эти люди, которых он осуждал, его друзьями или врагами? Как бы я повел себя на его месте? Сколько пыток я смогу выдержать, прежде чем ложно обвиню других в надежде, что мучения прекратятся?
Суд и казнь
1 сентября Нечипоренко было вручено обвинительное заключение. Это было за день до начала судебного процесса. Внизу стояла его дрожащая подпись карандашом, подтверждающая, что он его получил.
На следующий день состоялось секретное заседание коллегии из трех судей, на котором Нечипоренко не дали возможности защищаться. Согласно протоколам, он подтвердил свои прежние показания, но в коротком заявлении утверждал, что хотя он и принадлежал к фашистскому заговору, ему ничего не известно о каких-либо террористических актах, и просил суд пощадить его жизнь.
Слушания начались в 16.15, и всего через четверть часа был вынесен вердикт. Нечипоренко был приговорен к смертной казни. На крошечном клочке бумаги было написано, что приговор приведен в исполнение на следующий день. Документ содержал заранее напечатанные официальные формулы с пустыми местами для написания конкретной информации о казни.
Лейтенант Шевелев отметил там фиолетовыми чернилами фамилию Нечипоренко, а также дату и место расстрела. В 1937 и 1938 годах по всему Советскому Союзу были заполнены сотни тысяч подобных листов бумаги.
Что случилось с моим мужем?
Дело Нечипоренко не закончилось с его смертью. Последним документом было рукописное письмо его жены от 1957 года, отправленное через двадцать лет после расстрела Нечипоренко.
Вероятно, эту женщину подстегнула атмосфера хрущевской оттепели, когда стало допустимо говорить об извращениях сталинизма, хотя в центре внимания оставались преступления против партии, а не против страны и ее граждан.
Женщина написала, что ее мужа забрали из их квартиры в Киеве в мае 1937 года, и с тех пор она не имела никакой информации о его судьбе. Она умоляла рассказать, что с ним случилось. Она, наверное, боялась худшего, но ей, должно быть, было трудно жить в постоянной неопределенности и сохранять слабую надежду на то, что ее муж, возможно, не умер, а томится где-то в тюрьме.
Она тоже была арестована в октябре 1937 года и депортирована в Сибирь без суда и следствия только на том основании, что она была женой Нечипоренко. Она провела восемь лет в ГУЛАГе, и после освобождения ей было запрещено возвращаться в Украину. В любом случае, ей не к чему было возвращаться: квартира супругов в Киеве вместе со всем их имуществом была конфискована.
Нет ответа
Письмо было отправлено из маленького городка в Сибири, где женщина жила в то время.
Не было никаких признаков того, что она когда-либо получала ответ на свое письмо, которое было аккуратно вложено в личное дело ее покойного мужа. Вполне возможно, что она прожила еще много лет и так и не узнала, какая судьба постигла его.