Сейчас чтобы напечатать, например, «ёжик», «ёлка» или «ёрзанье» нужно приложить чуть больше усилий, чем для других слов. Как вы уже догадались, дело заключается в особой букве «ё», которую, как по мне, абсолютно незаслуженно обделяют и отправляют куда-то вдаль от остальных собратьев. Версий о происхождении этой нестандартной буквы сегодня существует несколько. Но как же на самом деле было дело?
29 ноября 1783 года состоялось одно из первых заседаний Российской Академии словесности. На нем присутствовали в числе прочих поэт Гавриил Державин, литератор Денис Фонвизин, энциклопедист Иван Лепехин и, конечно, возглавлявшая Академию Екатерина Дашкова. Уже в конце мероприятия княгина задала необычный вопрос: смогут ли присутствующие господа написать слово «ёлка»? Пользуясь паузой, сама она написала его как «iолка» и уточнила, есть ли необходимости изображать один звук двумя буквами? Ее предложением был ввести новую букву для таких случаев. Так, говорят, и появилось буква Ё.
Первым букву начал использовать Гавриил Державин в своей личной переписке. Первой книгой, в которой можно встретить «ё» стала «Мои безделки» Ивана Дмитриева. А первым печатным словом стало «всё», которое с 1795 года обязали писать именно в таком виде. Но это правило долго не приживалось, считалось речью черни, в то время как екающий звук всегда считался церковным. Буква «ё» не успела появиться, как уже нажила себе противников, например, поэта Александра Сумарокова и ученого Василия Тредиаковского.
Есть еще одна версия появления новой буквы в российском алфавите. Якобы первым стал ее использовать Николай Карамзин в своем стихотворном альманах «Аониды». Но было ли это его собственной инициативой или идеей кого-то из издателей - неизвестно. К слову, в знаменитой «Истории государства Российского» букву «ё» Карамзин не использовал. Если все же посмотреть по хронологии событий, видно, что первая версия опережает эту, значит, Карамзин мог начать использовать «ё» уже после введенных правил Дашковой.
Изображение новой буквы, вероятно, было заимствована из французского алфавита. Но похожи они только визуально, звучание же у них совсем разное.
В официальный российский алфавит буква «ё» встала только в 1860-е годы. Вопросом этим занялся Владимир Даль в первом издании «Толкового словаря живого великорусского языка». В 1875 году Лев Толстой в «Новой азбуке» отправил её на 31-ое место, между «ятем» и буквой «э».
После революции буква поначалу стала сдавать свои позиции. 23 декабря 1917 года нарком просвещения Анатолий Луначарский издал указ: «Признать желательным, но необязательным употребление буквы Ё». Хотя, вероятно, дело было в неудобстве использования символа в типографиях из-за его нестандартной высоты.
Только 24 декабря 1942 года буква «ё» получила порядковый номер 7 в русском алфавите. Дело было в дотошности немецких картографов, которые выписали названия населенных пунктов с точностью до точки. Если деревня называлась «Дёмино», то и на русском и на немецком было написано именно Дёмино (а не Демино). В результате вышел указ, предписывающий обязательное использование буквы «ё» везде, от школьных учебников до газеты «Правда».
Однако ещё многие десятилетия издатели продолжали употреблять её только в случае крайней необходимости и преимущественно в энциклопедиях. В результате буква «ё» исчезла из написания (а затем и произношения) многих фамилий: кардинала Ришельё, философа Монтескьё, поэта Роберта Бёрнса, микробиолога и химика Луи Пастёра, математика Пафнутия Чебышёва. Мы говорим и пишем Депардье вместо Депардьё, Рерих (который чистый Рёрих), Рентген вместо правильного Рёнтген. Кстати и Лев Толстой на самом деле Лёв (как и его герой – русский дворянин Лёвин, а не еврей Левин).
Зато в напоминание о былом написании у нас живёт слово «йод», хотя, казалось бы, гораздо проще заменить «йо» на «ё».