Валя родилась в 1934 году, в семье председателя колхоза и рабочей, в маленькой деревне недалеко от границы с Беларусью. Отец, Сергей Иванович, человек простой, из семьи крестьян, был любим и уважаем в коллективе, да и вообще был высоким статным красавцем. Его жена Анна происходила из семьи бывшего офицера царской армии. Родители её перебрались в деревню во время революции из Прибалтики, когда Анна была совсем маленькой. Стали жить как все, работать, воспитывать детей, вливаться в коллектив. Поэтому как-то нормально восприняли, когда дочь Анна вышла замуж за деревенского парня Серёжу, который вскоре был выбран председателем колхоза.
Отец Валю обожал, старался дать ей всё самое лучшее, баловал. Он был истинным коммунистом, преданным делу партии, искренне верил в благие цели - всеобщее образование, достойная работа, жильё людям, развитие науки и медицины. И хоть сам имел образование в три класса, но дочь мечтал выучить. Маленькую Валю он брал с собой на заседания и совещания, сажал на подоконник, а дочь сидела и с интересом слушала разговоры взрослых. Мать Вали была строгой. Когда её семья осталась без слуг и большого дома, пришлось вести хозяйство и со всем управляться самостоятельно. Поэтому Анна была с детства приучена к идеальному порядку и дисциплине - сохранить дореволюционный уровень жизни было непросто в новых условиях. И в собственном доме она держала всё в идеальном виде, была умна, дисциплинирована и немного даже сурова, хотя мужа и дочь любила. Но нежностей и мягкости себе не позволяла.
В 1941 Валю собирали к осени в первый класс, в школу в соседней деревни ребятишек возили на телеге. Валя была смышленой, живой девочкой. Ей очень хотелось в школу - отец создал в её головке стремление к учёбе, да и хотелось общаться с ровесниками, не даром же у неё столько красивых платьев, что подарил папа и новый портфель.
Папа не скупился ни на что для своих девочек. И жене привозил с городских ярмарок подарки, и маме и тёще, и, конечно, любимой Валюшке. Однажды, не смотря на обилие нарядов, Валя достала из шкафа бабушкину красивую рубаху, что подарил ей Сергей. Отрезала от неё рукава, надела, подвязала пояском и пошла к подругам похвастать новым платьем. Бабушка пропажу обнаружила, пожаловалась Сергею. Смеялся он долго, увидев Валю в наскоро изобретенном ею балахоне до пят, смеялся до слёз. Сквозь слёзы и смех целовал дочь в макушку - " ну что же у тебя, доченька, мало платьев?". А в выходные поехал в город, да привез снова и платьев, и платков и новую скатерть на радость жене.
То было последнее беззаботное валино лето, в 1941. Она вся была в мыслях о школе, хотя папа был какой-то хмурый. Война началась для Вали, когда над головой, в ясном голубом летнем небе заревели и загудели большие страшные черные птицы. Она смотрела на то, как летят с запада на восток фашистские самолёты, стояла, задрав голову и открыв рот, ещё не зная, что это значит. А потом как драпанула домой, скорее, к папе.
Началась эвакуация, отец Вали, как главный, собирал и сажал на поезд семьи односельчан, стариков, детей, еле уговорил уехать пожилых своих родителей. Анна и её родители ехать отказались, старики вообще, а Анна хотела помогать мужу, пока не уедут остальные, а там будет видно. Анин отец, уже сильно немолодой, ушёл с наспех организованным из деревенских мужиков, что в армию не попадали, а в эвакуацию не уехали партизанским отрядом в лес.
Немцы вошли в деревню очень скоро, ещё многих не успел Сергей отправить на эвакуационный поезд. Не обнаружив в деревне ни цыган, ни евреев, немцы взялись за коммунистические элементы.
Валин отец и не пытался скрыться, хоть и молила его жена, и тёще, пытаясь в панике найти способ спрятать Сергея. Он был тут хозяин, все знали, что он председатель, коммунист, взглядов своих он не скрывал и не собирался. Когда его вели на расстрел, шёл он спокойно. Поэтому успел напоследок взять ни живую ни мертвую Анну за руку. Он сжал её крепко, посмотрел ей в глаза. "Выучи дочь, чтобы не случилось, выучи дочь, негоже ей как мы жить неграмотными". Больше Сергея не видел никто, не нашли даже его тела, не смогли поставить могилу.
Анне последние слова мужа жгли сердце всю жизнь, которую она посвятила тому, чтоб выжить любой ценой и выучить дочь.
Только деревня была в оккупации, о школе не могло быть и речи. На Анне была семилетняя Валя и пожилая мать. Остатки живности, которую удалось спрятать от немцев вскоре пришлось съесть, так как в дом к Анне собирались поселить троих фрицев. Вели они себя неплохо, домашних не обижали и в целом в деревне было относительно спокойно. Анна целый день пыталась добыть еду, собирала грибы и ягоды, обменивала тайком ценные вещи на картошку или редко яйца, пекла лепёшки из лебеды. Мать Агриппина обслуживала ненавистных постояльцев, Валя помогала матери - собирала хворост, рвала траву.
Относительное спокойствие было нарушено, когда немцы выгнали всех немногочисленных жителей из домов, выстроили в ряд возле длинного оврага. Мама стояла спокойно, бабушка прижимала к себе растерянную Валю, кто-то плакал, кто-то упал. Краснощекий с обвисшим лицом нацист что-то медленно, едко, зло и громко говорил, расхаживая перед шеренгой валиных односельчан. Валя не боялась, просто смотрела не отрываясь на дуло автомата, направленного, ей казалось, прямо и только на неё. Что говорит немец она не понимала, так как попытки его говорить русские слова были не особо успешны, никто не мог ничего разобрать. Он злился от этого ещё больше, и вот уже щелкнули автоматы, Валя закрыла глаза. Она повернулась на какой-то шум. Из леса под руки двое немцев вели её дядьку. Он был один из немногих в деревне, имевших образование в 10 классов и первый курс училища, но был инвалидом - у него не было части руки. Он о чём-то побеседовал с краснощеким на немецком, потом ушёл обратно в лес с двумя фашистами, а, когда,через час вернулся, жителей отпустили обратно по домам. Дело было так: деревенские мальчишки украли у фрицев пару велосипедов в порыве храбрости, решили их отдать партизанам (зачем неясно), но где партизаны не знали, пошли просто в лес, да труханули, бросили велосипеды под дерево и побежали в деревню, просить совета у Васьки, валиного дядьки. Он-то и решил, пока фрицы не обнаружили продажу, принести её из леса обратно. Но перепуганные пацаны так путано объясняли, где побросали украденное, что искал он хоть недалеко от деревни, а долго. В лесу его и прихватили двое немцев, рыскавших в окрестностях, чтоб вернуть тех, кто мог бы сбежать от казни. Вот и приволокли его назад. По великому счастью он знал немецкий и в последний момент смог поговорить с краснощеким, поклявшись, что велосипеды вернёт в кратчайшие сроки, виновных накажет так, что они сидеть не смогут, сам. Что там щелкнуло в голове у краснощекого одному богу известно, но людей он отпустил, как только Васька нашёл велосипеды.
Когда в деревне началась эпидемия тифа, немцы выгнали несколько семей из домов, а сами поселились в оставленных жилищах. Обездоленных приютили у себя односельчане, которых не постигла страшная болезнь. А вот Валю скрутило почти сразу. На двери их дома нарисовали крест, не разрешали выходить. Мама и бабушка не болели чудом, но добывать еду не могли, под страхом расстрела им запрещено было покидать свой дом, грозивший стать им могилой. Односельчане болели и умирали, а здоровые не сильно то стремились да и не могли чем-то помогать валиной семье, каждый выживал как мог. О лечении Вали и речи не шло, поили мутной водой. Они б так и умерли, если б однажды в окно им не постучали. Агриппина, валина бабушка, выглянула. Там стоял молодой парень, немец. Она отшатнулась, думала, пришёл добить. "Мутта, мутта"- он говорил, робко улыбался и тряс перед ней каким-то свертком. Подоспела Анна, открыла окно, парень хватал её за руки, настойчиво твердил "мэдхен, мэдхен, медикаменте". Она взяла сверток. Там были таблетки, антибиотики, хлеб, записка с цифрами и рисунками - схематично, на скорую руку немец как мог изобразил что делать с таблетками. Так и ходил, каждый день, подходил к окну, звал "мутта, мутта", отдавал сверток.
Позже там, в свертке, появлялся и шоколад, и чистая вода, кроме хлеба яйца, сухари. Валя пошла на поправку. Видимо, не без помощи молодого немца, через пару недель к ним заглянул доктор, разрешил выходить. Валя потом видела того парня, но не подходила, боялась, мать и бабушка вида не подавали и ей запретили, только однажды видела, как бабушка долго смотрела и еле заметно улыбнулась ему.
В один из вечеров в хату постучали. Валя уже засыпала, бабушка что-то штопала перед лучинкой. Анна вышла во двор, её не было минут пять. Агриппина забеспокоилась, бросила шитье. Анна вернулась встревоженная, бледная - в сарае сидел её отец, Михаил Алексеевич. Он был тяжело болен. Будучи уже не молодым, проводя холодные ночи в партизанской землянке, простыл, да простуда быстро перешла в воспаление лёгких. Товарищи кое-как, тайком, ночью, помогли ему добраться домой. Они меняли место дислокации, тащить на себе старика возможности и смысла не было. И, хоть он и просил, но бросить его умирать в лесу тоже не смогли. Умно это было или нет, но притащили они его домой, сил у него сопротивляться уже особо не было.
Ни сам Михаил Алексеевич, ни Агриппина, ни Анна надеждами себя не тешили. Деда спрятали в сарае, укрыли как могли ватниками да одеялами. Чтоб не привлекать внимания Анна и Агриппина продолжали днём работать, появляться на людях. За умирающим Михаилом ухаживала Валя. Деда она любила, старалась как могла, укрывала, когда у него был озноб, смачивала водой потрескавшиеся синие губы. А ночами жена сидела с ним в темноте, держала за руку. Через неделю он умер. Утром Анна зашла в сарай его проведать, а он уже лежал холодный. Под покровом ночи, чтоб не привлекать внимание немцев, плачущие женщины кое-как закопали его за сараем, заложив раскопанную землю дерном, накидав сверху разной утвари, что хранится во дворе.
Через месяц все заговорили тайком о скором освобождении - советская армия освободила райцентр. Немцы были злы и беспокойны, но никаких действий в деревне пока не предпринимали. Ещё два месяца в окрестностях шли жестокие бои, фашисты то выезжали, то приезжали новые, раненых их тащили в дома к местным жителям. Валя, как и все, ненавидела врага. Но тайком переживала, чтоб не убили того, молодого, что носил ей шоколад. Но пока он неизменно, хоть и с перевязанной головой, появлялся в деревне. А вскоре узнали - немцы отбили райцентр обратно. На долгие два года.
Человек привыкает ко всему. И валина семья привыкла. Еды было всё меньше, первой зимой ещё доедали кое-какие запасы, а потом голодали. Ели лебеду и картофельные очистки, если повезёт. От гангрены, без лечения и должного ухода умер дядя Вася. Бабушка совсем зачахла, болели ноги и руки. Мать бралась за любую работу, лишь бы добыть еды. Валя собирала кору. Часто она вспоминала как учил её грамоте другой её молодой дядя, мамин брат, Олег. Он перед войной поступил, окончив 10 классов, в летное училище в Бресте, мама с бабушкой были уверены, что там он и погиб ещё в начале войны. Валя про себя повторяла буквы, мысленно выводила, как они пишутся. От этого становилось чуть светлее в голове, немного притуплялась даже вечная боль в животе.
Когда в 1943, наконец, советская армия приблизилась и освобождение стало очень близким немцы сильно засуетились. Уже слышались в далеке почти каждую ночь раскаты, когда оккупанты стали в панике отступать. Жители метались, всех сгоняли в центр деревни, мать успела закопать во дворе какие-то пожитки. Часть детей и стариков, в том числе Агриппину, накануне ночью скоро увели в лес партизаны, зная о завтрашнем отступлении. Сколько смогли. Остальных, в том числе Анну и Валю согнали в колонну и повели с собой.
Шагали очень быстро. Из покидаемой деревни слышались крики. Всех, кто отставал и оборачивался расстреливали. Вскоре обстреливать начали всю колонну, попадали в в немцев, и в мирных жителей к, ночью стало уже не разобрать что происходит. Тех, кто по глупости в суете пытался бежать убивали конвойные. Валя много лет спустя, оставаясь в тишине, слышала у себя в голове свист пуль.
"Выучи дочь, что бы не случилось, выучи дочь" звонило колоколом в ушах у Анны. Решение было принято быстро. Бежать, вот и лес и овраг они проходят. Глаза Анны встретились с глазами идущего рядом фрица. Им оказался тот молодой парень. "Как хочешь, а я буду бежать" глядя ему в глаза сказала Анна, как будто он что-то понял. Она охватила дочь, молодой немец отвернулся, стал что-то кричать и стрелять в другую сторону. Валя не успела понять, как она очутилась на земле, сверху лежала и тяжело дышала мать, сбоку был виден краешек леса, а откуда-то с другого бока и сверху доносились крики и стрельба. "Мама" - прошептала Валя, но мать прикрыла ей рот.
Продолжение
#великая отечественная война #дети войны #история #семья #реальные истории