Я не знаю, вернее не помню, как я в тот день проснулась, как доехала до театра.
Я просто, вдруг, обнаружила себя на сцене.
Полный зал. Тишина.
Все смотрят на меня.
Я смотрю в зрительный зал и осознаю, что играю в спектакле. Сейчас.
Прямо сейчас я должна играть.
Но я не могу понять что это за спектакль. И какая у меня сейчас реплика.
Судорожно соображаю.
В зале напряжённая тишина.
Костюм! По нему можно понять что это за роль! Решаю я.
Рассматриваю платье.
Понимание что это за спектакль не приходит.
Декорации! Оборачиваюсь на декорации внимательно изучаю их.
Никаких вариантов.
В зале слышны перешётывания.
Отчаяние.
Партнёр! На сцене должен быть ещё актёр! Я кручу головой и вижу, в левом углу сцены, Александра Никулина.
Значит это один из тех спектаклей, которые я играю с ним. Но какой именно, и какая сейчас реплика, я всё ещё не могу понять.
Никулин явно в шоке. Уже минуту его партнёрша не двигает спектакль, а озирается по сторонам.
Он смотрит на меня с таким напряжением, будто мысленно посылает мне текст моей реплики.
И тянет ко мне руки.
Я понимаю, что надо к нему идти. Делаю шаг, второй, вспоминаю, что надо к нему бежать, бегу, и, в эту секунду, понимаю что я должна говорить и делать дальше.
Спектакль не был сорван.
Минутную заминку в масштабах всего спектакля не заметил ни зритель, ни администрация театра.
И можно было бы сказать, что всё хорошо, но в этот день я поняла, что из театра я буду увольняться.
Худрук, конечно, не рассматривал этот вариант.
Я просила, хотя бы, отпуск за свой счёт на пару месяцев.
Но «спектакли уже расписаны, билеты проданы».
И я продолжила работу.
Дошло до того, что при мысли, что я сейчас еду на репетицию или спектакль, у меня начинались рвотные позывы.
Сколько раз перепуганные люди в метро, уступали мне место, потому что над ними нависала девушка, которую вот-вот стошнит..
В этот период полным ходом шли репетиции спектакля, под рабочим названием «Клео».
Я играла заглавную роль.
Были задействованы практически все актёры нашего театра.
Ответственность поднимала меня по утрам, истощённость сопровождала каждую минуту.
И однажды, пружинка лопнула. Я больше не могла.
Продолжение: