Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко на днях потребовала от сенаторов принять меры против засорения русского языка англицизмами, в том числе, возможно, и на законодательном уровне. В научном сообществе к подобным предложениям относятся скептически, напоминая, что похожие инициативы периодически высказываются на протяжении нескольких столетий и, если бы они в своё время директивно исполнялись, не факт, что до наших дней дожили бы стихи Пушкина. NEWS.ru выяснил, что происходит с русским языком и какие иностранные заимствования в нынешнем столетии не просто входили в наш лексикон, а становились словами года и отражением локальных и глобальных событий.
Заимствованные маркеры эпохи
На протяжении полутора десятков лет группа российских и зарубежных исследователей во главе с филологом и культурологом Михаилом Эпштейном проводит акцию «Слово года», изучая изменения в языке и речи русскоговорящей публики.
Как рассказывает Эпштейн, пользователи соцсетей предлагают свои варианты в течение нескольких месяцев. После этого данные систематизируют и обрабатывают члены экспертного совета — писатели, лингвисты, журналисты и филологи, педагоги, кинематографисты, социологи, философы и культурологи. В итоге в конце каждого года объявляются результаты в виде наиболее популярных ответов, по совам Эпштейна, «отображающих новизну, своеобразие, исторический смысл текущего времени». По этой подборке можно ярче всего судить о том, насколько новейшие заимствования влияют на актуальный разговорный язык.
Впервые конкурс проводился в 2007 году, главным словом которого стал появившийся в русском лексиконе ещё в начале 1990-х англицизм «гламур» — символическое обозначение красивой жизни, первоначально относящееся к повседневности разных селебрити, а с середине 2000-х ушедшее в массы и превратившееся в маркер сытых нулевых (своего рода отголоском всего этого впоследствии стал ностальгический мем «верните мне мой 2007-й»). Помимо этого, вследствие развития информационных технологий словами 2007 года были признаны заимствования «блог», «пиар», а также ИМХО и «гендер».
Когда всю эту углеводородную благодать порушили ветра глобального экономического кризиса 2008 года, в лексиконе россиян стало модным слово из жаргона биржевых аналитиков «волатильность». А затем внезапно нагрянул забытый сегодня из-за волн коронавируса грипп H1N1, что вывело в тренды 2009 года греческое слово «пандемия».
В 2010 году в лидеры вышло иностранное слово «сити-менеджер», хотя на тот момент оно использовалось уже несколько лет, а именно с 2006 года, когда вступили поправки в закон о местном самоуправлении. Они разделяли полномочия мэров на глав муниципалитетов, как правило, возглавляющих представительные органы власти, и, собственно, носителей новомодного словечка — руководителей исполнительной власти муниципального уровня. Слово «сити-менеджер» стало популярным в 2010 году из-за того, что во многих регионах тогда возникали политические скандалы из-за отмены прямых выборов мэров, которую чиновники вводили именно под маркой разделения муниципального управления. Наиболее острое противостояние случилось в Екатеринбурге, где в связи с этим проходили многочисленные протестные митинги — ещё не столь привычное явление для эпохи «стабильности».
В 2013-м Оксфордский словарь объявил словом года неологизм selfie, а уже в 2014-м ныне будничное «селфи» стало одним из главных слов в России по версии группы Михаила Эпштейна. В 2015-м и 2017-м победителем конкурса стал англицизм «стартап» как символ либертарианских надежд на фоне уходящего лоска нулевых и наступления суровой посткрымской реальности.
Одним из главных в 2016-м в России стало слово «лабутены». Это произошло благодаря выходу клипа группы «Ленинград» «Экспонат», породившему множество мемов и пародий,там фигурировала эта разновидность женской обуви.
В 2017-м сразу несколько англицизмов стали словами года. Два из них связаны с одним событием в масскультуре — это «баттл» и «хайп». Многие помнят резонансный баттл (поэтическое состязание) рэперов Славы КПСС и Оксимирона, после которого один участник обвинил другого в хайпе на своём имени. Другое модное слово — «фейк» — вошло в лидеры из-за нарастающих пропагандистских войн России и Запада и взаимных обвинений в трансляции ложных новостей (fake news). Также в 2017-м у много разговоров породила тема набирающих популярность криптовалют, поэтому неудивительно, что словами года в России также были выбраны связанные с этим сектором «биткоин» и «блокчейн».
Поскольку в 2018-м в РФ проводился ЧМ по футболу, неудивительно, что словом года стало испанское «мундиаль». Но в тени подготовки к данному спортивному событию в разных городах страны на гражданских активистов и блогеров заводились «экстремистские» дела за публикации в соцсетях с различными «разжиганиями», поэтому неудивительно, что другим словом года стало иностранное «репост» (а у популярной среди интеллектуальной молодёжи постпанк-группы «Буерак» в том же году вышел альбом под названием «Репост модерн»). В 2019-м на фоне дела сестёр Хачатурян и связанной с ним феминистской мобилизацией за принятие закона о противодействии семейно-бытовому насилию словом года был выбран тематический «абьюз».
С началом пандемии коронавируса в 2020 году главные слова года в РФ были ожидаемо связаны с этим глобальным явлением — «ковид», «локдаун» и «зумиться» (один из немногочисленных способов общения во время самоизоляции). В 2021-м повестка поменялась мало, поэтому главными словами стали англицизмы «QR-код» и «антиваксер». Из не связанных с пандемией в топ по версии Михаила Эпштейна и его группы вышел ещё один англицизм — «хейтер», который стал не только расхожим лексическим аксессуаром инфлюенсеров и их недоброжелателей из запрещённых соцсетей, но и своеобразным сигналом растущих социальных тревог, нервозов и конфликтов.
По следам дедушки Шишкова
Выступая на одном из недавних пленарных заседаний Совета Федерации, Валентина Матвиенко поручила сенатскому комитету по науке, образованию и культуре озаботиться положением «языка Пушкина». Он, по её мнению, нуждается в сохранении, для чего нужно «прекратить эти все новые веяния, которые абсолютно неуместны», имея в виду распространение в русском языке заимствований из английского и других иностранных языков.
Кешбэк как был, так и есть. И это все произносится на правительственном уровне. Есть же аналоги в русском языке. Для чего мы засоряем наш красивый, замечательный, уникальный язык такими разными словами? Это надо и на законодательном уровне посмотреть, — потребовала Матвиенко.
Как считает ведущий научный сотрудник входящего в структуру РАН Института русского языка имени Виноградова, главный редактор сайта «Грамота.ру» Владимир Пахомов, подобные инициативы высказывались «и 200 лет назад, и 100 лет назад, и 50 лет назад». Учёный напомнил о деятельности адмирала Шишкова, который в начале XIX века выступал против литературных новшеств, источниками каковых он считал распространённое в те времена подражание французам и заимствование их слов. Также Шишков продвигал тезис о тождестве русского и церковно-славянского языков.
Если мы вспомним слова адмирала Шишкова 200 лет назад, то они мало отличается от того, что говорят нынешние чиновники. Валентина Матвиенко призывает сохранить язык Пушкина, но если бы в его времена власти законодательно ограничили использование заимствованных слов, то те самые «панталоны, фрак, жилет», про которые писал поэт [в поэме «Евгений Онегин»], не вошли бы в русский язык. Худшее, что можно сделать, это влезть в естественный процесс трансформации языка с какими-то законодательными актами и пытаться его регулировать, хотя это невозможно. Как любой живой язык, русский язык менялся и продолжает это делать. Это хорошо, потому что если он остаётся неизменным, это значит, что язык умер. В разные эпохи русский язык менялся с разной скоростью. Это зависит от того, как меняется мир вокруг нас. Конец XX и начало XXI века — это время более быстрых изменений в языке, чем, например, вторая половина прошлого столетия.
Владимир Пахомовнаучный сотрудник Института русского языка имени Виноградова РАН, главный редактор портала «Грамота.ру»
Собеседник NEWS.ru напомнил, что русский язык «всегда охотно брал слова из других языков, никогда наглухо не закрывался — перерабатывал, оставлял то, что нужно, и выбрасывал то, что ненужно». В древности, как отметил Владимир Пахомов, имели место заимствования из греческого, скандинавских и тюркских языков, в эпоху Петра I — из голландского и немецкого, в XIX веке — из французского. Сегодня же происходят массовые заимствования из английского, но история на этом не заканчивается, и в перспективе могут возникнуть влияния других языков, что, как подчёркивает учёный, «вполне нормально».
Говоря о современной динамике, Владимир Пахомов рассказал о меняющихся объёмах русского орфографического словаря РАН: в издании 1999 года было 160 тысяч слов, в издании 2005 года — 180 тысяч, в издании 2012 года — уже около 200 тысяч. В этих обновлениях есть и русские слова, и производные от заимствований, и заимствования из других языков.
Также существует электронный ресурс — академический орфографический ресурс «Академос», который, по словам Владимира Пахомова, обычно пополняется несколькими десятками слов в год. Например, в 2021 году было изменено или добавлено 165 словарных статей. Среди них есть как англицизмы, например «медиафейк» или «мультимедиасервис», так и исконные слова, например «автоплатёж» и «объёмно-контурный». Имеются в апгрейде-2021 и русские слова, образованные от иностранных корней, например глагол «зумиться». В 2020 году в русский орфографический словарь вошли англицизмы «каршеринг», «коворкинг» и «лоукостер».
Заимствований из английского языка, конечно, много, но далеко не все они в языке останутся — многие устареют через несколько лет и забудутся. Есть такое явление, как престиж заимствованного слова: когда оно перестаёт быть ярким и модным, оно либо уходит на периферию, либо вовсе исчезает из употребления, — резюмировал Владимир Пахомов.
Антрополог Александра Архипова также со скепсисом относится к предложениям чиновников «зачистить» русский язык. По её мнению, «Валентина Матвиенко и другие представители политической элиты пытаются сражаться на фронте создания уникального русского мира и предельного изоляционизма». Но такие попытки, по её мнению, не только бессмысленны с точки зрения эволюции, но и показывают, что представление о мире истеблишмента зачастую «хуже, чем у пятилетнего ребёнка».