Родионов из под толщи всей земли мира тупо смотрел на зазвонивший телефон, и не очень понимал, как после всего этого, в мире остались какие-то звуки, какие-то люди , и они еще и звонят ему…
Телефон меж тем бодренько и настойчиво требовал: Ну-ка мечи стаканы на стол! Ну-ка мечи стаканы на стол! Ну-ка мечи стаканы на сто, и прочую посуду! Все говорят, что пить нельзя! Все говорят, что пить нельзя! Все говорят, что пить нельзя, а я говорю, что буду! Что означало, что звонит бригадир.
Наконец Родионов поднес трубку к уху.
- Костян! - бодро загрохотало в ухе, - Выручай, парень! Свободен?!
- Ну… Вроде да… Теперь да. - (Какая же ирония, блин!)
- Опарыш, идиот, в больничку схлопотал! А мы, ты же знаешь, на монастырь сегодня уезжаем. Крышу крыть. И так бригада маленькая, еще этот… Ты можешь через 20 минут быть на вокзале? Паспорт с собой у тебя? Ну и аюшки, у меня где-то по карманам копия валяться должна. За трусами и зубной щеткой не заходи. Некогда. Тут все тебе купим. Давай, дуй на вокзал. Подшабашишь как раз к учебному году нехило. Все. Ждем тебя парень!
- Да. Хорошо. Сейчас буду.
Кхм. А жизнь идет, оказывается. Вот так-то. А однажды ты сдохнешь совсем, а жизнь также будет идти сама собой, будто ничего не произошло. И все-таки…
" Елена Сергеевна, я люблю Вас. И делайте с этой информацией, что хотите. К.Р." - Родионов решительно нажал на значок отправить, и почувствовал, что у него даже волосы привстали дыбом. Но одновременно он ощутил и совершенно бессмысленную, но очень сильную радость. "И что это за фигня такая? Откуда эта радость? Мне же отказали почему сердце так бьется и так глубоко и свободно дышится?" - Родионов покачал удивленно головой и даже улыбнулся слегка. И отправился на вокзал. Налегке.
…Правда, состояние это, легкости и приподнятости не так долго поддерживало его над поверхностью земли. Нет, Родионов нисколько не жалел, что признался в своих чувствах. И потому, что осознавал теперь, что знает ЕС достаточно хорошо, и совершенно уверен, что с ее стороны он не получит в ответ ни насмешки, ни унижения. И потому, что, уже зная ответ, ему не приходится трястись в ожидании. И потому, что этот привкус горечи, эта безнадежность его признания, почему-то сделали его, признание, еще более ценным само по себе.
"Да. Я люблю. Хоть я бешусь. Хоть это страх и стыд напрасный. И в этой глупости несчастной у Ваших ног я признаюсь" - всплыло в голове Родионова из школьной программы. Вот они для чего, эти стихи, оказывается. Бывают в жизни моменты, когда строки давно умершего поэта выражают гораздо четче и яснее, то, что творится у тебя внутри.
Это затертое слово означает в действительности так много труда, и мыслей, напряга, душевных переворотов, изменений, катастроф, открытий в себе неожиданного, нового… И вот всю эту кучу, такого ненужного Вам, и такого на самом деле ценного для меня хлама, фактически самое яркое и впечатляющее, что сейчас есть в моей жизни - все это я охапкой бросаю под Ваши ноги. Так себе подарок, но… Почему-то кажется важным отдать его тому единственному человеку, которому он предназначен. И… она не может не оценить. Это ведь еще и благословение всей душой каждого ее шага, пожелание всего самого лучшего. Признание в том, что ее жизнь сейчас для кого-то важнее своей…
Интересно, однако, а любил ли кто-нибудь также его самого? Тут Родионов почувствовал, что и эта мысль таит в себе целую гору эмоций, чувств, оттенков, и многие из них скорее тревожащие и беспокоящие, а не радостные. И Родионов решил пока эту мысль не думать.
Тем более, что добежал уже до вокзала. Когда он заскочил в поезд и устроился на верхней полке, подальше от остальных (все-таки настроения общаться у него совсем не было, да и начни он общаться, хотелось бы ему говорить только о своей ситуации, а что сказали бы коллеги по этому поводу - о нет, нет, не надо), пискнул телефон. Но это, увы батарея напомнила, что пора бы ей покушать. А вот зарядки-то у него и не было. Что хуже, оказалось ни у кого нет подходящей. Все-таки странное это старшее поколение - всякую фигню они не забыли, а зарядное не прихватили. Не понять. Ну чтож, скоро телефон разрядится, а значит скоро конец мучительному ожиданию ее ответа. Блин. Оказывается, все это время он-таки ждал ответа. Не отдавая в себе в этом отчета мучительно ждал чуда какого-то. Ну вот. Скоро телефон погрузится в кому, и без толку будет бурить взглядом экран. Так. Надо успеть написать Перри и маме, что уехал на халтуру, будет без связи, а то, блин… Вот сейчас бы разрядился, и влетел бы на неприятности.
Начало и продолжение истории читайте на моем канале. Ваша Аармасстаа