Прохожие также не замечают друг друга.
…Дни и месяцы летели один за другим, пришло тепло и очень солнечно - лето, щебетанье птиц, новая жизнь. Полина давно не гуляла одна. С ней рядом всегда Маша или Илья. Эти люди стали ей самыми близкими. Маша забыла о своем одиночестве, а общение в семье подруги заменило собственную жизнь. Отныне Илья во весь дух несся домой: увидеть свою ненаглядную. Животик Поли, совсем недавно никак не проявляющий себя, округлился и походил на «земной шар», так говорил любимый. Все с нетерпением ждали появление долгожданного малыша.
Полина тоже ждала появления своего первенца, точнее, малышки. Клала ладони на живот, гладила и согревала теплом своих рук будущего человечка. От врача она знала, что родится дочка. Но она ждала не так, как её муж и лучшая подруга. В ее душу прокрались тревога и страх: она не сможет увидеть самое родное создание своей жизни! Никогда… Мысли загоняли её в угол.
Самое странное, что совсем сбивало ее с толку, так то, что она чаще и дольше стала задерживаться в том мире, где она видела, была зрячей – в своих снах. Там она летала. И молодая женщина уже не просто желала досмотреть тот или иной сон, она жила там отдельной жизнью. И когда возвращалась в эту, реальную, то готова была выть от тоски. Лишь бы никто не услышал её тоски…
Роды начались внезапно, как и положено родам. Илья очень переживал за супругу, сам отвез её в клинику. По пути сообщил Маше, она примчалась почти одновременно с ними. Самые родные и близкие люди волновались, меряя шагами коридор. Она, Полина, металась – в родильной палате. Малышка родилась здоровой, а главное – девочка видела! Это, пожалуй, всё, что хотела знать молодая мама. Илья и Маша обнимали и целовали уставшую от родов женщину, поздравляли друг друга с рождением ребенка. Неожиданно в этот миг молодая мать ощутила себя в одиночестве.
В день выписки любимая квартира ждала маму и малютку особенной чистотой и новым убранством. Хотя Илья постарался ничего не менять в обстановке, но детскую кроватку определил рядом со своей, супружеской, кроватью. Затем нарядил шарами входную дверь, украсил коридор корзинами с цветами, в сотый раз проверил убранство новорожденной. Он обводил взглядом каждый уголок и обязательно находил что-нибудь, чтобы дотронуться, поправить, прибрать.
Наконец, пришла Маша и весело махнула: «Вперед!». И они вместе с охапкой детского приданого побежали вниз по лестнице. Потом уже, вечером, отдыхая от суматошного дня, сидели втроем за вкуснотищей, приготовленной для торжественного ужина, и тихо и счастливо беседовали.
Маша рассыпалась в нежных эмоциях: чужое материнство заиграло в ней самой чувственную музыку. Она безумно полюбила новорожденную. Илья не мог справиться с волнением, которое накатывало на него со дня родов Полины. Он то и дело вставал и уходил, чтобы проверить, как спит дочка, вслушивался в тихое сопение, любовался крохотным личиком, боролся с постоянным желанием целовать маленькие ручки и ножки.
Полина непрерывно прислушивалась к любому движению воздуха. Казалось, в заботах о дочери её непонятная тревога уходит от молодой матери.
Каждый день и каждую ночь Полина дарила любовь и нежность своему маленькому созданию. На счастье молодых папы и мамы малышка не требовала к себе вечного внимания, чтобы они ходили невыспавшимися с постоянным желанием прикорнуть хоть где-нибудь. Иногда удавалось понежиться в кровати.
А Поля нежилась в своем сне. Там, именно во сне, она видела свою девочку – красивую, с кудряшками. Во сне играла с ней, гуляла, дочка улыбалась; потом качала ее на руках, укладывая спать, и разглядывала маленькие сонные глазки, пухлые ручки, светлые волосики. Подходил муж, брал малышку на руки и шел прочь. А Полина отрывалась от земли и летела вслед за своими самыми близкими и дорогими человечками. Потом летела рядом, летела впереди…
Илья замечал, что с супругой что-то происходит, но завести серьезный разговор не решался. Всеми силами он старался уберечь жену от волнений и расстройств, любимой он доверял больше, чем своим думам. Илья ощущал внутреннее напряжение Полины, к тому же она становилась все менее разговорчивой. А, значит, не делилась сокровенными переживаниями, и их разговоры очень быстро стали сводиться к вопросам и ответам о дочке. Порой он спрашивал Машу о том, как они провели день, где гуляли, что видели. В такие моменты Поля старалась уйти от разговора. Главное, что понял для себя Илья: нужно время и все станет как прежде и к нему вернется прежняя Полина.
Напрасно.
* * * * * * * * * * * *
…- Здравствуй, Илья! - женский с хрипотцой голос встретил Илью в сквере. - Здравствуй, деточка! – а это уже обращение к маленькой белокурой девочке.
- Здравствуйте, Антонина Григорьевна! – бодро ответил молодой отец, крепко держащий загорелой ладонью пухлую детскую ручку.
- Давно вас не было видно, Илья. Уезжали? – женщина искренне интересовалась жизнью семьи.
- Да. Навещали моих родителей. Вернулись пару дней назад, соскучились по родному парку и вот решили погулять. Можно дочка поиграет с Нюрой? – мужчина заботливо нагнулся к девочке и что-то тихо сказал ей.
- Конечно, пусть побегают. Погода теплая, думаю, это последние осенние деньки. Илья, могу я спросить тебя о Полине? Прошло, наверное, четыре года, не меньше, с того времени, как она пропала. Что–нибудь известно? – интерес был неподдельным, женщину беспокоило то внезапное исчезновение.
- В полиции ничего нового не говорят. А я жду её. Мы ждем, - Илья тяжело смотрел в одну точку.
Задумавшись, он побыл еще немного в обществе пожилой дамы, затем подхватил на руки дочь, помахал рукой «до свидания» Антонине Григорьевне и зашагал к воротам сквера. Дама смотрела им вслед: Илья заметно возмужал, отцовство придавало ему еще больше шарма. Невозможно было скрыть, что он отчаялся искать и ждать свою Полю...
Дочка звонко смеялась, сидя на плечах отца, и протягивала руки то вверх, то в стороны. От детского заразительного смеха по парку прокатилась волна счастья.
За ними летела горлица. Удивляло странное поведение птицы: она, не боясь, садилась на вытянутую руку девочки. Или на плечо отца. Мужчина тоже вел себя странно: улыбался птице, часто гладил ее и целовал.
Но прохожие по-прежнему не замечали друг друга...
Так, каждый божий день мы не в силах уловить искренность, заметить душевность, теплоту друг друга. Продолжаем чего-то ждать и верить во что-то...