Корчмарь разместил меня в комнате, где перина на кровати и чистые простыни. На столе кувшин с молоком и хлеб в корзинке. Признак уважения. Кулема расположился на отдельном лежаке и счастливо захрапел, умаянный. Окно выходило на улицу и я посмотрел, что там творится...
У дверей харчевни сидел попрошайка, потом выглянул корчмарь и о чем-то поговорил с ним. После их разговора я почувствовал, что что-то меняется. Опасности не витало вокруг, но уши загорелись, видать, вспоминает кто...
*****
Сон у меня теперь с видениями. И рад бы спать без них, да не получается уединиться, все время кто-то лезет. Сейчас зачем-то, полезли все... молодуха, краснея лицом и зло сверкая глазами, шипела про соперницу, на которую глядит приглянувшийся ей молодец, неопрятная баба, шипя на ухо оправдания себе, пыталась отскрести грязными ногтями кусок силы с меня, а дородный купчина мутузил худосочного мужичка, кляня его за обман и злословие...
Встал я еще затемно. У дверей кто- то скрипел башмаками по полу... Ясно, что народ набрался. И не спать пришли, с просьбами. И тянутся их мысли ко мне, только не ждут моего согласия, а выпить меня хотят и силу до дна готовы отнять, не спрашивая согласия моего.
В жбане квас стоит, напился из кружки и громыхнул крышкой, все и затихли, услышали. В дверь поскреблись, корчмарь это. Отворил ему, он вошел с поклоном, морда елозит глазами, видать, просьб много накопилось. Я к окну и глянул, там попрошайка сидит, а вокруг люди стоят и о чем-то разговаривают...
- приведи мне попрошайку, что сидит у дверей, а потом поговорим.
Корчмарь выскочил и вскоре опять поскребся в дверь. Вошли, два красавчика. Видно по рожам, что не зря ночь не спали, глазки так и светятся...
- что творится вокруг? Ночь с днем перепутали?
- так Хранитель обьявился, народ и мучается, просит беды унять...
- что за беды?
- а у всех свои, можно-ль заходить?
- кому?
- так народ толпится всю ночь....
В приоткрытую дверь глядели лица... и приятного мало я разглядел. Добрые днем ходят, а кто в ночь вылез - тем своё урвать, и не беда их привела, злом и завистью всё гудит...
- пускай поочередь, гляну....
Ломятся, а вокруг них рваные оболочки, злом, да завистью изьедены. Первой девица вломилась, дочка торговца местного, да кричать попробовала...
- стой, дура! В зеркало давно гляделась? Не смотрят на тебя? А на что глядеть? Сено гребла? Стан упруг твой? Воду носила? Спина пружинна? Нет? Жрала, да мечтала? А что от меня надо? Воду за тебя таскать? Иди....
Эту я во сне видел, много там иных. Погляжу дальше... Во сне он позже приходил, а тут вторым прорвался... Торговец, что мужичка мутузил.
- вот покарать надо! Зловещет, что лишен денег, да клевещет на меня! Уж и бил его, да неволил, а грех не хочу брать, да убить надо! Чтоб не порочил меня!
Мне ясно, а как решить - не знаю. Обманом живет, а вроде и правый....
- давай подскажу, подойди...
Гном во мне проснулся. Гном Норд! Силу убрал пришедшую, а гномье осталось со мной.
Торговец шагнул, да кулак мой увидел... И все... Таков урок. Я не звал, сам шагал ко мне. И не обещал я в его сторону правду решать. Как увиделось мне, так и решилось.
*****
После третьей битой морды народ подутих. Видать, не ждали такого. Помог одной девице, что бездетной страдает, к Кулеме усадил, тот разогнал по ней силы женские, я рукой погладил по голове, иди мол... Вышла - поровнее светится сила вокруг, глядишь, родит себе ребеночка на радость.
Пришлось местной колдунье, что силу просила, вовсе лишить ее. Не добром промышляет, варит гадость всякую, да чужие силы недобрые тянет к себе, кого силком приворожить, кого - здоровья лишить. Висели на ней ошметки чужой силы, и на пользу как обратить она не знает, и людей изводит. Разгреб я все чужое, что она нацепила, да вернул обратно, глядишь, кто и подлечится. А ей силы ее обратно скрутил. Как начнет звать демонов, да руки тянуть в чужую судьбу, так своей и пожертвует.
Народ толпится, да уже поопасливей ведет себя. Не ждали такого от Хранителя. Да и я не звал их, не ждал такого. Дверь открыл, вышел, оглядел, - вот мужик с надрывом дышит, хрипит, застудился в воде, баламутил, да сети ставил, вот кикимора и наказала за непотребство, да теперь уж одумался, повел по нему рукой, тепло зажег, должен поправиться.
Вот лихоманка грызет изнутри женщину, рядом детишки жмутся, жалко их, сгорит без остатка. Разгладил неровное, да затушил лишнее, вроде порозовело лицо. Тянет медяки, благодарит, да не нужно мне такого:
- детям купи чего, видать, совсем издержались, пока без сил была...
Прочих оглядел, да нет желания им помогать. Не то они хотят, что на пользу пойдет. Надо поесть, с утра на ногах. В комнату вернулся, корчмаря позвал, поесть принести.
Тот метнулся, стол заставил битком. Уходя просит:
- вы бы уж помогли людям, Хранитель, народ ждет...
А у самого кошель висит на поясе, аж лопается от тяжести, видать, не так он просто пускать начал за дверь собирающихся.
*****
Ел я с Кулемой под гул народа внизу, ну что улей растревоженный. Посидел, поглядел, чо внизу творится, не радостно многое. Большая часть за свои капризы, да желания хочет просить, а желания многие - что другим во вред. Надо идти мне, не привык я к такому.
Кулему на плечо усадил, сумку походную на плечи и через зал набитый пошел. По дороге углядел двух молодых, что просить не решаются, да беда их крутит, темным пеплом покрываются, скоро съест их темнота эта. Подошел, убрал лишнее, что давит жизнь, да на выход. На улице тоже стоят, да не резон уж останавливаться. Как на дорогу свернул, так сзади топот начался. Догнать норовят. Все хотят свое выпросить. Обернулся, рукой провел и отшагал в кусты. Рядом лес, лесовика встречу, попрошу дорогу запутать, чоб не ломились за мной. Как бегу от них, оставаться душно среди таких. Пока шагал, лесовик выскочил.
- помоги, братец, людей со следа моего снять, умаялся я с ними.
- а мне куда такую ораву? Весь лес испоганят!
- а ты их поморочь, да обратно к городу пусти, невмоготу мне себя сдерживать, как мысли иные почуял.
- я тебе попрямлю тропку, быстро выйдешь, а они пусть окольной дорогой блудают.
- вот и ладно. Пошел я...
*****
Хранитель - хранителем, а на себя чужие грехи наматывать мне не с руки... Пошел я дальше своей дорожкой, а они пусть с лесовиком погуляют. Отдохнут от мыслей тяжких, да ожиданий глупых, может, кто и поумнеет.