В августе 1989-го года я познакомилась с санитаркой больницы, которую все звали просто - тетя Валя. Нас свели трагические обстоятельства - моя бабушка попала под машину и находилась на лечении в травматологическом отделении стационара (у нее диагностировали перелом шейки бедра), а тетя Валя там работала посменно. В дни, когда я дежурила у постели бабушки, мы часто виделись: тетя Валя убирала палату.
Сначала эта грузная высокая женщина с большими натруженными руками показалась мне замкнутой, даже нелюдимой. Она ворчала на больных и их посетителей, если они, по ее мнению, недостаточно соблюдали чистоту, но в то же время так аккуратно подавала лежачим судно, так заботливо поправляла одеяла и подушки, спрашивала, не принести ли попить. Оказалось, что неприветлива тетя Валя только с новыми людьми. Присмотревшись и поняв, что человек держится просто, не заносчив, она понемногу начинала оттаивать и могла поговорить несколько минут, отдыхая от непрерывного мытья полов.
Она была очень набожной, не фанатично, но как-то особенно горячо любящей Бога.
-Бог с человеком всегда, - говорила тетя Валя вполголоса (завотделением ее "проповеди" не одобрял). - Мы в таком месте работаем, что нам без Него никак нельзя. Терпите, милые (это она пациентам), тело скорбит - душа радуется!
Много она знала историй "болящих" (так она называла больных). Охотно рассказывала и о тех, кто поправился, и о тех, кто "преставился". Часто крестилась и поминала "рабов Божиих" поименно. Я удивлялась такой памяти неграмотной женщины (едва ли она окончила семилетку): она помнила не только время поступления больных в отделение, но и как звали родственников, при каких обстоятельствах случилась травма, как лечили, кто был лечащим врачом и т.д.
- Молись, молись за бабушку! - наставляла она меня. - Сорокоуст закажи в церкви. Сама-то крещеная?
-Нет, - призналась я.
На мгновение тетя Валя дар речи потеряла от ужаса, что кто-то может жить без креста и каждодневной молитвы, но ничего не сказала, только головой покачала. Помолчав, добавила:
- Все равно молись. Господь он для всех - и для крещеных, и для некрещеных, всех слышит, всем помогает! И покрестись потом обязательно. Слышишь? Обязательно покрестись! В страшные времена живем...
Однажды рано утром я пришла к бабушке. В отделении было непривычно тихо, даже медсестры, обычно бодро снующие по коридорам, сейчас старались незаметно прошмыгнуть в процедурный кабинет или на пост. В ординаторской кто-то приглушенно говорил по телефону, недалеко от бабушкиной палаты сидела заплаканная и какая-то безучастная женщина. Рядом с ней стоял мужчина, рассеянно водящий рукой по ее волосам.
Войдя в палату, я увидела тетю Валю.
- Вечером мальчика привезли, - ответила она на мой недоуменный вопрос, что случилось. - Двенадцать лет. Алёшей зовут. Играли они в мяч во дворе, и вот этот мяч, будь он неладен, улетел на козырек над подъездом. Он за ним и полез. Оступился и упал ровнехонько головой об асфальт... Да мало так-то ударился - видно, в агонии еще несколько раз головой стукнулся. Одним словом, привезли его уж бездыханного...
- Неужто не спасли?!
- Нет, - тетя Валя вздохнула и перекрестилась. - Господь прибрал... Он вот только скончался. Нейрохирург из Нижнего Новгорода приехал в час ночи, посмотрел. Нет, говорит, тут дело безнадежное, до утра только дотянем. Вот, дотянули... Мать вон с отцом никакие сидят, а уж ночью-то как она плакала, как плакала, убивалась!
- Тетя Валя, а мальчик-то сейчас где?
- Да где ж ему быть-то? Вот тут, в соседней палате лежит. Их два часа трогать нельзя. Родителей туда не пускают.
И потом сварливо зашептала, опасливо оглянувшись на дверь:
- Я вот говорю Алексею Григорьевичу (завотделением), что не дело это - новопреставленному одному лежать в казенном месте! Ребенок ведь, и душа его рядом. Каково ему там? А он мне: отстань, Валентина, со своими суевериями, не до тебя сейчас.
Тетя Валя смотрела на меня полными слёз глазами. Для нее слова Алексея Григорьевича не были оскорбительными - она искренне переживала за одинокую душу маленького Алеши, как будто физически ощущая его страх и желая защитить его.
- А знаешь, пойдем к нему сейчас! - решительно сказала тетя Валя. - Одну он меня выгонит, а с тобой не станет ругаться (она знала, что завотделением наш хороший знакомый).
- А что мы там делать будем? - растерялась я.
- Посидим, побудем с ним. Я помолюсь, а ты просто так посидишь. Вот душенька его и порадуется.
И мы пошли. Мальчик лежал на кровати, как будто спал. Тетя Валя тихонько запела какую-то молитву, а я смотрела на его спокойное отрешенное личико и мысленно говорила ему, что теперь уже все самое страшное позади, его близкие рядом, мы тоже побудем тут...
В тот день моя бабушка, которая в основном спала после перенесенной операции и под воздействием сильных обезболивающих, вдруг открыла глаза и попросила меня наклониться к ней.
- Танечка, обязательно покрестись! - сказала мне бабуля - убежденный коммунист с 30-х годов, секретарь школьной парторганизации, когда я склонилась над ней.
Прошло много лет. Были и радости, и скорби, но тот день остался в памяти, потому что именно тогда я впервые задумалась о жизни и смерти, о том, что мы никогда не знаем, где черта, отделяющая одно от другого...
#реальныеистории #рассказыожизни #историилюдей #рассказы #вераижизнь