III
СБОРНИК АМУРСКИЕ ВЁРСТЫ
Автор: Лариса Македонова-Ма́гинская.
2005 год. Июль.
Наше путешествие по самой крупной речной артерии Дальнего Востока длится уже одиннадцать часов...
С города Хабаровска Метеор вышел в семь утра, взяв курс на Николаевск-на-Амуре. Время в пути, примерно, шестнадцать часов.
Теплоход идёт с небольшим отставанием из-за сильного шторма, в который мы попали под Комсомольском.
Погода снова портится. По реке побежали «барашки» седых волн. Не везёт нам в этом году в поездке! Одно меня успокаивает: дует не северный ветер, а значит большого шторма не будет.
Наше судёнышко, мелко трясясь на водной зыби, «ласточкой летит» по Амуру. В пять часов вечера приближаемся к Циммермановке (до 1863 года гольдское стойбище Нята).
Напротив поселения на реке находятся несколько пойменных островков, один из которых называется Сахалин.
Водные глубины реки у Циммермановки славятся рыбным изобилием. В царское время здесь находились самые уло́вистые осетровые то́ни Нижнего Амура.
В лесу, за посёлком, в дружной компании ясеня маньчжурского и кедра корейского растёт полезный лимонник и орех лещины. Соседствуют с ними стройные вьющиеся лианы, на которых растёт вкусный амурский виноград.
Вдруг, прямо над ходовой рубкой нашего Метеора небо проре́зала ослепительная молния и вонзилась в топь левого берега. Вслед за этим раздался оглушительный, раскатистый удар грома. От неожиданности сердце моё рвануло в пятки…
На несколько минут в салоне стало темно... По лобовым стёклам хлестанул ливень с сильными порывами ветра.
В “стене” дождя матрос теплохода вышел на небольшую, открытую со всех сторон палубу, готовясь к швартовке. Крутой волной Метеор крепко долбануло о ржавый борт баржи и мы по инерции проскочили мимо причальной стенки.
Заходим по Циммермановской акватории на повторный круг...
Вдруг на Метеоре громко завыла сирена, пробежав «морозными мурашками» по коже пассажиров. Мы все, как по команде, прильнули к панорамным окнам нашего первого салона. Прямо по курсу, в разыгравшейся непогоде можно было с трудом разглядеть лодку с людьми. Метеор, неумолимо надвигался на неё... Человек в моторке изо всех сил грёб вёслами, пытаясь уйти от столкновения, но безуспешно! Из-за низкой скулы у форштевня (особенности конструкции), лодка Прогресс глубоко зарывалась носом в амурскую волну и тормозила свой ход. Второй рыбак, торопливо суетясь, вытаскивал сеть - на Амуре был ход летней кеты.
Штурман теплохода сбросил ходовые обороты дизелей, и судно по инерции понесло на алюминиевую посудину.
В «низко сидящем», захлёстываемым высокими волнами, Прогрессе находились пожилой мужчина и подросток.
Пассажиры в каком-то онемении смотрели на разворачивающуюся трагедию за бортом нашего теплохода... Все происходило столь стремительно, что мы даже не успевали среагировать на происходящее. Сирена продолжала пугающе длинно гудеть. Метеор сдал резко назад и его на высокой волне мотануло в сторону. Не все пассажиры в этот момент удержались на ногах… Упавшая на палубу бабка, громко заголосила, приведя нас в окончательное смятение.
Рыбацкую лодку Метеор не задел, она, опасно приблизившись к кормовому салону, проскочила мимо, уйдя в кильватерный след позади Метеора.
Возбужденных разговоров об этом происшествии в салоне хватило до Николаевска-на-Амуре!
А наше судно в условиях плохой видимости, пытается подойти на швартовку к Циммермановской пристани второй раз. Метеор осторожно подкрадывается к причальным кранцам. Штурман потихоньку отрабатывает дизелями то малым вперёд, то, помогая поворотливости судна, увеличивает обороты двигателя. Наконец, отработав малым назад, наш Метеор благополучно встал на швартовы у залитой дождём Циммермановки.
Непогода разбушевалась до такой степени, что толком разглядеть поселение у меня не получилось. Но историю малюсенького островка Сахалин, который чудным образом оказался на нашем пути, мне хочется вам поведать.
Первыми жителями села Циммермановка в конце девятнадцатого века были не только переселенцы с Забайкалья и Вятки, но и каторжане, отбывшие свой срок на тихоокеанском острове Сахалин. Они в шутку назвали близлежащий от Циммермановки островок - Сахалином, в память о проведённых годах заточения на царской каторге. Бывшим узникам казалось, что небольшой участок суши посреди Амура удивительно похож на Тихоокеанского “брата”...
В годы коллективизации в Циммермановке большевики организовали колхоз, с пугающим всех “врагов” советской власти названием «имени Сталина»...
У сельской пристани простояли минут тридцать, весёлые геологи грузили ящики с “оборудованием” на выступающие боковые палубы нашего быстроходного теплохода...
Под “барабанную” дробь стихающего дождя, Метеор уходит от Циммермановки.
После Циммермановских перекатов Амур постепенно успокоился и плавно понёс свои воды к лиману.
С кучевых облаков выглянуло солнышко и настроение пассажиров улучшается, в салоне слышатся шутки и смех. «Морским волкам», коими мы стали за время нашего непростого путешествия от города Хабаровска, шторм и непогода не «страшны»!..
Грозовые тучи “скалясь” отблесками молний ушли в сторону левого берега к горам Чаятынского хребта.
На скорости проходим посёлок Быстринск. В советское время здесь находился крупный леспромхоз, а сейчас здесь остались рыбаки, да собиратели дикоросов.
Но мне хочется упомянуть о посёлке с гордым и оптимистическим названием “Решающий”. Посёлок находится в тайге, примерно в семи километрах от Быстринска, на озере Больбинское.
До 1960 года, на месте села «Решающего» стоял ГУЛАГовский лагерь. Заключённые этого и ещё нескольких спецлагерей общими усилиями строили железную дорогу в направлении мыса Лазарев. От мыса планировалось строительство тоннельного перехода через пролив Невельского к мысу Погиби на Сахалине.
Грандиозный проект после смерти Сталина был свёрнут…
Остатки спецлагерей находятся в тайге, окружающей город Николаевск-на-Амуре. Один из них мне довелось увидеть воочию в 1975 году в лесу у села Красное в Николаевском районе. Примерно в пяти километрах от нашего военно-спортивного лагеря, где я провела две смены.
Спортивные тренеры и военинструкторы каждый день гоняли школьников по таёжным маршрутам. Как-то раз наша группа наткнулась в глухой тайге на узкоколейку. Двинулись по ней и вышли к покосившимся сторожевым вышкам и полуразрушенным бревенчатым баракам. Вся территория была обнесена остатками деревянного забора, по верху которого шла ржавая колючая проволока.
Деревянные строения находились в густом окружении тридцатиметровых пихт, их нижние ветки стелились до самой земли. Бореальный лес неумолимо наступал на остатки бывшего «исправительно-трудового» лагеря, как будто спешил стереть с лица земли это страшное место.
Меня поразила гнетущая тишина. У старого урочища не было слышно пения птиц. Даже надоедливый кровожадный гнус куда-то подевался. И только ветер, запутавшись в высоких кронах разлапистых пихт, шумел поминальным набатом…
Инструктора заставляли нас на маршруте передвигаться бегом. Тот марш-бросок по непроходимым дебрям тайги я запомнила на всю жизнь. На душе остался неприятный осадок...
Из бабушкиных рассказов я знала, что значат эти строения... В советское время об этом вслух говорить было не принято.
Тем временем наш Метеор продолжает своё речное путешествие.
Примерно в пяти километрах ниже поселения Быстринск в долину Амура вдаётся Больбинский утёс. Скалистая возвышенность покрыта редколесьем и ярким разноцветьем кустикового лишайника.
Опытные рыбаки нижнеамурцы знают, что глубины у Больбинского утёса – это одно из лучших мест на реке для ловли стремительного и прожорливого верхогляда.
Метеор снижает скорость и осторожно «проползает» мимо каменной гряды. Участок реки вблизи утёса - одно из наиболее опасных мест на Амуре. На глубине находится огромный плоский камень - остаток разрушившейся части утёса. При низкой воде на него не раз налетали неосторожные «капитаны». Осторожно обходим утёс и видим за ним уютную бухточку с красивым пляжем...
У острова Харабойча Амур делает резкий поворот вправо. Снизив скорость, Метеор плавно огибает полосатый бакен на фарватере и грузный Калиновский мыс. Из панорамного окна видно, что этот участок суши создаёт, опасный для всего живого, сильный водоворот. За скалистым выступом, в зелени деревьев, уютно расположилось небольшое село Калиновка. Поселение стоит на месте древнего стойбища Кадаки, в котором проживали северные тунгусы и мангуны.
Есть у Калиновки своя историческая достопримечательность - крупная каменная глыба, лежащая на песчаном берегу недалеко от устья протоки Почтовый Амур. На камне нанесёны древние петроглифы каменного века. Рисунок представляет собой три лица и 12 лодок с ездоками, высеченные на валуне.
Ни одно значимое событие советской и постсоветской России не прошло мимо Калиновки: революция, коллективизация, репрессии, война, «оттепель», застой, перестройка, распад и «вставание с колен»... По меркам древнего стойбища Кадаки - один миг!...
Наш корабль белоснежной чайкой пролетает мимо деревни Калиновка, оставляя её позади.
Через десять километров, Метеор, бочком встал на швартовы к одиноко стоящей на пустынном берегу деревенской пристани. На её фасаде криво висит выцветшая вывеска «Софийск».
С панорамных окон хорошо просматривается захламлённая полоска песчаного берега: пустые бутылки из-под водки, остатки рыболовных сетей, фрагменты разбитых лодок и разлагающиеся тушки вспоротой летней кеты... Стоящий на возвышенности облупившийся дом культуры с неприличной надписью на двери дополняет унылую картину.
Над селом одиноко возвышается высокая железобетонная башня-элеватор, взирающая на пустеющую деревню пустыми глазницами окон. Немногочисленные деревянные дома рассыпались по пригоркам и заросли высокой травой и подступающими всё ближе и ближе ёлками, лиственницами и пихтами.
А ведь наш Метеор мог подойти к промышленному гиганту, центру пересечения международных путей сообщения, городу миллионнику и столице Дальнего Востока. Она могла быть напрямую связана с Тихим океаном через озеро Большие Кизи восьмикилометровым каналом, пробитым сквозь хребты Сихотэ-Алинь...
Так полтора века назад задумывал о Софийске русский государственный деятель, генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьёв-Амурский, но, видимо, отвлёкся.
«Подогретый» шкипер наводит суету. Он пытается ловко поймать швартовый канат нашего теплохода. Со второго раза у него получается.
На дебаркадере безлюдно. Нет ни встречающих, ни провожающих. Только несколько пенсионеров сошли на берег.
Ветер заговорил верхушками деревьев. От береговой полосы на небольшую возвышенность колдобинами ушла в глубь леса кривая русская дорога.
