Новогрудок – маленький город с большой историей, которая встречается здесь повсюду. При Миндовге он служил первой столицей литовского государства, откуда начиналась его экспансия – вплоть до берегов Черного моря. Княжеская крепость давно разрушена, но ее главная башня – пятиярусная Щитовка – все так же царит над сонными домиками местечка, и является визитной карточкой Западной Белоруссии.
Выбор места для княжеского замка был не случаен. Его построили на высоком холме, с которого хорошо просматриваются занеманские дали. Новогрудский замок осаждали крымские татары и немецкие крестоносцы, дружинники Даниила Галицкого, казаки Ивана Золотаренко, шведские рейтары и стрельцы воеводы Хованского. Часть татар осела в Литве во времена Витовта Великого, положив начало особому татарскому субэтносу липков. И впоследствии они построили в Новогрудке до сих пор сохранившуюся мечеть.
В 1395 году Витовт заложил под склонами Замковой горы массивный фарный костел – главный памятник аскетичного сарматского барокко, бытовавшего в эпоху, когда литовские храмы выполняли функции укреплений. Король Ягайло обвенчался в этом соборе с Софьей Гольшанской, дочкой киевского наместника, положив начало династии Ягеллонов. А много позже в нем окрестили поэта Адама Мицкевича, который вырос на новогрудских склонах и описал местные нравы на страницах «Пана Тадеуша». Где нашлось место и романтичным руинам замка.
Легендарное прошлое Новогрудка вплетено в историческую мифологию польского национального движения. По итогам Рижского мира его сделали центром воеводства в составе воссозданной Польши, в непосредственной близости от только что образованной социалистической Белоруссии. Большинство местного населения составляли тогда евреи и белорусы, однако их подвергали дискриминации в пользу «титульной» польской нации, подавляя рабочие забастовки, крестьянские бунты и прочие выступления сторонников коммунистов.
Развалины Новогрудского замка
Правители Второй Речи Посполитой называли эти земли «цивилизационной границей Европы». По словам польской пропаганды, эта священная граница сдерживала наступающую орду, которая несла с собой большевистский террор и хаос, подрывая сословное господство магнатов, угрожая священным институтам собственности и церкви. А древние твердыни замков – в Новогрудке, Мире и Несвиже – придавали этим утверждениям особенный символизм.
Маршал Юзеф Пилсудский, всегда мечтавший о походе на Минск, демонстративно приезжал погостить в знаменитый Несвижский замок – рядом с советско-польским кордоном. Это старинное имение веками принадлежало фамилии Радзивиллов и служило центром огромной княжеской латифундии, с охотничьими угодьями, фольварками и пашнями. А Мирский замок, который в значительной мере сохранил свой средневековый облик, находился в собственности у князя Святополк-Мирского.
Несвижский замок
Мирский замок
Феодалы пугали обывателей красной угрозой, чтобы они перестали с любопытством посматривать на Восток. Но интересы верхов не отвечали чаяниям простых поляков, евреев и белорусов. Богатство княжеских семей слишком контрастировало с бесправной народной бедностью, а блага европейской цивилизации были доступны только для представителей социальной элиты.
Валентин Катаев рассказывал об этом в тридцать девятом году, после воссоединения с Западной Белоруссией. Тогда ему удалось посетить резиденцию только что арестованного Радзвивилла – которого обменяли у Муссолини на арестованных итальянских антифашистов.
«Я не мог опомниться. Я, конечно, знал, что существуют в мире князья и майораты. Но как то отвлеченно. Теперь же я увидел это воочию. Это произвело особенно подавляющее впечатление потому, что я видел чудовищную, ни с чем не сравнимую нищету крестьян, живущих вокруг этого замка. В течение нескольких столетий Радзивиллы буквально высасывали из крестьян все соки, для того чтобы построить, содержать, украшать этот проклятый замок, для того чтобы жить в этой роскоши, ездить в Париж, в Нью-Йорк, мотать деньги в Монте-Карло, держать автомобили, выписывать драгоценные духи, вина и наряды, сморкаться в носовые платки ценой в 2000 франков штука».
Мирский замок
Катаев заехал и в Мирский замок. К тому времени его массивное здание находилось под охраной Рабочей гвардии, и часовой долго не хотел пропускать внутрь советского гостя. «Однофамилец великого польского поэта Адама Мицкевича, столяр Мицкевич из местечка Мир бдительно и неподкупно стоял на своем посту у бывшего замка князя Мирского», – записывал в своем дневнике писатель, который в раздумьях бродил под сводами готических залов.
«Я остановился возле библиотечных шкафов красного дерева, вделанных в стены. Здесь было множество старинных французских книг, среди них «Письма Мирабо», «История французской революции» Тьера и еще множество томов, имеющих отношение к истории французской революции. Это показалось мне примечательным. Последний польский феодал изучает историю французской революции. Как видно, мысли о революции неотступно преследовали князя. Замок разрушался, а он все думал, думал. Все об одном. О близкой расплате».
Никто не знал, что через полтора года нацисты превратят Мирский замок в концентрационный лагерь, где расстреляли большую часть местного еврейского населения. В соседнем Несвиже также проходили массовые убийства евреев. Восемьдесят лет назад, в июле 1942 года в этом местечке вспыхнуло первое в Восточной Европе восстание обреченных на смерть людей. Большинство узников Несвижского гетто погибли, однако они уничтожили в бою около сорока немецких солдат и полицаев из числа белорусских коллаборантов.
Новогрудских евреев тоже ожидало уничтожение. За время оккупации здесь казнили тысячи невинных людей. Помимо немцев, в карательных акциях участвовали националисты из Новогрудского конного эскадрона под командованием будущего сотрудника ЦРУ Бориса Рогули. А также прибалтийские наемники – полицейские 36-го эстонского батальона и литовский пехотный батальон 727-го пехотного полка вермахта.
Уцелевших евреев содержали в бараках на положении рабов, которые не имели никаких надежда на спасение. Двенадцатилетняя Михле Сосновская выбралась из гетто при помощи подкупленного родителями охранника, но была опознана и убита.
Однако группа еврейских узников все-таки сумела бежать. За пять месяцев они прорыли подземный ход длинной двести метров, который обозначен сейчас каменной полосой на земле. Спасшиеся узники гетто, среди которых были дед и бабка Джареда Кушнера – зятя Дональда Трампа – вступили в еврейский партизанский отряд братьев Бельских. Он действовал в составе Ленинской партизанской бригады, базируясь в лесах Налибокской пущи, и наносил нацистам болезненные удары. Об этом рассказывает «Музей еврейского сопротивления», работающий сейчас в Новогрудке.
Жертвами террора становились не только евреи. Оккупанты массово убивали заподозренных в нелояльности поляков и белорусов. В числе казненных оказались одиннадцать монахинь-назаретянок – «новогрудские мученицы», прислуживавшие при фарном костеле, под древней башней Новогрудского замка. Сестры вызвались заменить собой заложников из числа местных жителей, но их сразу же отправили на расстрел. А в сорок пятом, после эксгумации, оказалось, что некоторые монахини были закопаны в землю еще живыми.
Кошмары и смерть пришли на эту землю не с Востока, а с Запада. Причем, их принесли во имя борьбы против большевизма, под знаменами борьбы за европейские цивилизационные ценности, во имя которых истреблялись «неполноценные» унтерменши.
История никогда ничему не учит – о чем лучше всего свидетельствует современность. В старых замках Западной Белоруссии хватает туристов, однако их интересуют рыцарские доспехи, а не кровавая бойня, случившаяся в середине двадцатого века. Убийцы и палачи нередко предстают в образе национальных героев, постепенно проникая на страницы учебников. И похоже на то, что сейчас прошлое делает нам последнее прямое предупреждение.