Владе было уже за пятьдесят. Взрослые дети, муж, своя квартира. Год назад женщина похоронила мать. Она была одной из четырех детей. По наследству никому из её братьев или сестре ничего не доставалось. Дом, в котором выросла Влада, мама отписывала своим внукам - Оле и Ярику. Уже после смерти стало известно, что за пару дней завещание изменилось. Дом доставался полностью племяннику Влады - Ярику.
Посмертное решение матери расстроило женщину: что могло измениться всего за пару дней? Тогда же старшая сестра отметила, что покойная мама любила её сына больше, ведь он первый внук и дом по праву его. Все встало на свои места.
— Пусть тебе пусто будет в этом доме! — слова Влады звучали, как проклятие — больше я тут никогда не появлюсь. Но знай, мама хотела справедливости. Я чувствую, что ты подделала завещание. Хочешь дом себе? Забирай, вместе со всеми бедами.
Обида глубоко сидела внутри.
Сначала Влада плакала, но с каждым днем обида уходила глубже.
Прошло ещё пять лет с похорон.
В один из вечеров раздался звонок в дверь.
— Поздно уже. Кого это принесла нелегкая?, — говорила женщина, открывая дверь.
На подъездной клетки на коленях стояла её старшая сестра Света.
— Влада, Владушка, прости меня. Прости, умоляю. Это я сделала. Я. Я заставила маму переписать завещание, чтобы она отписала дом Ярику. Я не хотела делиться, но теперь он мне не нужен.
Влада стояла молча. На лице женщины читалось удивление и шок. Сестра продолжала:
— Ты прокляла дом. Все несчастья собрали: Ярик начал пить и играть. Проиграл все сбережения, бросил работу. Я не вылезаю из больницы. Постоянные проблемы, беды, горе. Невестка с внуком на сохранении. Супруг разбил машину. Сам цел, но она не подлежит восстановлению. Я уже не могу. У меня нет сил. Сними проклятие, забери дом.
В глазах Влады проступал холод:
— Я тебе прощаю. Ты достаточно пострадала. Но дом будет твоим. Мне и моей дочери он больше не нужен. Пусть все проклятия и беды закончатся. Но любви моей больше нет. Живи дальше, Света.
Проговорим это ледяным голосом, она закрыла дверь.
Не всякая воля должна быть исполнена и нет сильнее проклятия, чем ненависть семьи.