Атаманша постучала в железную дверь. Заскрипели засовы, и в образовавшуюся щель высунулась рыжая веснушчатая голова пацаненка лет десяти.
- Ну, кто там еще? – недовольно буркнула голова, на что тут же получила щелчок по носу от Атаманши. – А, это ты, Надюха! – ничуть не обидевшись, признал великаншу пацан. – Заходите быстрее, не вымораживайте дом. У бабок сегодня опять кости ломит, они просили натопить посильнее.
Дикарки быстро-быстро просочились внутрь, энергично подталкивая братьев. Рыжий с большим интересом смотрел на пришлых, ухмыляясь и демонстрируя на удивление ровные белые зубы. Закрыв дверь, он тут же растворился в полумраке холла.
Здесь было невыносимо жарко, пахло сыростью и давно не мытым телом. Варяг скривился. Но дикарок, похоже, обстановка заботила мало. Они о чем-то живо зашептались, активно жестикулируя и хватая то за руки, то за волосы обоих братьев. Потом Атаманша, по-видимому, приняла решение, и Славку куда-то потащили. Он начал громко возмущаться, но ему тут же дали мощного пинка в живот и, пока он хватал ртом воздух, сунули меж зубов какую-то тряпку. Севу остановила сама Атаманша, ударив ребром ладони по шее, отчего тот обмяк и упал на пол.
Тем временем дикарки, словно тараканы, разбежались по скрытым в тени дверям, унося с собой весь скарб. Варяг и их предводительница остались наедине. Дождавшись, когда он поднимется, она ткнула его в спину ружьем и повела куда-то наверх по широкой изогнутой спиралью лестнице.
На втором этаже горела всего одна тусклая лампочка, но даже этого света хватило, чтобы понять, в каком все находится запустении. Некогда беленный потолок и крашенные стены были покрыты густыми зарослями плесени, пол – многовековым слоем грязи, а все углы затянуло паутиной, в которой копошились сотни многоногих хищников.
Уж сколько всего он насмотрелся на своем веку, но такой гадости, пожалуй, не встречал. Идти дальше он отказался наотрез. Не обращая внимания на сопротивление, Атаманша сгребла его в охапку и буквально протащила на себе в следующее помещение, где было чуточку чище. И, слава богу, в непосредственной близости никаких членистоногих не наблюдалось.
Это был очень большой тускло освещенный зал с высоким потолком и спускающимся ярусами полом, когда-то, наверное, просторный и светлый, но сегодня до ужаса захламленный и мрачный. Окон не было, вместо них на стенах были развешаны тяжелые бархатные портьеры неопределенного цвета, все в прорехах. Тут и там торчали остовы кресел, мягкую часть которых, надо полагать, давно сожрали крысы.
Судя по всему, Варяг попал в театр.
Пьес здесь не ставили давно. Вместо этого зрительный зал превратили в склад. Если это можно было так назвать: вещи собирал человек с явно нездоровой психикой. Чего здесь только не было! По обе стороны оставленного посредине узкого прохода горами были свалены детали автомобилей, барабаны от стиральных машинок, елочные игрушки, огромные бобины с намотанными проводами, разноцветные стулья и обломки другой всевозможной мебели, в углу можно было разглядеть даже не сильно пострадавший от времени реактивный двигатель от самолета. Большую же часть предметов идентифицировать не представлялось возможным.
Варяг стоял в растерянности, не понимая, кому и зачем все это понадобилось собирать под одной крышей. Может быть, дикарки потихоньку приторговывают всем этим хламом? Но кому они могут это барахло продавать? Старьевщикам? Те и сами в состоянии добыть что-нибудь стоящее. Гораздо более стоящее. Собранные здесь вещи под такое определение никак не подпадали.
- Добрый вечер, юноша, – раздался откуда-то из глубины завалов старушечий голос. – Подойди-ка поближе, не стесняйся. Дай нам тебя разглядеть как следует.
Ошарашенный столь экзотической обстановкой, Варяг и не заметил, что он здесь не один. Пройдя вдоль огромных, до потолка, стопок истлевших от времени бумаг (эх, была бы возможность в них покопаться!), он оказался перед сценой, освещенной лишь несколькими тусклыми лампами в серых от пыли абажурах. Часть досок на полу давно прогнила, и в подмостках зияли немаленькие дыры. Но хозяек «театра» это ничуть не угнетало.
Их было три. Весьма и весьма колоритная троица, надо сказать.
Всем глубоко за шестьдесят, а то и семьдесят – просто невероятно, учитывая, что и до сорока-то люди теперь далеко не всегда дотягивали. Та, что сидела справа, в кресле-качалке, была похожа на добрую, разве что почти беззубую, фею-крестную из сказки о Золушке. Сухонькое улыбчивое лицо с проницательными глазами было покрыто густой сеточкой мелких морщинок, и вся она, закутанная в зеленую шерстяную шаль, прямо-таки излучала благожелательность. Правда, без конца кашляла.
Слева, в низком красном кресле, наверняка из очень дорогого гарнитура, но ныне изъеденном молью и совершенно непрезентабельном, покоилась огромных габаритов старуха в толстенных очках. Достаточно сказать, что ее бледно-голубой махровый халат, весь покрытый грязными пятнами, напоминал размерами четырехместную палатку. Бесцветные сальные волосы бабки топорщились во все стороны, лицо и лоб украшала россыпь крупных бородавок, а изо рта ее, отчего-то постоянно приоткрытого и изогнутого в гримасе брезгливости, торчали полусгнившие зубы. Брр, не дай бог такое приснится!
Третья дама, сидевшая по центру в инвалидной каталке и по виду самая старшая, была гораздо ухоженней первых двух. Темные волосы без малейшего намека на седину аккуратно пострижены, платье пусть и потертое, но очень чистое, на ногах – туфли, хотя две других женщины сидели в тапочках. Лицо совершенно непримечательное, ни худая, ни толстая. Тонкие, сжатые в ниточку губы. Выцветшие глаза так и впились в Варяга, однако она не только не произнесла ни слова, но и вообще не пошевелила ни одним мускулом. Может, парализованная? Недаром же ее усадили в инвалидное кресло.
- Ну-ка, ну-ка, что тут у нас? – пробасила толстуха, поправляя очки и с большим интересом разглядывая мужчину. Варяг почувствовал себя товаром, который придирчиво осматривают потенциальные покупатели. – По-моему, нам очень повезло, – резюмировала она после некоторого раздумья. – Софочка, ты как считаешь?
Фея-крестная оживилась.
- Да-да, давно такого добротного экземпляра не было, – энергично закивала она головой. – Как тебя зовут, юноша?
Подобная бесцеремонность возмутила Варяга.
- Вообще-то для начала мне хотелось бы узнать, где я нахожусь и кто вы такие, – нахмурился он и сложил руки на груди, ожидая ответа.
Толстуха тут же вся заколыхалась от гнева.
- Неслыханная наглость! – пророкотала она. – К тебе обращаются уважаемые пожилые женщины! Как ты смеешь дерзить в ответ! – она стукнула кулаком по подлокотнику, отчего в воздух взметнулось облачко пыли.
- По-моему, вы что-то путаете. Я к вам в гости не напрашивался, так что всего доброго! – он развернулся, чтобы сделать вид, что уходит. На самом деле ему куда интереснее было остаться и вытянуть из старушенций как можно больше информации. И заодно узнать, куда они дели Славу.
- А ну стой! – рявкнула толстуха, брызжа слюной, и сквозь двери позади Варяга тотчас же вошли двое вооруженных ружьями парней, перегородив путь к отступлению.
- Значит, у вас здесь не только женщины живут? – Он занес было руку для удара, но получил мощный тычок в спину. Обернувшись, он понял, что это фея-крестная запустила в него своей тапкой. Неплохой бросок для почти что столетней бабки.
- Не трожь мальчиков, – погрозила она ему пальцем. – Они у нас в большом дефиците, – и примирительно добавила. – Отдай тапку, а то Роза Семеновна простудится и заболеет. И не злись на нее, пожалуйста, она сегодня не в духе. Впрочем, как и всегда. Меня зовут Софья Борисовна. А это, – указала она на старуху в инвалидном кресле, – Инесса Ромуальдовна. Так как же твое имя, юноша?
От ее очаровательной беззубой улыбки и любопытного взгляда Варягу стало вдруг смешно. Он с трудом удержался, чтобы не расхохотаться в голос. Отрезвило его понимание того, что три престарелые тетушки, которые тут явно всем заправляют, вовсе не так просты, как могло бы показаться. С ними нужно быть постоянно начеку. Ох, не привык он к словесным баталиям, но придется изворачиваться.
- Варяг, – буркнул он, надеясь, что разговор сдвинется с мертвой точки.
- Это еще что за имя? – возмутилась Роза Семеновна, поправляя сползающие на нос очки и возвращая тапку на свое законное место. – Это же кличка какая-то, а не имя!
- Его зовут Всеволод, – внезапно подала голос парализованная старуха по центру. – Всеволод Васильевич Кантемиров.
Варяг был ошарашен. Откуда она узнала?
И от неожиданности выпалил:
- Да, именно так...
Странная женщина удовлетворенно кивнула и снова замерла, словно статуя.
Продолжение следует...