Часть десятая
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть восьмая
Часть девятая
Часть одиннадцатая
Часть двенадцатая
Часть тринадцатая
Часть четырнадцатая
И я привела его на чердак. У Байкала, который везде бродил с нами, залезть по лестнице не получилось. Он недовольно запыхтел и улегся у ее подножия – бдить. Хотя, если судить по последним событиям, на новом месте он совершенно расслабился. Вон, даже Анькиного гостя спокойно пускает туда-обратно. Кстати, он, надеюсь, уже съехал?
Тем временем Алекс рассматривал знаки. Рассматривал внимательно, только что не обнюхивал. Руками, однако, их касаться избегал.
- И?.. – наконец не выдержала я.
Алекс повернулся ко мне всем корпусом, так резко, что я отшатнулась.
- Они! – объявил он.
На его лице горела торжествующая улыбка.
- Кто – они? – осторожно поинтересовалась я.
Парень как-то вдруг осекся, посмотрел на меня неуверенно.
- Я не рассказал тебе…. – начал он.
- Да?
Надеюсь, он не собирается рассказать, что он в доме есть призраки.
- В доме есть призраки, - бухнул он и на всякий случай предупредил:
- Я не сумасшедший.
- Наверное, - со вздохом сказала я. – Если уж ты не первый, кто говорит мне об этом.
- А кто еще? – насторожился он.
- Да все вокруг. Правда, сама я их почему-то не видела. Хотя должна, если уж живу здесь.
- Они есть, - уверенно сообщил Алекс.
Он уселся прямо на пол и похлопал рукой по доскам пола:
- Садись. Кое-что расскажу.
Я осторожно присела на теплое дерево в квадрате солнечного потока из окна.
- В доме есть призраки, - повторил Алекс. – В нем их держат эти знаки.
- Ты же говорил секта? – удивилась я. – «Свидетели чего-то» или «Хранители чего-то»?
- Одно другому не мешает, - отмахнулся Алекс. – Самое главное для нас то, что мой дед поместил сокровища под их охрану. И их надо отпустить, а для этого – уничтожить знаки. Тогда возьмем сокровища совершенно спокойно.
- Когда найдем, - добавил он.
Алекс достал из сумки, которую так и таскал с собой, стамеску.
- Сейчас попробуем…
Он принялся сдирать знаки. Действовал с азартом и ожесточением.
Я наблюдала за ним. И его действия вызывали все большее неприятие. Он причинял боль дому. Я чувствовала это на каком-то физическом уровне.
- Прекрати, - наконец не выдержала я.
- Что?... – повернул парень ко мне разгоряченное лицо.
Как я ему объясню, что дому больно? Тогда сумасшедшей можно счесть меня…
- Давай сначала поищем сокровища? – вывернулась я. – Может, их еще и нет. А в призраков я не верю.
- Глупости какие-то, - как можно убедительнее фыркнула я.
- Ты не понимаешь! – загорячился парень. – Они есть!
Выглядел он при этом злым и совершенно некрасивым.
Что такого привлекательного я могла в нем найти?
- Сначала сокровища.
Я была непоколебима. К тому же, участвовать в этом театре абсурда совершенно не хотелось: сбивать непонятные знаки на жарком чердаке в компании с сумасшедшим.
«А ведь он сумасшедший», - мелькнула опасливая мыслишка.
Видимо, что-то такое проявилось у меня во взгляде, потому что Алекс с досадой отбросил стамеску.
- Как знаешь.
И мы спустились вниз, чтобы искать сокровища. Алекс, кажется, взял себя в руки, потому что снова превратился в того милого парня, которого я знала на набережной. Где мы танцевали фламенко.
- Призраки в доме сектантов всегда были фирменной легендой нашей семьи. Перед смертью дед буквально помешался на них. Все толковал, что они охраняют сокровища. Все какие-то схемы рисовал… Отец с мамой тогда посчитали, что на старости лет дед помешался от огорчения. Оно и понятно… Так бездарно потерять то, что наживалось поколениями. А потом отец отправился сюда в попытке найти спрятанное. Я тебе об этом не рассказывал, но в 90-х дед сюда приезжал. Правда, в доме побывал один раз, ночью. После этого предпочитал утешаться кальвадосов в баре гостиницы.
Я покивала, но Алекс не обратил на меня никакого внимания.
- Он пил от ужаса.
Все-таки рассказчиком парень был хорошим. По спине у меня с громким топотом пробежали мурашки. Я, стараясь делать это незаметно, поежилась. Парень же тем временем продолжил:
- Ночью дом он проник легко. 90-е же. Тогда он и вообще мог дом купить, благо он стоял пустым. Иностранцам же отказа ни в чем не было. Но ему хватило одного похода.
- Почему?
Я с трудом избавилась от желания заглянуть под кровать. Благо, мы как раз обстукивали стену в спальне.
- Как он рассказывал, белые фигуры с горящими красным огнем глазами. Они буквально гнали его до двери. Как дошел до гостиницы, отец не помнит. После этого он и восстанавливал нервную систему в баре.
Все-таки редакторское дело – профессия, воспитывающая исключительную въедливость. А у меня налицо была еще и профессиональная деформация. Я разогнала нахальных мурашек, возмутительнейшим образом устроивших половецкие пляски у меня на спине, и вкрадчиво поинтересовалась:
- Он в дом отправился до или после бара?
Алекс на провокацию не повелся.
- Мой отец до этого вообще не пил. Пару бокалов вина за обедом не в счет. В Испании это вообще за выпить не считается. На кальвадос он налег после посещения дома.
- А почему ночью?
- Вот чего не знаю, того не знаю. В шпионов, наверное, переиграл.
- Ладно, - я смахнула неприятно липкий кусок паутины с лица.
Жаль, что прежние хозяева не слишком утруждали себя уборкой за шкафом.
И пожаловалась:
- Странная какая секта!
- Не то слово, - согласился со мной Алекс. – Уж не знаю, во что они верили, но жить в одном доме с призраками странно даже для секты.
Честно сказать, я устала. Мы обстучали, наверное, уже половину дома. А дом, надо признать, большой. И пыльный. Призраки, сокровища, записи деда, знаки смешались у меня в голове в жужжащий ком. Нужно было отвлечься. Перерыв на кофе очень этому способствовал. В глубине души я надеялась, что поиск сокровищ на сегодня закончен. Зря надеялась. Судя по пробежавшей по лицу парня гримасе, он предпочел бы продолжить поиски. Однако от кофе отказываться не стал.
- Ты сваришь мне с кардамоном?
Какие-то приправы у меня определенно были. Скорее всего, среди них найдется и кардамон. И я отважно кивнула.
Алекс смотрел на поставленную перед ним полулитровую кружку с некоторым недоумением. Ах да, он же из Европы, а там кофе пьют из тары гораздо меньшего размера. Вспомнился кофе из «Дворянина». Видимо, достойного напитка ацтеков парню в России попить не судьба. Хотя, может, в Москве отрывается.
- Кофе, - на всякий случай подсказала я.
- Ага, - и Алекс сделал осторожный глоток.
- Ну как?
Судя по расширившимся зрачкам, не оценил. Оно и понятно – слишком горячо, нужно подождать пока остынет.
Я подула на свою порцию и тоже отхлебнула.
Мда, судя по всему, в том пакетике был не кардамон. Горчичный порошок, а может, хмели-сунели? Я отодвинула свою кружку и предложила:
- Чаю?
- Чаю, - согласился Алекс и торопливо добавил: – Я предпочитаю без всяких добавок.
- Не понимаю, - задумчиво произнесла я, отхлебнул янтарный напиток.
- Что?
- Ну смотри: предположим, в доме есть призраки…
Я опять замолчала, занявшись чаем.
- И? – поторопил меня Алекс.
- Они напали на твоего деда, не давали жить остальным жильцам, но не нападают на меня? Почему?
На самом деле, я вовсе не хотела это спрашивать. Просто мы сидели друг напротив друга и пауза затягивалась. А говорить было не о чем. Я чувствовала себя неловко.
Алекс, то и дело взглядывавший на меня из-под густющих ресниц, пожал плечами:
- Не знаю. Но ведь это же хорошо?
Хорошо. Но, возможно, это просто означает, что призраков не существует.
Вслух я сказала другое:
- Так как ты предлагаешь защититься от привидений?
- Уничтожить знаки, - быстро сказал Алекс. - Но сначала их надо все найти. Главное, сделать это быстро.
В голове опять, как живая, встала картинка: вот я на горе битого кирпича вместо холл работаю ржавой киркой. «Ух», «Ух» - вздымается кирка. Потеки ржавчины на ее поверхностях ярко-рыжие в лучах безжалостного солнца. С меня ручьями течет пот, а вокруг кружатся слепни, в надежде выпить из меня всю кровь. За окном уже без штор и без стекол и почему-то за офисным столом сидит Алекс. Опасаясь призраков, он командует мной по скайпу. «Потерпи, - говорит он. – Осталось немного, только стены снести»…
- Да ты не переживай! – он правильно уловил мое выражение лица. –Мы быстро от них избавимся. Только снимем пол, поштробим кое-где, стены уберем одну-две. В общем, найдем все знаки. Есть у меня предположения…
У моего дома медовая в свете июньского солнца крыша. Тяжелые кисти сирени вываливаются за ограду. Наверное, сирень когда-то была породистой. Вон какие цветы – все как один пяти, шести и даже семилепистковые. Как в детстве хочется съесть одну. Так просто, на счастье.
И этот человек еще вчера мне нравился?
- Нет. Дом разрушать не дам.
- Но его и не надо разрушать.
Алекс улыбается, в его глазах танцуют золотистые искры.
- Нет.
Боль приносила даже мысль, что я могу покуситься на свой дом. Лучше уж до скончания веков обстукивать стены в компании призраков. Да и честно сказать, денег на последующий ремонт у меня не было от слова совсем. Не, варианты существовали: денег на стройматериалы можно было занять, а помочь сделать сам ремонт – попросить папу.
- Дочка, обои поклеим потемнее. Они не маркие и выглядят прилично.
Ни за что!
Выражение лица у меня, наверное, было соответствующее, потому что Алекс со вздохом покорился:
- Как хочешь. Но смотри, я тебя предупреждал.
У меня с души упал камень огромной величины и с грохотом покатился куда-то вдаль. Наверное, торопился лечь на душу какого-нибудь другого бедолаги.
Алекс залпом допил уже остывший чай и вскочил:
- Ну что, на поиски знаков?
Вот неугомонный. В этой своей бодрости походил на спаниеля, решившего во чтобы то ни стало добыть подбитую хозяином утку из болота. Я искренне позавидовала его энтузиазму. Байкалу так и вообще надоела вся движуха, и он ушел в сад. Ему я тоже позавидовала.
Как много все-таки в доме стен и всяких пыльных поверхностей. Пыль набилась в нос и теперь для меня пылью пах весь мир.
- Апчхи!
Теперь добавилось чувство, что в моем носу свили свои паутины пауки. Очень пыльные паутины.
- Будь здорова! – пожелал Алекс.
Несколько рассеяно. Он заглядывал во все углы и останавливаться, кажется не собирался. Но как ни странно, первой новую цепочку знаком нашла я. Они прятались под слегка отошедшими обоями в спальне с дубовой мебелью. Алекс обрадовался так, как будто сокровище было у него уже в руках. Сразу зачеркал карандашом в книжечке, которую добыл из кармана. Я заглянула ему через плечо. На чистом листе возникала схематично изображенная спальня. Один знак, второй, третий… Тоска смертная!
- Слушай, не могу больше! Давай хотя бы в самых перспективных местах обои приподнимем? Наклеить же обратно ничего сложного! Я тебе помогу, - взмолился Алекс.
- Давай, - сдалась я.
Наверное, в мозгах помутилось от усталости.
Идея оказалась перспективной. Так, чуть подлезая под обои, мы нашли еще с десяток нужных цепочек. В районе лба начала зарождаться боль, как будто кто-то щупал горячими пальцами мой мозг. Мелькали мысли о цитрамоне и полежать.
- У дедушки на чердаке точно не завалялось схемы поподробнее?
Вопрос был глупым. Просто о цитрамоне и «прилечь» я уже готова была сказать вслух. Держалась чисто на упрямстве.
- Устала? – с сочувствием спросил Алекс.
- Чувствую себя кладоискателем на острове Оук, - проговорила я.
– Оук? – оторвался Алекс от изысканий. – Что за Оук?
- О, это известная история, - схватилась я за возможность отвлечься. - Считается, что там пираты зарыли клад. Вероятно, среди них были люди с инженерным образованием. Хотя что инженеры делали в пиратах? Но не суть. Дело в том, что любые действия кладоискателей опускали сундук все ниже и ниже в море.
- А мы здесь причем?
Алекс был рассеян. Он смотрел на обои, как будто собирался прожечь их взглядом. Мне показалось, они даже задымились.
- Ни при чем, - вздохнула я.
Черствый человек – этот Алекс. Его черствость сравнялась с черствостью лепешки, скудным обедом древнеегипетского бедняка, найденной в песках пустыни. А в середине – батарейка энердрайзер.
- Соберись! Нам еще мебель двигать.
Я тоже хочу себе такую батарейку.
Алекс посмотрел на меня и поспешно сказал:
- Двигать буду я.
- Сколько цепочек нам надо еще найти? – безнадежно спросила я.
- Все! Поймем, как построена схема знаков. Найдем их все и уничтожим.
- Вероятно, усталость, помноженная на тягомотность поисков, оказалась сильна, потому что единственная фигура, которую я могла представить, была огромная фига. И она издевательски покачивалась у меня перед носом.
- Перерыв, - сжалился парень.
Последний час слился для меня в череду грохота отодвигаемой мебели, усиливающейся головной боли и вспышек отвращения при виде цепочек то ли лилий, то ли перевернутой буквы «ж». Когда я была уже готова упасть, Алекс воскликнул:
- Есть! Есть еще цепочка!
Я бы обрадовалась, но уже не могла – силы ушли окончательно, а вспышки боли в голове превратились в сплошную канонаду.
- Сейчас мы ее… - Алекс закопался в своей сумке, с которой, судя по тому, как он таскал ее везде с собой, не расставался даже в ванной. Глаза у него горели.
На свет божий появилась дрель.
Я посмотрела на него с отвращением. Он что, забыл, что я запретила ему рушить дом? Хотя, если честно, купил его мне именно Алекс. Но как мне мог нравиться этот, судя по всему никогда не устающий, вооруженный дрелью упырь? Я сейчас просто упаду или голова взорвется, а ему хоть бы хны.
Парень моего состояния не замечал. Он улыбался торжествующей улыбкой победителя, которому вот-вот вынесут на бархатной алой подушке ключи от города. Сейчас я его обломаю.
- Нет.
- Сейчас мы…
- Нет.
Он взглянул на меня непонимающе.
- Нет, - третий раз проговорила я. – Перерыв до завтра.
На лице парня победная улыбка сменилась недоумением, которое перешло в недовольство, местами подсвеченное яростью. Я наблюдала за этими сменами на его лице с садистской улыбкой. «Будет настаивать – убью, - мысль была даже какой-то сладострастной, - а потом пойду выпью цитрамону».
Но тут калейдоскоп эмоций на лице парня закончился, остановившись на раскаянии.
Он вздохнул:
- Прости, иногда меня заносит. Азарт, черт его дери. Кажется, вот-вот…
Алекс улыбнулся виновато и неожиданно привлек меня к себе.
- Не обижайся, солнышка.
Я замерла в нерешительности, не зная, то ли поднять лицо в ожидании поцелуя, то ли дать нахалу по морде. Алекс же не делал никаких попыток пойти дальше. Мы так и стояли в лучших традициях иллюстраций любовного романа. Потом у меня ужасно зачесалась нога. Я задергалась. Не знаю, что подумал Алекс, но отстранился он моментально. Самое обидное, что нога чесалась там, где чесать на людях неприлично. Я была приличной девушкой и чесаться не стала. Хотя хотелось смертельно. Вот ведь как бывает: тебя обнимает самый красивый на свете парень, ты думаешь о том, чтобы как следует почесаться. Надеюсь, он не обиделся.
- Голова, - сообщила я с извиняющейся улыбкой, - мне действительно лучше полежать.
- Конечно.
- Ладно, тогда до завтра?
Я изо всех сил старалась, чтобы в мой голос не проникла радость от предвкушения, что на сегодня все закончится.
- До завтра. Утром позвоню перед выходом.
Есть!
Моя радость была похожа на радость школьника, которому удалось сбежать с урока математики. Такая же чистая и бесконечная.
- До завтра.
В душе все пело. Краем коснулась недоуменная мысль: «а чего, собственно, я так радуюсь?» Мысль мелькнула и пропала, смытая все тем же ощущением бесконечной радости.
Алекс уложил ноут и дрель обратно в сумку, оглядел комнату в поисках потенциально забытых вещей, взвизгнула закрывающаяся молния. Движения парня, до этого весьма спорые, вдруг замедлились.
- Слушай…
Я насторожилась.
- Может, сегодня еще погуляем? Ну, если голова пройдет? Погода хорошая…
Наверное еще утром, услышав такое предложение от Алекса, я танцевала бы танец восторга племени мумба-юмба. Но сейчас мне хотелось одного – лечь и умереть, предварительно выпив цитрамону. Эмоции вперемешку с информацией поднялись куда-то в район горла. Еще немного и я тресну, переполненная ими. Или меня стошнит.
Диковинный фламенко на бетонном парапете Реки. Руки мужчины, подхватывающие падающую меня. Полотнища закатных облаков становятся все плотнее. Вот они совсем исчезают в наступивших сумерках. Сумерки мнут, меняют мир. Противоположный берег со старыми ивами превращен ими в древний город. Город закутан во тьму, но его башни и резкие окружности стен угадываются хорошо. Появляются первые звезды, а вместе с ними и комары.
- Побежали?
И мы с Алексом, держась за руки, несемся куда-то вперед, в тщетной попытке избавиться от этих вампиров болот.
Где-то в глубине души еще трепетали полотнища закатных облаков над Рекой.
- Позвоню, - обтекаемо сказала я.
Я наблюдала, как Алекс уходит, из окна. Двигался он легко, с удовольствием от собственного движения. Вот дошел до калитки. Словно почувствовав мой взгляд, обернулся, помахал рукой.
Я сделала то же самое. Хлопнула калитка, отрезая вид на спину Алекса. Внутренний голос, словно дождавшись этого, коварно вопросил:
«Ты точно уверена, что твой новый знакомый не сумасшедший?»
- Точно, точно, - сообщила я двери кухни. - Он программист. Сама визитку видела.
Хотя как это связано с сумасшествием?
«И паспорт тоже?»
Тут же набежали сомнения и принялись меня мучить. У них, этих сомнений, тоже была куча вопросов.
«А вдруг никаких сокровищ нет?»
«А вдруг он только и ждет, чтобы убить тебя?»
«А вдруг это коварные игры сумасшедшего преступника?»
«А вдруг он найдет клад и убьет тебя?»
«Странный молодой человек, странный! И идея с кладом странная! – грянули они хором. – Убьет он тебя, убьет!»
- Чего это сразу убьет? – вслух возразила я сомнениям. – Не похож он на преступника!
Перед внутренним взором очень ярко встал Алекс. Темные завитки волос над высоким лбом, бархатные темные глаза. Но самое главное - льняной костюм, выглядящий неизмятым, что от льняных костюмов добиться практически невозможно. Как-то сложно было представить человека, так носящего льняной костюм, с перекошенным лицом, крадущимся за моей беззащитной спиной с топором.
«Родион Раскольников тоже вон на преступника не походил, а поди ж ты, убил старушку», - внутренний голос был тут как тут.
- Плохой пример, - возразила я голосу. - Родион не из-за денег, из-за высоких побуждений. И продекламировала: – Тварь ли я дрожащая или право имею!
Подумала и добавила:
- Хотя, если быть честной, хлипковат Родион оказался для преступной деятельности. И вообще, я что, похожу на старуху-процентщицу?
Сравнение с ней было обидным.
Но голос не сдавался:
«Ну так а этот из-за денег. Золото и бриллианты много кого на душегубство подвигли. Взять хотя бы….
- Ну вот что, хватит! – решительно прервала я литературный диспут.
- А ты чего это сама с собой разговариваешь? – раздалось от окна.
Голос полнился любопытством и был откуда-то знаком. И тут же я вспомнила, откуда.
- Вован?!
Точно, с той стороны окна, навалившись грудью на подоконник, мне лыбился давешний гопник.
- А что ты здесь делаешь?
Вопрос, возможно, был не самый умный, но это от неожиданности. А еще я испугалась. Все-таки дом на отшибе, а гопник - не пианист-сосед пришедший на чай к соседке с небольшим презентом. Хотя пианисты, как и студенты, тоже разными бывают. Взять хотя бы того же Раскольникова. Но тут раздался рык Байкала, и я моментально успокоилась.
- Какой!
Взгляд Вована наполнился чистым восхищением.
Он совершенно по-детски осведомился:
- Можно погладить?
- Можно, - со вздохом сказала я.
А что я еще могла сказать в такой дурацкой ситуации?
- Тогда я зайду, - обрадовался Вован.
Самое забавное, что Байкал тоже обрадовался. Он даже завилял парню обрубком хвоста. Вован осторожно прикоснулся ладонью к широкому загривку. Вздохнул от полноты чувств и сообщил:
- Отличная собака.
А Байкал… Байкал продолжал благодушно вилять хвостом. Мда. Не знаю, есть ли тут призраки, но моя собака в этом доме ведет себя очень странно.
- Пришел тебя предупредить! – отвлекся Вован. – Нельзя открывать дверь незнакомым людям.
Я недоумевающе нахмурилась, потом сообразила: ну конечно, Алекс!
- Ты чего, подслушивал, что ли?
У самой сердце упало в пятки. Сколько он слышал? Что хочет? Тоже сокровищ?
- Я че, баба, уши греть?
Голос его полнился таким возмущением, что я поверила: да, не баба, в смысле, не подслушивал.
Кстати…
- Ты как в сад попал?
Вообще-то я была уверена, что через чугунную ограду с литьем в виде то ли перевернутой буквы «ж», то ли лилии, перелезть невозможно. И вот ряха Вована в окне собственной персоной.
- Да ладно тебе, - отмахнулся Вован, - там такая дыра в заборе, что не захочешь, а заглянешь.
- Ты и заглянул? – мой голос полнился сарказмом.
Сарказма Вован не оценил, а может, просто не знал, что это такое.
- Я по делу. Вот.
Из-за спины парень вытащил помятый букет из космей и рудбекий. Букет был изящен, что, наверное, отражало концепцию клумбы, с которой он был собран. А еще я не могла не отметить, что Вован с цветами в кулаке-дыньке смотрелся очень умилительно.
- Нравишься ты мне, Ленка.
- Спасибо.
На последние слова старательно не обратила внимания. Просто не знала, как реагировать. Ну а как бы вы отреагировали, если бы в вашем окне появился малознакомый гопник с подобным заявлением? Вот и я не знала. А букет был милый. Я зарылась в него лицом, ловя энергетику цветов. На душе мгновенно сделалось тепло. Цветы – они такие, маленькие батарейки, бесхитростно и охотно отдающие свою энергию. Оторвавшись от букета, я зашарила взглядом по кухне, ища для них подходящую емкость. Ваза нашлась на самом верху кухонных шкафчиков. Аляповатая, расписанная блеклыми синими цветами, она, тем не менее, идеально подошла к букету из космей и рудбекий.
Вован наблюдал за моей возней с явным удовольствием.
- Может, на машине прокатимся?
Вероятно, мою радость при виде цветов он воспринял как благоприятный для себя знак.
- Нет, не хочу.
- Ленк, не ломайся. Я тебе город покажу.
Я не выдержала, засмеялась. Все сегодня хотят со мной погулять. Вован же надулся. Блин, не стоило, наверное, смеяться. Кто этих четких пацанов знает? Вдруг отказ от свидания расценивается у них как оскорбление, смываемое только хорошей затрещиной. Я смотрела на Вована с сомнением и некоторым страхом. Но нет, ничего такого Вован демонстрировать не стал.
Почесав массивную башку, он вздохнул:
- Жаль.
- Ты эта… Против призраков в доме молитва помогает. Перекрестись, да молитовку и прочитай.
- Ага, - растеряно кивнула я.
Кинула взгляд шею парня. Но есть ли на цепи (назвать цепочкой ее язык не поворачивался), уходящая далеко под футболку, нательный крест, разобрать не удалось. Белобрысая курчавая шесть, торчащая из-за ворота, неожиданно обильная, закрывала весь обзор. Кстати, почему он заправляет цепь за ворот футболки? Настоящие пацаны носят поверх одежды – такую золотую, такую замечательную вещь должны видеть все. А цепочка была действительно красивая, пусть и здоровенная до безвкусия. Зато переплетение более мелких ее элементов складывались в изысканный узор. Он взблескивал, ежесекундно менялся в этом блеске. В нем то и дело мелькало что-то знакомое, но мне все никак не удавалось рассмотреть что именно.
- Слушай, а ты крещенный? – задала я неожиданный для самой себя вопрос.
Уходящее в волосяные заросли на груди плетение поблескивало у меня в сознании, как солнечное пятнышко на заиленном дне мелкого пруда. Почему-то ужасно хотелось узнать, что там – монетка или кинутая нетвердой рукой пьяного крышечка от пивной бутылки.
- Нет, - пожал плечами.
Все-таки крышечка.
- А зачем тогда цепь за ворот заправляешь? – задала я занимавший меня вопрос.
- Зараза!
- Что?
- Да это я не тебе, - отмахнулся парень.
Он вытащил цепь наружу и принялся яростно шкрябать по груди.
- А я и думаю, чего так чешется? А ты-то крещеная?
- Нет.
- Не крещеная?! – в этой фразе было все потрясение мира.
- Нет, - повторила я.
Кстати, интересно, чего он так удивляется, если его самого не крестили?
- А сам-то? – не выдержала я.
- Ну не я же в Нехорошем доме живу!
Теперь причина его такой горячности стала понятна. Надо же, шкаф шкафом, а такой добросердечный! Вован каждый раз открывался с лучшей стороны.
- Креститься тебе надо, - убежденно сказал он.
И чего его так это волнует? И вообще, мое дело.
- Когда-нибудь потом, возможно, - обтекаемо ответила я.
Хуже нет, спорить на тему политики и религии. Я и не собиралась.
Вован вздохнул и покачал головой. Что-то хотел сказать, но промолчал. Я тоже замолчала. А в душе начала спор. Какая разница – крещен кто или нет? В наше-то время? И к вере приходят, когда готовы. Я вот пока не готова. Когда буду готова – крещусь. Тема свербела в мозгу, я отпустила ее лишь усилием воли.
Продолжение следует...
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть восьмая
Часть девятая
Часть одиннадцатая
Часть двенадцатая
Часть тринадцатая
Часть четырнадцатая