Когда сегодня читаешь наших классиков литературы, философов, невольно удивляешься – как же точно написано о отношениях с западным миром. Как будто в наше время написали! Но Запад относился к России так уже давно и только использовал удобные моменты, для того чтобы как можно сильнее и больнее ударить.
Святитель Игнатий Брянчанинов писал в письме от 13 февраля 1855г. – «Европейские народы всегда завидовали России, и старались делать ей зло. Естественно, что и на будущее время они будут следовать той же системе».
Не нравилось нашим западным «друзьям» в России все! Начиная от того, что такая большая, независимая, выбиралась из разных трудностей и невзгод, таких, какие западному миру и не снились в кошмарных снах. Но самое главное это христианский дух! Вот это и есть главная причина той злобы, которая сейчас выплеснулась с огромной силой на все русское.
«…на чём основана такая злость, чем мы её заслужили? Вспомнишь, как того-то мы спасли от неизбежной гибели; как другого, порабощённого, мы подняли, укрепили; как третьего, победив, мы спасли от мщения, и т. д. Досада нам позволительна; но досада скоро сменяется другим, лучшим чувством – грустью истинной и сердечной. В нас живёт желание человеческого сочувствия; в нас беспрестанно говорит тёплое участие к судьбе нашей иноземной братии, к её страданьям, так же как к её успехам; к её надеждам, так же как к её славе. И на это сочувствие, и на это дружеское стремление мы никогда не находим ответа: ни разу слова любви и братства, почти ни разу слова правды и беспристрастия. Всегда один отзыв – насмешка и ругательство; всегда одно чувство – смешение страха с презрением» - пишет Алексей Степанович Хомяков в работе «Мнение иностранцев о России».
И дальше сам отвечает: «Недоброжелательство к нам других народов, очевидно, основывается на двух причинах; на глубоком сознании различия во всех началах духовного и общественного развития России и Западной Европы, и на невольной досаде пред этою самостоятельною силою, которая потребовала и взяла все права равенства в обществе Европейских народов. Отказать нам в наших правах они не могут: мы для этого слишком сильны; но и признать наши права заслуженными они также не могут, потому что всякое просвещение и всякое духовное начало, не вполне ещё проникнутое человеческою любовью, имеют свою гордость и свою исключительность. Поэтому полной любви и братства мы ожидать не можем, но мы могли бы и должны ожидать уважения».
Но ведь спросят, а в Европе разве не христианский дух? Россия же оттуда и приняла христианство! Нет, не христианская Европа . Утратила Европа Христа давно! Променяла на общечеловеческие ценности и стремится к единой религии, где не будет никаких различий и убеждений!
«Европа, которая «гниет», есть Европа антихристианская» - так сказал философ Владимир Сергеевич Соловьев.
Антихристианство проявляется во всем – в искусстве, литературе, политике, внешнем облике, в разного рода парадах и половых изменениях. Вот эта и есть та гниль, которая тогда еще в 18 веке начала появляться на Западе и постепенно стала входить в норму. В России тоже такой гадости полно, только нормой никто это не считает!
Но «Русские упорно хотят остаться русскими и не обратились по приказу в немцев или французов. Да ведь это-то и хорошо; но ведь поляков-то и сгубила их цивилизация. Несмотря на всю их гордость этой цивилизацией, до того сгубила, что им теперь уже нет воскресения, хотя бы они и сделались политически независимыми» - а это Федор Михайлович Достоевский.
Цивилизация, о которой он пишет, цивилизация европейская. Вот та, в которой нет Христа. В романе «Братья Карамазовы» великий инквизитор говорит Христу : «… слушай же: мы не с Тобой, а с ним, вот наша тайна! Мы давно уже не с Тобою, а с ним, уже восемь веков. Ровно восемь веков назад как мы взяли от него то, что ты с негодованием отверг». Достоевский говорит о искушении Христа в пустыне. С ним, с тем кто искушал! Со «страшным и умным духом, духом самоуничтожения и небытия»! А о поляках точнее и не скажешь, к сожалению.
«Нас замечательно не любит Европа и никогда не любила; никогда не считала она нас за своих, за европейцев, а всегда лишь за досадных пришельцев. Вот потому-то она очень любит утешать себя иногда мыслию, что Россия будто бы пока бессильна». «Никакой Европе не должны мы уступать ничего в этом деле ни для каких соображений, потому что дело это – наша жизнь и смерть».
Вот такой вывод делает Достоевский, и призывает, что надо: «…стать русскими во-первых и прежде всего. Если общечеловечность есть идея национальная русская, то прежде всего надо каждому стать русским, то есть самим собой, и тогда с первого шагу все изменится. Стать русским значит перестать презирать народ свой».
Хомяков пишет тоже самое:« Принадлежать народу – значит с полною и разумною волею сознавать и любить нравственный и духовный закон, проявлявшиеся (хотя, разумеется, не сполна) в его историческом развитии».
О англо-саксах Достоевский говорит просто: «Англии нужно, чтоб восточные христиане возненавидели нас всею силою той ненависти, какую она сама питает к нам». Нечего и добавить.
«России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма, прежде чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества. Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью».
Что мы сейчас и наблюдаем в среде народов, которым помогали.
«Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее. О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них всегда».
Много из написанного Достоевским сбылось, сбудется ли это трудно сказать. Но русский народ обид долго не помнит. В этом его сила. Лишь бы мы Христа не забывали!
Вот еще одно свидетельство о ненависти Европы к России от Федора Ивановича Тютчева, который служил в качестве внештатного атташе Российской дипломатической миссии в Мюнхене.
«Давно уже можно было предугадать, что эта бешеная ненависть, которая с каждым годом все сильнее и сильнее разжигалась на Западе против России, сорвется когда-нибудь с цепи. Этот миг и настал. Это весь Запад пришел высказать свое отрицание России и преградить ей путь в будущее. России просто-напросто предложено самоубийство, отречение от самой основы своего бытия, торжественное признание, что она не что иное в мире, как дикое и безобразное явление, как зло, требующее исправления».
О других западных «партнерах» - американцах, можно привести другой, характеризующий их, пример. Хотя, это те же выходцы из Старого Света – англосаксы.
В книге Николая Корнеевича Чуковского «Водители фрегатов», описывается такой случай. Во время первого российского кругосветного плавания Ивана Федоровича Крузенштерна и Юрия Федоровича Лисянского их фрегатам пришлось разделиться. Крузенштерн повел свою «Надежду» в Японию, повез первого посла. А Лисянский на «Неве» пошел навестить русские колонии в Америке, выгрузить там товары Российско-Американской компании и наполнить свои трюмы мехами. По дороге Лисянский узнал, что на русскую крепость Архангельскую, построенную на берегу Ситкинского залива, напали индейцы убили всех жителей и разграбили склад Российско-Американской компании, в котором хранилось две тысячи бобровых шкур. Лисянский старался собрать как можно больше сведений о нападении индейцев на русскую крепость, чтобы попытаться понять причины этого события и лучше разобраться в сложившейся обстановке. Большинство русских, с которыми он говорил, считали нападение индейцев ровно ничем не вызванным, беспричинным. По их словам, отношения с индейцами, жившими на берегу Ситкинского залива, были самые хорошие, настолько хорошие, что русские ничего не опасались. И оставалось совершенно загадочным, почему индейцы внезапно совершили такой вероломный поступок и лишили себя торговли с русскими, приносившей им большие выгоды.
Здесь приведу отрывок из книги.
«Но вскоре Лисянский разыскал человека, которому все случившееся не казалось столь загадочным. Человек этот был кадьякский алеут, по имени Савва. В рассказах его постоянно упоминались тайон Котлеан и три английских матроса. Тайонами в тех местах называли алеутских и индейских вождей. Котлеан был главным тайоном индейцев, живших на берегах Ситкинского залива. Именно он командовал индейцами, совершившими нападение на крепость Архангельскую. Но кто были три английских матроса? Откуда они взялись?
— Удрали с английского корабля, — объяснил Савва. — Английский корабль приходил сюда за котиковыми шкурами. Капитан бил матросов, и три матроса удрали.
— Они удрали со своего корабля, — продолжал Савва, — и хотели попасть в американский город Бостон, откуда приходят сюда американские корабли. Но до Бостона очень далеко, и американские капитаны не соглашались везти их туда бесплатно.
— Однако, у них нашлось чем заплатить. Однако, они заплатили.
— Чем же они заплатили? — спросил Лисянский.
— Нашей крепостью. Архангельской.
— Позволь, позволь! — закричал Лисянский. — Ведь на крепость напали индейцы. При чем же здесь американцы?
— Это верно, сударь, — сказал он, снисходя к непонятливости Лисянского, — напали индейцы. Американская шхуна в целых десяти милях за мысом стояла, чтобы никто потом не мог сказать, что у них на глазах убивали женщин и детей, а они не пытались помочь. Верно, напали индейцы. Зачем индейцам было нападать, однако? Ведь если так посмотреть, все это нападение — глупость одна была, для них же самих беда и разорение. Ну чем тайон Котлеан прельстился, что он захватил в нашей крепости? Ну, две пушки чугунные, почти что без ядер, ну, ружей штук пятьдесят, ну, топоры, обручи железные… Так ведь эти топоры да обручи и так им достались бы, они для мены привезены были… Ну, захватили рыбы вяленой, ну, склад с бобровыми шкурами… А что они с этими шкурами делать будут, если они с русскими поссорились? У них шкур и так достаточно, было бы кому их продать… Им ведь вот как дружба с русскими выгодна была, они русские товары тем племенам продавали, которые далеко от моря живут. Купят топор за одну шкурку, продадут за двадцать… А теперь дружбе конец и торговле конец… Неужто вы верите, сударь, что тайон Котлеан такой глупый человек?
— А потому, что ему столько посулили, что он не побоялся поссориться с русскими, — сказал Савва.
— Это, сударь, легко отгадать. Первое — посулили ему, что сами будут покупать у него меха вместо русских. Однако, одного такого посула было бы ему мало, он и слушать не стал бы. А второе — посулили ему, что купят у него две тысячи бобровых шкур из русского склада. Тут большая выгода. Получалось, что индейцы одни и те же шкуры два раза продавали: один раз продали русским, а теперь американцам продадут... Однако, и на этот посул Котлеан не пошел бы, не стал бы он из-за бобровых шкур ссориться с русскими… Значит, ему такое посулили, о чем он больше всего мечтал…
— А о чем он больше всего мечтал? — спросил Лисянский.
— Он? Известно о чем: об оружии.
— Об оружии? — переспросил Лисянский.
— Ну да. Ружья, пушки, свинец, ядра — вот чего хотелось тайону Котлеану. Шестьсот ружей у него, как видите, было. Но ему нужны были тысячи ружей…
— Три английских матроса впустили индейцев в крепость, — сказал Саква.
И прибавил:
— И теперь они, конечно, в Бостоне.
Этот разговор с Саввой взволновал Лисянского. Он вовсе не был уверен, что старый алеут нрав. Напротив, он очень сомневался, он полагал, что в рассказе Саввы гораздо больше фантазии, чем правды. Действительно, легко ли поверить, что американские моряки и торговцы способны на такой коварный, предательский поступок! Однако слов Саввы Лисянский забыть не мог, и порой ему казалось, что старый охотник пролил все-таки некоторый свет на это темное дело…
При первом же разговоре Лисянский постарался узнать, разделяет ли Баранов мнение охотника Саввы, ясна ли ему та роль, которую во всех происшествиях сыграли люди из Соединенных Штатов Америки. И убедился, что Баранову вполне понятны все происки американцев, но что относится он к ним без особого волнения.
— Только не делать того, что они хотят, тогда ничего у них не выйдет, — сказал он.
— А что они хотят? — спросил Лисянский.
— Они хотят, чтобы мы воевали. Втянуть нас в долгую, трудную, изнурительную войну с индейцами — вот их мечта. Такая война позволила бы им разом добиться всего, чего они здесь добиваются.
— А чего они здесь добиваются?
— Многого, — ответил Баранов и усмехнулся. — Главная их цель — ослабить влияние России в Америке. Наша война с индейцами помогла бы достижению этой цели. Вторая их цель — поставить здешние индейские племена в зависимость от себя. И эта цель была бы достигнута: индейцам для войны понадобилось бы очень много огнестрельного оружия, а доставать его они могли бы только у американцев, и американцы за грошовые старые ружья скупили бы все меха здешнего края. Третья их цель — самая подлая, истребить индейцев. Там, у себя, в Соединенных Штатах, они индейцев уже почти истребили и продолжают истреблять остатки. Здесь они хотели бы истребить индейцев нашими руками…»
Александр Андреевич Баранов, первый Главный правитель Русских поселений в Северной Америке. Он организовал поход на индейцев, которые напали на крепость, с помощью Лисянского и его команды победил их. И вскоре заключил мир на взаимовыгодных условиях.
«Баранов рассказал Лисянскому, что ситкинцы за зиму построили себе новое селение милях в десяти от Новоархангельской крепости. Добрые отношения между ними и русскими начали устанавливаться с середины зимы. Прежде всего возобновилась торговля».
Вот таким образом поступали русские даже с врагами. Не мстили никогда.
«Сила в правде» слышим и читаем сейчас везде. Настоящая Правда есть Христос, который в пример отношений между людьми привел общеизвестное правило – «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Но сказал еще и другое – «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». С древних времен эта фраза Спасителя стала лозунгом воинов - христиан.