Экономики Ирана и России похожи: обе экспортируют углеводороды и почти не производят высокотехнологичных продуктов. Разбираем, можно ли найти в истории развития Ирана подсказки для России нового времени.
Размер ВВП РФ в шесть раз превышает ВВП Ирана — $1,5 трлн против $250 млрд. Кроме того, структура российской экономики отлична от иранской. В России больше налоговых поступлений, а также другое географическое положение и климатические условия.
Западные страны накладывали санкции на Иран постепенно, против России — одномоментно. И Россия, и Иран во многом живут за счет продажи углеводородов — нефти и газа. Но у Ирана отношение экспорта к ВВП больше — то есть, иранская экономика больше зависит от мировой конъюнктуры, чем российская. При этом мировая экономика все же сильно зависит от российской — это уже видно по спросу на топливо, пшеницу и удобрения.
«Товары и услуги России востребованы на Ближнем Востоке и в Азии, благодаря чему есть все предпосылки для стремительного и эффективного разворота российской экономики на Восток, несмотря на односторонние рестрикции США и ЕС», — считает Анастасия Обухова из Института востоковедения РАН.
Иран пытается создавать собственные IT-инкубаторы. Но у страны нет доступа к современным технологиям, создать по-настоящему конкурентоспособные IT-продукты там не получается. К тому же Иран — лидер среди стран третьего мира по оттоку профессиональных кадров. По неофициальным данным, ежегодно из страны уезжает 150–180 тысяч человек — это квалифицированные специалисты и образованная молодежь. Едут в США, где живет более 2 млн иранцев, Швецию, Германию и в другие западные и европейские страны.
Уровень технологической зрелости и образовательный потенциал в России выше. В РФ стране появляются конкурентоспособные IT-продукты. Например, системы для электронной отчетности, антивирусы, программы распознавания текста и речи, сервисы для электронных платежей, облачные платформы хранения данных. Но и из России «мозги» тоже активно утекают за рубеж — в основном, в Грузию, Армению, Казахстан, Азербайджан и Турцию. Правительство в ответ предлагает для IT-специалистов отсрочку от армии и льготную ипотеку.
С 2010-го по 2014 годы индекс Тегеранской биржи вырос в четыре раза, а цены — только в 2,4. Однако биржевой курс валют в Иране сильно отличается от реального – с этой поправкой финансисты считают, что рост иранского фондового рынка всего лишь покрыл инфляцию. Тем не менее, развитие фондового рынка — способ, который в период санкций для укрепления экономики может применить и Россия.
Иранский бизнес использует «хавалу» — схему, в которой поставщик и покупатель проводят сделку без реальной оплаты, на условиях полного доверия между сторонами. Посредником между сторонами выступает брокер, который работает за комиссию. Например, китайский покупатель переводит сумму в счет платы за товар своему брокеру внутри Китая. А поставщик в Иране получает оплату от иранского брокера. По результатам сделок брокеры рассчитываются взаимозачетами — либо поставляют товары, либо позже перевозят наличные.
«Хавала» — распространенный способ расчета на Среднем Востоке, в Африке и Азии, где даже в крупном бизнесе взаимодействие строится на доверии, а не только на формальных договоренностях. Такие сделки в России кажутся немыслимыми: в стране нет такой культуры доверия, как в арабском государстве.
Также Иран использует бартер. Например, в 2020 году страна заключила соглашение со Шри-Ланкой по обмену нефти на чай, не входящий в перечень подсанкционных товаров.
