1930-е годы в СССР выдались неспокойными. Коллективизация и голод. Ударная индустриализация и строительство новых городов. Большой террор и поиск врагов. И среди всех этих событий случилась маленькая революция. Разрешили танго. Прежде это была музыка упадочных нравов бывших мещан, а теперь стала повседневной для советских рядовых граждан.
В пятой статье разберём разные аспекты советского танго того времени. Как получилось, что после гонений 1920-х годов мы получили «Утомлённое солнце», «Брызги шампанского» и «Счастье моё»? Как работала система производства пластинок? Где учились танцевать? С кого началась череда танго-шлягеров? И как это всё уживалось в парадигме советской культуры?
Советские артисты видят танго в Аргентине
В 1930 году Камерный театр выехал на масштабные гастроли за границу. Труппа артистов под руководством Александра Таирова должна была продемонстрировать на что способно советское театральное искусство. Большой успех их ждал во Франции. А уже оттуда им предложили отправиться через Атлантический океан, в Южную Америку. Основные гастроли должны были состояться в Аргентине.
Там их встретили с не меньшим энтузиазмом. Ведь у СССР не было с Аргентиной никаких дипломатических отношений. Таирова осаждали журналисты, чтобы узнать побольше о Стране Советов. Театр выступил здесь больше двух месяцев, с 23 июля по 7 сентября. А когда гастроли завершились, то для всей труппы был устроен специальный вечер в клубе «Ла Пенья», где они познакомились с танцем в аутентичном виде. Александр Таиров четыре года спустя описал впечатления о том, «какая глубокая бездна лежит между настоящим народным танго и теми европейскими его имитациями, какие мы обычно знаем».
Об этом оставила воспоминания и ведущая актриса театра Алиса Коонен:
«Здесь мы увидели национальное аргентинское танго и услышали подлинные мелодии танго в исполнении специального квартета. Этот национальный танец Аргентины не имеет ничего общего с тем, который танцуют в ресторанах и кабаре Европы. Аргентины танцуют его очень сосредоточенно, с большим целомудрием, моментами застывая в неподвижности и только сохраняя в себе ритм танца. Есть что-то ритуальное в аргентинском танго. Во всяком случае, нам оно показалось настоящим искусством».
Правда, на их родине, в СССР танго искусством не считают. Но вскоре всё поменяется. И очень быстро.
Легализация западных танцев по новой линии партии
В начале 1930-х ситуация с массовой музыкой выглядела невесело. Российская Ассоциация Пролетарских Музыкантов (РАПМ) начала серьёзную борьбу за пролетарскую музыку против чуждой, мещанской и буржуазной. Сначала РАПМ берётся за романсы, фокстроты и танго. Матрицы для пластинок с записями уничтожаются и пускаются на переплавку. Достаётся даже песням «Марш Будённого» и «Смело мы в бой пойдём». В первой услышат мотивы еврейской свадьбы, а во второй - белогвардейский романс!
Но вся деятельность сворачивается вместе с самой Ассоциацией. 23 апреля 1932 года выходит Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций», по которой подобные ассоциации больше не могут существовать, т.к. они могут превратиться «в средство культивирования кружковой замкнутости, отрыва от политических задач современности....»
Задачи современности действительно меняются. Нет больше необходимости строить новый мир, заново изобретать велосипед. Борьба со всем чуждым и буржуазным теперь кажется диким перегибом, о чём встречаются следующие воспоминания современников:
В это время стали уходить в прошлое «революционные» взгляды двадцатых годов, когда считались буржуазным предрассудком ношение галстука и, тем более, танцы. Ребята потянулись к бальным и к западным танцам. Последние до того считались чуть ли не неприличными, особенно танго и вальс-бостон. (Елена Караулова, 1931 год, материал с сайта "Прожито")
И конечно, теперь из опалы выходит джаз. И ему предстоит стать самой мэйнстримовой музыкой СССР в те годы.
Явление джаза в стране трудящихся
Джаз не всегда считался чуждой музыкой для пролетарской России. Он был изначально тепло принят на волне поисков нового искусства в советском государстве. Например, в 1920-е годы в СССР с гастролями приезжали негритянские оркестры Сэма Вудинга с программой "Шоколадные ребята". Джаз воспринимался как музыка угнетённых афро-американских рабочих масс и потому его перенимали советские музыканты. Первый советский джаз-банд собрал Валентин Парнах, который отдельные сеты играл в Театре Мейерхольда, одном из самых авангардных и революционных театров того времени. Потом формируются другие направления джаза, направленные уже на широкую публику.
Первый вариант делает Александр Наумович Цфасман, выпускник московской консерватории. В 1926 году он собирает АМА-джаз и вскоре успешно играет в ресторанах, фойе кинотеатров, а потом приглашается в сад "Эрмитаж", тогда самое популярное увеселительное место у москвичей. Он ориентируется на американский стиль "дикси-ленд".
Другой подход делает Леонид Осипович Утёсов. По его мнению, новую музыку нужно нести в массы через театр, весёлые постановки и скетчи. Поэтому свой оркестр он называет "Теа-джаз", который собирает в 1928 году. И чтобы джаз стал понятнее массам, он использует этнические мотивы в музыке народов СССР, чему посвящает отдельную программу "Джаз на повороте".
Их первые опыты принял в штыки РАПМ, видя в них очередную угрозу новой социалистической культуре, пришедшей с капиталистического Запада. Но с его отменой снимается и резкая критика джаза. А вместе с ним и танцы, которые они исполняют. Как уже было написано в третьей статье про эпоху НЭПа, советская власть в 1920-е годы не создала нового парного танца и в итоге пришли к тому, с чем нещадно боролись.
Боролись раньше и с патефонами. Ильф и Петров писали об этом: «...граммофон-чемодан — это символ разложения, бытового загнивания и даже сползания в мелкобуржуазное болото. В связи с этим граммофон без трубы долго находился под подозрением».
Теперь же заветный музыкальный чемоданчик нужен всем. В 1931 году на Апрелевском заводе выйдет первая партия советских патефонов. В 1933 году их производство перейдёт в Народный комиссариат тяжёлой промышленности под управлением Серго Орджоникидзе. Там же контролируют и производство пластинок. Патефон мгновенно стал признаком успешной жизни и самым желанным подарком. Например, во время съезда писателей в Москве в 1934 году всех снабдили патефонами и пластинками к ним. Писатель и драматург Евгений Шварц вспоминал об этом:
«Когда возвращались мы в Ленинград, весь вагон был занят писателями. В купе, где ехал Герман, патефон играл танго. И войдя к нам, Юрий Павлович сказал решительно и страстно, как бы сообщая заветные свои убеждения, что фокстроты – это дрянь, а вот танго – это лучшее, что есть среди пластинок. И вообще, танго – прекрасная вещь»
Несмотря на то, что СССР по своей структуре был закрытым государством с системой острой цензуры, в плане массовой музыки система была близка к общеевропейской. Советские оркестры перенимали шлягеры из Европы. На пластинках выпускались популярные хиты, которые у нас сейчас неразрывно соотносятся с этой эпохой, как «Рио-Рита» Марека Вебера или «Брызги шампанского» Хосе Мария Де Лукьеси. Выходили танго в исполнении Тино Росси, Отто Добринга, Джеральдо Брайта, Дайос Белла, Барнабаса фон Герши. И среди этих пластинок выделяются отечественные исполнители, чьи мелодии также потом культивируются в европейской музыкальной среде.
Кино даёт добро
Наверное, самый показательный пример - это танго «Сердце» из фильма «Веселые ребята» 1934 года. Это была первая кинокомедия, сделанная по типу американских развлекательных лент с музыкальными номерами и настоящей звездой в главной роли - Леонидом Утёсовым. Перед выходом фильма власти готовили к продаже "мерч": одноимённые папиросы, конфеты и конечно пластинки с песнями из фильма. Конечно, центральной мелодией стало танго "Сердце", она же "Песня Кости". Музыку написал Исаак Дунаевский, текст - Василий Лебедев-Кумач, которого как автора сначала не принимали. Нам не нужны тут сатирики из "Крокодила"! Но Утёсов продавил его текст, который попал для песни попал в самую точку.
А дальше фильм был показан на 2-м Венецианском кинофестивале, благодаря чему песня хлынула в Европу. Появились польская версия, затем латышская, румынская, в русском зарубежье её взяли в репертуар Пётр Лещенко и Константин Сокольский. Это был явный успех. И конечно, фильм и песня пришлись по душе советским зрителям.
Вчера был с Лидой на «Веселых ребятах» и мне комедия же очень понравилась своей безсюжетностью и, местами глупостью (драка прямо безобразна!). Но есть местечки замечательные особенно мне понравилась песенка Л. Утесова, к сожалению не запомнил слов, начинается «Много девушек есть на свете, много есть свете красивых имен…» и кончается «спасибо, сердце, что ты такое, что ты умеешь так любить!» (из дневника Бориса Сущенко, 12 февраля 1935 года, материал взят с сайта "Прожито")
Есть похожая история, но с зарубежным кино. В следующем 1935 году на советские экраны вышла австрийская музыкальная комедия «Петер» с участием немецкой актрисы Франчески Гааль. По сюжету её героиня Ева теряет жилье, а потом преступник похищает у неё единственное платье. В итоге Еве приходится одеть брошенную преступником брючную пару и начать жизнь в обличье мужчины под именем Петер. В одной сцене её героиня танцует танго с девушкой под песню, написанную Николасом Бродским (кстати, эмигрировавшим из России в 1917 году). Эта песня стала настолько популярной, что в СССР она вышла на пластинках в исполнении трёх разных певиц: Ларисы Борисоглебской, Софьи Големба и Клавдии Новиковой. Ну и самой Франчески Гааль.
Благодаря таким фильмам мы можем судить как танцевали танго в то время. Например, ещё один отрывок дал фильм «Цирк» Григория Александрова. Здесь танго танцуют на крыше гостиницы «Москва», буквально напротив Большого Театра. Музыку вновь написал Дунаевский, а исполнил её оркестр Николая Минха, который в будущем станет руководителем Джаз-оркестра Ленинградского радио. Это интересный пример танго, написанных не для вокала, он чисто инструментальный, близкий к заграничным мелодиям Европы.
Танго для революцинерки. "Беседка"
Интересную историю рассказывает Матвей Блантер. В 1934-м году он отдыхал в Минеральных водах вместе с Иваном Козловским, а рядом с ними отдыхала известная революционерка Вера Фигнер. Один раз туда заехал на гастроли оркестр Цфасмана. Услышав его музыку, Козловский попросил Блантера написать танго специально для Фигнер. Тот своё слово сдержал и написал мелодию "Беседка" - вполне в духе танго тех лет, музыку сыграл оркестр Виктора Кнушевицкого. Хотя в итоге на пластинках она шла как обычная песня в исполнении Ивана Козловского.
Сколько версий у "Последнего воскресенья"?
Самым известным танго тех лет наверняка назовут "Утомлённое солнце". Но интересно, что так его никто не называл. Её оригинал написал польский композитор Ежи Петербуржский, на его родине она известна как "To ostatnia niedziela" ("Последнее воскресение"). Ещё в 1936-м её исполнила Клавдия Шульженко под названием "Песня о юге". Есть версия под названием "Листья падают с клёна", но самой известной и каноничной стала версия Александра Цфасмана, которая называлась "Расставание". Её исполнил постоянный вокалист его оркестра Павел Михайлов.
Популярность Цфасмана как композитора было огромной, он записал немало танго-мелодий с другими исполнителями: Аркадием Погодиным, Клавдией Шульженко, Иваном Шмелёвым. В 1936-м его оркестр был признан лучшим на показе джаз-оркестров в Клубе Мастеров Искусств. Артистка Мария Миронова вспоминала о нём во время работы в Московском Мюзик-холле:
Цфасман был не только замечательным пианистом и талантливым композитором, он был и великолепным дирижёром и изобретательным оркестровщиком. Он был чуток к стилю музыки, стилю времени и, если если можно так сказать, к симфоническому звучанию действительности.
К концу тридцатых Цфасман оставит свой оркестр и начнёт работать только для грамзаписей, потом он возглавит Оркестр Всесоюзного Радиокомитета.
Танго от лауреата. "Счастье моё"
В конце 1937 году на Всесоюзном конкурсе вокалистов побеждает молодой 29-летний певец Георгий Виноградов. Через два года он стал солистом Госджаза СССР по управлением Виктора Кнушевцикого и с ним записывает танго "Счастье моё". Музыку написал Ефим Маркович Розенфельд, записавший в том же году со своим аккордеонным ансамблем ещё одно танго с участием Виноградова "Люблю". В будущем певец обратится еще раз к модному жанру уже в сороковые, исполняя наравне с фронтовыми и советскими лирическими песнями. Сам Розенфельд отметился только этими мелодиями, его ансамбль был расформирован в конце сороковых во время борьбы с космополитизмом.
Говоря об инструментах, стоит отметить, что ключевую роль играют больше скрипичные и духовые, гавайская гитара (на деле использовалась обычная гитара, просто перенастроенная на другой лад). Аккордеон же используется больше на общем фоне и то нечасто. Встречаются и сольные исполнения, например танго "Моя радость" Григория Зайцева. Аккордеон станут чаще использовать во время Великой Отечественной в выступлениях фронтовых концертных бригад.
Заключительная мелодия. "Осень"
Одним из самых популярных исполнителей 1930-х был Вадим Алексеевич Козин. Его успех определялся уже тем, что он давал сольные концерты, причём каждый включал в себя минимум 40 песен, что было тогда не всякому артисту под силу. В его запасе был старинный цыганский репертуар, собственные сочинения и современные песни, среди которых самая известная - "Осень, прозрачное утро..." Её написала популярная исполнительница тех лет Елизавета Белогорская, с которой Козин встретился в 1939 году на гастролях в Донецке. Он включил песню в свой цикл "Времена года", куда входили ещё три мелодии: "Зима", "Забытое танго" (Весна), "Дышит имя твоё" (Лето). В широком репертуаре Козина (порядка 2000 песен) танго было редкостью, но "Осень" стала одной из его самых известных песен. Музыку к неё сочинил Яков Абрамович Хаскин, который тогда выступал со своим "танго-ансамблем".
Где учиться танго?
1930-е годы – это период активной индустриализации. Правительство поставило задачу создать в стране мощный комплекс заводов и фабрик. В связи с этим начали появляться новые города, а старые - расширяться. На стройки потянулись крестьяне, уходя от коллективизации. Городская среда не могла обойтись без танцев. Освоить их человек мог на разных этапах.
Первые уроки давались в школах. Обязательным событием были выпускные балы, а к ним нужно было быть подготовленным. Поэтому в последних классах давались уроки западных танцев. Если с обучением не всё складывалось, то базовые знания отрабатывались на дому. Об это оставил в мемуарах заметки режиссёр Василий Катанян:
В девятом классе при школе открыли курсы западных танцев, и мы, робея, обнимали одноклассниц, разучивая вальс-бостон или фокстрот, это было модно. У Миши плохо было со слухом, и танцы шли со скрипом, тогда он дома заводил патефон, стали «Сашу» Изабеллы Юрьевой или «Утомлённое солнце», а мы репетировали, натыкаясь на мебель.
Также танцы входили в обязательную программу парков культуры и отдыха, которые стали основными центрами притяжения молодёжи. Например, в Москве это были Парк им. Горького, Сокольники, Сад им. Баумана, Парк им. Сталина (ныне Измайловский). Там обучали народным, бальным и западным танцам, в которые помимо танго входили фокстрот, бостон, румба и блюз. Уроки проводились по вечерам с 20:00, стоимость составляла от 1 до 3 рублей. Музыкальное сопровождение осуществлял либо джаз оркестр, либо патефон. Свои впечатления от танцев оставила первый директор ЦПКиО им. Горького Бетти Глан, когда их посетил французский писатель Ромен Роллан:
Тридцатипятилетний сын его, который тоже был в полном восторге, который мне даже, по предложению отца, сказал: «Это все вам разрешается, но танцевать вам, наверно, не разрешают. Хоть вы и молодая женщина, но танцевать вам, наверно, не разрешается». Я говорю: «Да что вы говорите! Пойдемте танцевать!» А мы были в ресторане. У нас был большой, типа корабля, ресторан, который был около Зеленого театра. Прямо на Москве-реке стоял громаднейший ресторан. Говорю: «Пожалуйста, ради бога. Пошли?» Он говорит: «Нет, я предоставляю это своему сыну». Мы с его сыном пошли под великолепный оркестр, который там был, танцевать. И он был искренне поражен, что у нас даже такая вольность разрешается. А тогда в моде были все фокстроты, танго и прочее дело. Мы с ним прекрасно потанцевали. Это тоже, кстати, записано. У нас была специальная школа танцев, между прочим, одна из самых первых в Москве. Была школа танцев бальных и новых танцев. Преподавал в ней Ильин, который специальное образование получил в Соединенных Штатах в свое время, и он у нас был главный преподаватель. Эта традиция сохранялась по сию пору. (источник - сайт "Устная история", запись беседы с Виктором Дувакиным)
Ну а самым престижным местом оставались рестораны, чаще при гостиницах. В Москве это были «Савой», «Метрополь», «Ново-Московская». Здесь давались занятия по танго, а также играли лучшие джазовые оркестры. Среди них был Александр Цфасман, в 1931 году он заключил контракт с обществом "Отель" (будущий "Интурист") на два года, по которому обязался выступать на эстраде столичных ресторанов.
Как правило их посещали люди из номенклатурной среды. Чиновники, военные, директора, учёные, артисты. Атмосферу тех лет передал Анатолий Рыбаков в своём романе «Дети Арбата». Но материал он получил от своей родной сестры Раи, которая в те времена была их постоянной посетительницей. Вот как она описывала ресторанный быт в его воспоминаниях:
В ресторанах, хороших ресторанах, собирались разные люди: инженеры, ученые, артисты, более или менее обеспеченные, с красотками, естественно, иностранцы бывали, попадались и дельцы, нувориши, мы с ними не знались, я, например, никогда не имела и не носила драгоценностей, в этом было нечто пошлое, нэпманское... Ну, а красиво одеваться... Мода всегда была, есть и будет.... <…> Носили заграничные тряпки, за ними охотились. Были хорошие портнихи, знаменитая Ламанова Надежда Петровна, главный модельер того времени, работала в Наркомпросе — законодательница мод, но какие моды, заграничные сдирали, жены наших дипломатов привозили альбомы, оттуда и брали... Были и другие знаменитые портнихи, сапожники, все это, конечно, очень дорого стоило... Задача была в том, чтобы появиться в ресторане в особом наряде, выделиться, чтобы все обратили на тебя внимание.
Итоги неспокойного времени
Эпоха 1930-х – это время сильного ускорения. Это попытка достичь многого и сразу, часто путём жертв. Выстроить новейшие заводы. Собрать рекордный урожай. Достичь высокого уровня производства. Всё это было следствием установления плановой экономики в стране. Например, взять те же грампластинки. Не смотря на все ухищрения, спущенный план по производству дисков не мог быть достигнут никакими ударными темпами. Достичь такого же уровня записей, какие были в Польше или Франции было сложно. В итоге отрицательные результаты, как и многие другие линия партии приводила к проискам вражеских элементов.
Всем известно, как позорно закончил Грампласттрест 1936 год. План выпуска 425 тысяч патефонов был сорван; в 1936 году было изготовлено лишь 362 тысячи патефонов. Вместо 50 миллионов пластинок по плану Грамласттрест выпустил лишь около 22 миллионов. Таким образом, государственное задание было выполнено на 44,5 проц. (из статьи «Вражеские дела в Грампласттресте», газета «Правда» от 18 ноября 1937 года).
Были и для своего времени прорывные проекты, вроде Говорящей бумаги. Это была бумажная лента, на которую записывался звук по той же технологии, что и на киноплёнку. Правда, производство её свернулось с началом войны. Уже в поздние советские годы некоторые записи переиздадут, и это была как раз музыка Цфасмана, Утёсова и других джазовых оркестров.
Джаз стал идеальной фоновой музыкой для отображения картины о том, что «Жить стало лучше, жить стало веселей». Джаз стал мейнстримом, к 1939 году возникают государственные джазовые ансамбли в Армении, Азербайджане, Молдавии, Белоруссии и Украине.
Танец тогда был важной частью досуга, а для любого молодого человека тогда это обязательный жизненный навык, особенно если он хочет строить свою личную жизнь. Приведу еще один пример из дневников тех лет:
Хочется познакомиться с девушкой; вон она там стоит с подружками, тоже ждут — кто бы пригласил, но как, если ты не умеешь как следует передвигать ноги? Выход один — надо учиться танцевать. <...> Пять рублей взнос; пять-шесть занятий — взамен и путевка в танцы дана. Тренируйся, практикуйся в общей толчее вечера. Если есть знакомая партнерша по танцам, которая не взыщет за твои промахи и ошибки — значит все в порядке. <...> Таким образом практические упражнения в танцах начались и к концу учебного года я танцевал довольно сносно фокстрот, танго, вальс. (Евгений Костылёв, 1935 год, материал с сайта "Прожито")
Танго как танец пережил очередную трансформацию. Ранее это было нездоровое искусство былой эпохи декаданса. Затем символ мещан и нэпманов. А теперь это классическая форма досуга на советской танцплощадке. Это повседневный танец мужчины и женщины, который ранее исполняли профессиональные "тангисты" на эстраде.
Конечно, при всей легализации не всё танго было поощряемо. Записи Александра Вертинского или Петра Лещенко тайно проникали в Союз, ведь имена их совсем не приветствовались. Они даже по музыке немного отличались. Танго русского зарубежья обращается к старому городскому романсу, исполняемому с сильным эмоциональным надрывом. А танго в СССР более лиричное, спокойное и размеренное. Так что существовал чёткий и ощутимый барьер между двумя мирами русского танго. С началом Второй Мировой Войны этот барьер переломится. Но это тема для следующей статьи.
Список литературы:
Алексей Баташев. Советский джаз
Глеб Скороходов. Тайны граммофона
Алиса Коонен. Страницы жизни
Евгений Шварц. Позвонки минувших дней
Василий Катанян. Прикосновение к идолам
Борис Савченко. Опальный Орфей
Русская советская эстрада, Том 2
Лев Мархасёв. ХХ век в лёгком жанре
Александр Менакер, Мария Миронова. В своём репертуаре
Парки культуры и отдых Москвы. Краткий справочник на летний сезон 1938 г.
О создании Парка Горького, его оздоровительных и агитационных функциях и знаменитых посетителях
Светлана Кузнецова, «Производилась лишь сборка из импортных частей». Как импортозамещали любимый гаджет вождя. Газета Коммерсантъ, номер от 19.08.2023