За последние 30 лет с распада Советского Союза мы увидели становление новой российской журналистики из руин советской, возникновение нового медиаландшафта. Несмотря на то, что писать современную историю очень сложно, доцент кафедры истории журналистики СПбГУ К.А. Алексеев представил читателям весьма разностороннюю хронику развития современной прессы в книге «Новейшая история российской журналистики (1990-2010)». Предлагаем вашему вниманию отрывок из книги, посвященный представлению в СМИ событий Чеченской войны.
Чеченская война — центральная тема и этический водораздел журналистики «девяностых»
9 декабря 1994 года Борис Ельцин подписал Указ «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооружённых формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта». С этого момента военные действия в Чечне стали одной из определяющих тем российской журналистики в 1990-е годы и проверкой на способность быть источником объективной информации и взвешенной, непредвзятой аналитики.
Во время первой кампании 1994–1995-х годов многие российские СМИ заняли позицию, которая кардинально расходилась с официальной точкой зрения властей на происходившее в республике. Правительству хотелось, чтобы медиа разъясняли населению законность и оправданность проводимых боевых операций, напоминали о насилии над русским населением Чечни, делали акцент на участии криминальных элементов в «национально-освободительной войне чеченского народа», говорили о процветавшей при Дудаеве нелегальной торговле оружием, нефтепродуктами и «живым товаром» — заложниками, которых захватывали в соседних с Чечней регионах. Журналисты же в данной ситуации старались дать более полную картину происходившего, представляли интересы общества, обеспокоенного, в первую очередь, количеством жертв, как среди военнослужащих, так и мирного населения.
Но сохранить объективную и беспристрастную позицию при освещении чеченского конфликта было трудно как отдельным корреспондентам, так и целым редакциям, что зачастую приводило к профессионально-этическим и нравственным коллизиям. Конфликт официальных властей и СМИ, представлявших альтернативные взгляды на вооружённые столкновения и следовавшие за ними действия «по наведению конституционного порядка», выливался в то, что военные и государственные чиновники препятствовали журналистам в осуществлении их деятельности, пытались оказывать давление как на отдельных репортёров, так и на работу крупнейших редакций.
Сами СМИ в освещении чеченской войны не представали единым монолитом. Так, издания, обладавшие статусом официальных, например, «Российская газета» или «Красная звезда», хотя и дистанцировались от промахов федеральной власти, но поддерживали действия армии. Врагами же российских вооружённых сил в их отражении представали не только чеченские боевики, пользовавшиеся бесчеловечными методами ведения войны. К числу внутренних врагов относились, по их мнению, демократические СМИ, занявшие предательскую пораженческую позицию, и правозащитники, призывавшие военнослужащих к дезертирству или собиравшие средства на оружие для чеченских «партизан».
Многие СМИ представляли события с откровенной симпатией к боевикам. На страницах либеральных изданий таких как «Общая газета», «Независимая газета», «Новая газета», в эфире радиостанции «Эхо Москвы» достаточно тенденциозно подавалась информация о произволе и беззаконии российских военных в обращении с мирными жителями, а конфликт в целом освещался как масштабное движение национального сопротивления.
Знаменитыми стали интервью корреспондентов НТВ с чеченскими полевыми командирами или сюжеты о хорошем обращении с российскими солдатами, попавшими в плен. На НТВ в принципе уделяли «чеченскому вопросу» больше внимания и эфирного времени, чем на государственных каналах — на НТВ продолжительность таких сюжетов была обычно в 2–3 раза больше. При этом, согласно данным опросов общественного мнения, новостные сюжеты НТВ вызывали гораздо больше доверия у телезрителей, чем, например, информация программы «Время» (ОРТ), представлявшей официальную версию событий в Чечне — она воспринималась как недостоверная и предвзятая.
В результате такого в целом негативного, но крайне эклектичного отношения к чеченскому кризису со стороны различных СМИ, в стране не сложилось единого представления о происходившем в республике. Медиа не смогли выступить в роли интегрирующей силы, объединить российское общество, предложить ему объективный анализ сложившейся ситуации, а скорее, наоборот — оказывали деморализующее влияние на население и вооружённые силы страны.
Во время второй чеченской кампании об объективности СМИ тоже говорить не приходилось. Во-первых, государство сумело извлечь уроки из прежних просчётов, сделав всё возможное, чтобы оградить население страны от «неправильной» информации, альтернативных точек зрения. В октябре 1999 года распоряжением премьер-министра Владимира Путина был создан специальный Российский информационный центр, целью которого было «оперативное освещение событий в регионах Северного Кавказа».
Во-вторых, сами журналисты, в отличие от предыдущей кампании, стремились работать в контакте с представителями власти и российскими военными, а попасть в противоположный лагерь, в расположение боевиков, по большей части, не пытались. Возможно, в памяти ещё были свежи воспоминания о том, сколько журналистов — даже тех, кто представлял конфликт исключительно как борьбу чеченского народа за свободу и независимость — оказались жертвами похищений или убийств. Для этого достаточно было вспомнить, как выкупали из чеченского плена Елену Масюк (НТВ), гордившуюся интервью с «террористом № 1» Шамилем Басаевым и прославившуюся нашумевшим репортажем о праздновании в отряде Хаттаба годовщины уничтожения 245-й мотострелковой колонны.
Ещё более трагический пример из 1996 года: боевиками была убита (казнена выстрелом в затылок) корреспондент «Общей газеты» Надежда Чайкова, которая в репортажах не скрывала симпатий к повстанцам: много общалась с полевыми командирами, делала интервью с Дудаевым и т. д.
В итоге, в отличие от событий 1994–1996 годов, сформировалась более однозначная информационная повестка российских СМИ: в целом она была в пользу российской армии и правительства. Несомненно правдоподобным выглядел образ общенационального врага — международного терроризма, сделавшего Чеченскую республику своей базой, напрямую угрожавшего не только стабильности и целостности страны, но и жизни каждого её гражданина. Большая часть российских медиа, а вслед за ними и их аудитория, в целом поддержали российскую армию в беспощадной борьбе с этим абсолютным злом, предоставив правительству и его главе, Владимиру Путину, опору в виде общественного мнения для мероприятий по укреплению центральной власти и, в том числе, усилению государственного контроля в сфере СМИ.
Читайте книгу целиком, чтобы узнать больше интересных фактов об истории российской журналистики