Ей сразу понравилось, что когда они встретились – он последовал за ней. Он следовал от замка Бутронов в Испании до французского Биарицца, где Анна встала перед выбором: оставить своих любимых подруг и отправиться с обаятельным незнакомцем, этим великаном, дальше – через всю Европу – на север, или нежиться вместе с Фелис и Марией на золотистых пляжах Шателайон— Плаж. В этом городишке вылизанные беленькие домики с леденцовыми крышами пастельных оттенков мирно греются на ласковом солнышке, обдуваемые морским бризом и теплым ветерком с лавандовых полей. «Послушай, Анна, с этим парнем что-то не так!». «Может, он и богатый, и дьявольски красив, и умён ,но есть в нем что-то такое, отчего хочется поскорее забраться в белые шелковые простыни, закрыть глаза и проснуться в завтрашнем дне!».
«А ты видела его татуировки? Такие носят обычно балканские наемники или торговцы людьми!», «А видела ты его бороду? Она такая чёрная, что даже сам лесной ворон не отличил бы ее от своего крыла».
— У меня в Элерджи, на границе с Италией, есть домик, до моря на машине десять минут, есть собаки, гончие, и тройка черных лошадей. Хочешь – поехали? Не понравится, расстанемся там, и больше ты меня не увидишь.
Она согласилась. До Элерджи они добрались морем, обогнув Аппенинский полуостров, и Анну не смутило, что Вальдемар держится на корабле увереннее, чем на суше, и что женщины, едва завидев его, хватаются за свои золотые украшения не из страха, а чтобы убедиться, что те всё ещё подходят к их волосам.
В Элерджи они целыми днями катались на лошадях с гладкой, блестящей кожей, или лежали у моря, или прогуливались с собаками по окрестностям до соседней винодельни, где можно было прикупить бутылочку шардоне, пино-гри или совиньон . Анна сдалась. На север они возвращались вместе, и когда он шагнул на её родную землю – в саму вязкую и болотистую грязь, какая только бывает на севере России, в местечке «Грязовец», под звук взмаха ястребиного крыла, разрывающий тишину леса, Анна ответила «Да».
Они завершили путешествие в Питере, в особняке Мясникова, что на Восстания.
— У меня пока дела в России. Раз в месяц я буду приезжать на неделю, а ты пока поживи без меня. Если хочешь ,пригласи своих подружек Фелис и Марию. Дом огромный, вам будет удобно. Всё правое крыло в твоем распоряжении. С утра до вечера в доме работает горничная. Можешь устроить ремонт или купить новую мебель. Всё, что пожелаешь, дорогая. Только не при каких обстоятельствах не заходи в левое крыло.
— Хорошо, дорогой.
— Слышишь меня, Анна? – он хорошенько тряхнул и прижал её к себе, но в такие минуты она ещё сильнее чувствовала его силу, твердость и заботу.
— Да, мой господин, — шутя, проворковала она, — Я буду ждать тебя и заботиться о доме.
До замужества Анна работала реставратором старинной мебели и всяких антикварных вещиц. Она всегда знала, как вернуть к жизни даже то, что уже отжило свой срок, словно бы вырываешь вещь из самой лапы смерти.
— Есть ли в наших кладовых старая мебель? – командовала она горничной.
— На кухне есть старый буфет, в кладовой стоит старинная кровать, но она сломана и старое зеркало, но в старые зеркала лучше не смотреться!
— Какая глупость, Вера Сергеевна. Принимаемся за дело.
Анна убрала верблюжьи ковры, выкинула старые диваны и некрасивые столики, а затем принялась за реставрацию буфета и кровати. Сначала Анна аккуратно отшлифовала всю поверхность мебели, затем обработала щели шпатлевкой, снова шлифовала и вычищала, подклеивала рыбным клеем, добавляя туда мел, стучала молотком и орудовала струбинцами, красила краской и покрывала лаком, так, что за двадцать один день новенький буфет красовался на кухне, а старинная кровать перебралась в спальню, и когда Вальдемар вернулся в Россию, то только ахнул, какая у него хозяйственная и красивая жена, да спросил, не сломается ли кровать ,ведь он так скучал по своей женушке.
Пробыв дома неделю, он сказал:
— Оставляю тебя дома. Веди себя хорошо. Занимайся делами, а если будет скучно – зови друзей в гости. И помни мой наказ: в ту часть дома не ходи.
После чего он собрался и уехал по делам. Жизнь Анны текла размеренно. Она просыпалась с утра, завтракала перепелиными яйцами и тостом с джемом ,выкуривала на балконе сигаретку, затем до обеда занималась домом: чистила паркет, покупала новые занавески и постельное белье темно- серого или оливкового цвета, распаковывала покупки, кормила канарейку, забирала деньги из сейфа и шла на обед в сербский ресторан на Пестеля, где заказывала обыкновенно чевапи, плескавицу или рыбу на гриле. После обеда она возвращалась домой, отдыхала, курила, общалась с прислугой, по вечерам читала о доме, сидя в гостиной и рано ложилась спать.
Вот только ночами Анну стали мучать приступы удушья. Ей казалось ,что в спальне не хватает воздуха. Она открывала окна, двери и засыпала, но всё повторялось заново, так что она начала открывать окна во всех комнатах, а прислуга на утро содрогалась от мерзлоты.
— Неужели вы не чувствуете, какой холод в доме? Это же нехорошо, дожди идут, грозы.
Но Анна только пожимала плечами.
«Верно ,вы чувствуете себя одиноко, — сказал ей психолог, — Муж подолгу бывает в отъезде, вы ведете замкнутую жизнь. Позовите домой друзей, вам нужно общение».
Тогда Анна позвала в гости Фелис и Марию, а те только обрадовались: надо же, пожить в таком роскошном, богатом доме в Петербурге.
«А какой у тебя чудесный дом!», «Какие подушки и столики!», «А какой чудесный японский фарфор», «Какой прекрасный резной буфет!», «Верно, ты счастлива со своим Вальдемаром Чернобородым, зря мы ругали его».
Три дня и три ночи подруги щебетали ,пили шампанское и ели пирожные, делали покупки и ходили по городу от Исаакиевского собора до Петроградки.
— Когда— то давно этот особняк принадлежал знаменитому адвокату – Карбачевскому. Вы наверняка слышали о нем, вот только мало кто знает, что тот в юности застрелил собственную любовницу.
— В этом доме? – содрогнулась Фелис.
— Нет, этот дом достался ему в приданое от жены.
— А что в другой половине дома?
— Да! Что в ней? Любопытно!
— Вальдемар приказал не ходить туда.
В комнате повисла зловещая тишина.
— Это странно.
— Да— да, — затараторили, перебивая друг друга, Фелис и Мария, — странно всё это! Почему не ходить туда?
— Может, там просто нет ремонта. Вот и всё.
— Пошли посмотрим, что там, — предложила Фелис.
Анна была не очень послушная девочка, поэтому она взяла связку ключей и пошла в сторону двери, отделяющей левое крыло от остального дома.
Она прижала дверь бедром и начала перебирать ключи длинными тонкими пальцами с красным лаком. На связке их было около тридцати штук. Чтобы не запутаться она заложила первый не подошедший ключ между мизинцем и безымянным пальцем правой руки. Тринадцатый ключ совпал с прорезью. Дверь поддалась, Анна, Фелис и Мария шагнули в узкий темный коридор.
Пахло затхлостью и влагой. «Может, здесь течёт крыша?» — была первая мысль, которая проскользнула к ней в голову. Левое крыло выглядело точь— в— точь также как и правое, его брат— близнец. По левую сторону располагались комнаты. На полу вдоль коридора вытянулся старый, некогда приличный, ковер из верблюжьей шерсти с орнаментом, такой же Анна выбросила из своей части дома. Чуть дальше, справа, должна быть лестница на второй этаж.
Анна взглянула на четкий, ровный ряд дверей. Комнаты спали, как древние, неизведанные животные в своих норах. Густая, ватная тишина заполняла крыло. «Здесь, всё же, никто не живет». «А чего вы ожидали?». «Глупости это!». «Уйдем отсюда». Но Фелис не унималась: что за дверьми?
Тогда подруги начали подбирать ключи к замкам. И вот удача! Одна из дверей скрипнула и поддалась. За ней находилась комната, весьма хорошо меблированная в бежевых тонах, огромная кровать с чистым светлым покрывалом, и огромный гардероб. Анна приоткрыла гардероб и увидела там женскую одежду. На плечиках, полках и в ящиках висели и ровно лежали женские платья, свитера, брюки и джинсы, в обувнице стояли изящные туфли на высоком каблуке. На других полках были ровно сложены аксессуары: платки, очки, сумочки из темного и красного бархата. Анна сдвинула брови. «Что это?» — воскликнула Фелис. На прикроватной тумбочке в небольшом круглом аквариуме плавала рыбка серебристого цвета.
— Здесь письмо или записка, — сказала Мария, — Только ничего не разобрать, похоже ,это сербский или албанский.
Подруги открыли все двери. И за каждой из них была комната с большим гардеробом и кроватью, в комнатах были женские вещи разного размера и на разный вкус и фасон, сумочки, новая или стертая обувь, документы, женская косметика, которой уже явно пользовались. И в каждой, совершенно каждой комнате на тумбочке стоял маленький аквариум с рыбкой и лежали записки.
Некоторые сведения из записок, которые не смогли прочитать Анна, Фелис и Мария :
«Ты всё сделала сама. Послушно пришла с чемоданом, полным одежды, разделась за закрытыми дверями, прекрасно зная, что я подглядываю в замочную скважину: красивые изгибы и полная грудь. Сама надела черную одежду и легла на кровать. Лидия… Красивая, умная, покорная как беленький кролик, по сей день думаю, что ты обо всем догадывалась, даже когда я надел тебе на голову мешок и засовывал в машину, ты прокричала «Передай моей матери, что я здорова!»
«Элиза…моё самое главное разочарование. Сопротивлялась так, что мне пришлось потрясти твою хорошенькую макушку. Ты всегда была такой живой, такой энергичной. Тебя вдохновляли байки, картины, поездки на пляж. Жизнь— жизнь— жизнь. Всё такое бурлящее, громкое, хаотичное. Ты так сопротивлялась, что смогла успокоиться только в луже собственной крови».
— Рыбки выглядят вполне живыми.
— Что же это за комнаты? – заплакала Мария.
— Это? Это комнаты, в которых женщин держали в рабстве! Это работорговля или проституция! Кто знает, что теперь с ними стало. А что станет с нами? – закричала Фелис.
— Это Вальдемар приехал, — Анна схватилась за грудь, — скорее пойдемте, спрячьтесь, а я скажу, что вы ушли в клуб до утра. Да напишите скорее моему отцу и братьям, пусть выезжают сейчас же, за шесть часов будут здесь.
Анна, как ни в чем не бывало, встретила мужа. Накормила его кроликом в пиве и напоила вином, да подливала себе и ему в бокал, так что они вдвоем выпили три бутылки риохи, а у Анны ни в одном глазу хмеля.
И вот ночью Вальдемар Чернобородый проснулся от того, что сквозняк продувал ему ноги и лицо.
— Анна, ты опять открыла окна?!
— Что? Сейчас закрою.
— Скажи— ка мне, а где твои подружки, Фелис и Мария?
— Они в клубе, дорогой. Вернутся утром.
— Хорошо ли вы вели себя? Не ходили в левую часть дома?
— Мы слушались всех твоих приказов, дорогой.
Но что— то в голосе Анны выдало её саму. В один миг Вальдемар вскочил на ноги и схватил её за волосы.
— Ах ты маленькая непослушная дрянь! Где ключи? Сейчас ты сама отправишься в одну из этих комнат и твои дорогие подруженьки!
— Подожди, Вальдемар ,подожди, дай мне хоть умыться.
Он толкнул её в ванну. А Фелис и Мария ни живы, ни мертвы, прятались в платяном шкафу.
— Нет ли вас в доме, маленькие вредные бабёнки?
И в тот момент, когда рука Вальдемара схватила Фелис за длинные золотистые волосы и потащила по полу, в незапертые двери дома зашли отец и братья Анны, а поскольку они были прекрасные охотники, то пуля пронзила лоб Вальдемара сразу же. Анна включила свет и увидела Фелис и Марию в розовых шелковых ночнушках, забрызганных кровью.
Говорят, что кости и борода Вальдемара Чернобородого не поддавались огню, и отец Анны отвез их куда-то под Тирану, закопав под стены древнего монастыря.
Ксения Фрида