Одна наша посетительница в порыве защиты рокеров от нас попыталась как-то выгородить Rammstein, мол, не всё так плохо. Приведя в пример песню «Tier», она спросила: «А здесь что? Пропаганда или обличение порока?» Я заметил: «Как по одной песне, осуждающей инцест, можно оценивать однозначно аморальное творчество?», добавив, что не стал бы слушать даже такую их песню, с текстом о том, как отец насилует дочь. Переслушав её в рамках изучения материала для настоящей статьи, я должен извиниться за данную ей ранее мягкую оценку. До этого я слушал её сто лет назад.
Раммштайн выступили здесь против инцеста, против насилия отца над дочерью, что не помешало им на этом же альбоме в омерзительной песне «Spiel mit mir» («Поиграй со мной») спеть от лица человека, совратившего своего младшего брата. На предыдущем альбоме они цинично и сочувственно спели про инцест и зоофилию в отвратительнейшей песне «Laichzeit» («Нерест»), а несколько альбомов спустя уже сами выступили в роли отца, подвергавшего свою дочь сексуальному насилию, державшему её взаперти, в песне «Wiener Blut» («Венская кровь»). Но в этот раз автор текстов и вокалист Тилль Линдеманн решил побыть моралистом. Посмотрим, что из этого вышло.
Название песни «Tier» переводится «Животное». Человек, вступающий в связь со своими детьми, приравнивается к зверю, ибо именно животные практикуют подобные вещи. Пусть такая моральная оценка не отражает всей тяжести ужасного падения, но вполне может иметь место. Музыка же должна, по крайней мере, не противоречить замыслу, но она его перечёркивает. Когда я слушал её, учась в школе, мне представлялся брачный сезон в мире животных. Помню, как-то включил песню однокласснику, и мы неприлично улыбнулись от услышанного.
Основной рифф прочно ассоциируется с жёстким сексом. Видимо, понимая это, Тилль Линдеманн на некоторых концертах выделывал нижней частью туловища непристойные, но отлично вписывающиеся в ритм движения. Осуждать развращённость под порнографические ритмы – всё равно что призывать к нравственности под порноролики на заднем плане. В этом отношении музыкальная составляющая провальная.
Что же с текстом? В первом куплете нам показывают отца-насильника, в припеве его обличают, называя животным, во втором куплете говорится об его дочери. Она выросла, убивает его или какого-то другого представителя мужского пола, макает перо в кровь убитого и пишет себе письмо про своё кошмарное детство. И это просто жесть!
Безусловно, можно и нужно сочувствовать жертве насилия, у которой поломана жизнь и искалечена душа, а такие «отцы» заслуживают самого сурового наказания, но как сочувствовать убийце-психопату? От этой истории холод по коже. На беззаконие ответили демонизмом. Как, изнасилование в семье? Вот вам немыслимое убийство! Это не «правда жизни», а больные тёмные фантазии.
Музыка, мягко говоря, расходится с замыслом песни, жуткий текст усугубляет картину. Явно не образец обличительного моралистического произведения.
Антон Тарасюков