Когда писатель задумался о записках, рассказывающих о его жизни, он сообщил издателю:
"Эта книга не будет автобиографией, она будет насыщена случаями деликатными, трогательными и драматичными, с тем самым медицинским оттенком, который так полюбился читателям; действительно душевная и интересная книга".
Мне удалось отыскать лишь впечатления исследователей рукописи "Приключения в двух мирах", которую у нас, похоже, так и не перевели на русский язык.
А ведь лет 30-40 назад, когда домашние библиотеки в стране были похожи, как близнецы и братья, на полках многих домов непременно стоял томик шотландского писателя почти с русской фамилией Кронин. Его романом "Замок Броуди" зачитывалось не одно поколение наших семей.
А что вам живо напомнит этот отрывок из книги?
Из-за него я вспоминаю роман Кронина каждый год в новогодние праздники.
"Мост сломался. Стальные брусья надломились с треском, как сучья, цемент искрошился в песок, железные столбы согнулись, как ивовые прутья. Средний пролет растаял, как воск. Обломки его засыпали истерзанный поезд, который одно мгновение бешено крутился в пустом пространстве. Страшный поток битого стекла и деревянных обломков обрушился на Дениса, раня и калеча его. Он видел, как ломается и скручивается металл, слышал треск падающих кирпичей. Невыразимое отчаяние сотни человеческих голосов, слитых в один резкий, короткий, мучительный крик, в котором смешались ужас и боль, ударило Дениса по ушам, как роковая безнадежность погребального пения; стены вагона саваном завихрились вокруг него и над ним, пол летел через его голову. Падая, завертевшись волчком, он вскрикнул громко то же, что выстукивали раньше колеса. "Господи, помилуй нас!" — и затем тихо одно только имя: "Мэри!"
Я думаю о героях "Замка Броуди", когда учительница Надя в "Иронии судьбы" идет сквозь питерскую метель на Московский вокзал, а Андрей Мягков читает почему-то "Балладу о прокуренном вагоне".
Автор стихотворения Александр Кочетков написал ее, когда узнал о том, что поезд Сочи-Москва, которым он должен был первым отправиться в столицу, потерпел крушение на станции Москва-товарная. И товарищи, ожидавшие его, простились с поэтом, узнав, что множество пассажиров погибли.
А он, не в силах расстаться с любимой, сдал билет. И они с Ниной долгие годы рассказывали, что его спасла любовь.
Но воображение поэта представило судьбу других влюбленных. Тех, кто так и не дождался...
Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.
В романе Кронина молодой человек, который спешит к своей любимой Мэри, чтобы вырвать из рук отца-тирана, гибнет в железнодорожной катастрофе.
И именно в те же мгновения она идет, сама, не зная куда, под ливнем и ветром, избитая и выгнанная из дома отцом. В хлеву, попавшемся на ее пути, раздается первый крик их ребенка.
Малыш не выживет. А Мэри вытащит с того света молодой доктор Ренвик. Наверное, единственный по-настоящему светлый персонаж первого романа Кронина, который сразу приведет автора к мировой славе.
И уведет из первой профессии.
Впрочем, как посмотреть… В каждом произведении шотландец всматривается в жизнь пристальным взглядом доктора. Врача с большой буквы, каким и был на самом деле писатель.
Он родился в конце XIX века в семье католика и протестантки. Отец умер от туберкулеза, когда мальчику исполнилось семь лет, а мать Дженин стала первой в Шотландии женщиной-инспектором по здравоохранению. Поселились они в доме деда, шляпных дел мастера.
Эта деталь его биографии поразила меня, когда я прочитала , что первый роман Кронина в английском варианте назывался «Замок шляпника". Ведь главный герой там — жестокий деспот, который, полагая, что в его жилах течет голубая кровь, изводит своих близких и всю округу чудовищным снобизмом. Сводит в могилу жену, изгоняет из дома одну дочь и загоняет в петлю другую. Редкие люди, включая доктора Ренвика, решаются ему противостоять.
Жизненные обстоятельства заставили Арчи быстро повзрослеть. Он увлекся спортом и сочинительством. Добился стипендии, которая позволила получить профессию врача в университете Глазго. Правда, учебу прервала Первая мировая война.
В чине младшего лейтенанта он служит хирургом в добровольческой службе резервистов Королевского военно-морского флота. В 1919 возвращается в университет и получает степень бакалавра. В его жизни, как у многих докторов того времени было и путешествие в Индию в качестве штатного корабельного хирурга. Вернувшись на твердь земную, он берет новые высоты своей профессии, пока, наконец, не защитит в родном университете докторскую диссертацию "История аневризмов".
Однако, если судить по книгам, в которых, конечно, угадывается опыт работы медиком, во врачебной практике писателя на самом деле все складывалось не блестяще. Его роман "Путь Шеннона" описывает бесконечные скитания по лечебным учреждениям, где начинающий доктор пытается вести исследовательскую работу - найти причину новой инфекции.
Что толкает человека на скользкий путь, где его ждут одни неприятности?
"Я был молод – мне было всего лишь двадцать четыре года, – работа исследователя необычайно увлекала меня, к тому же я страдал от мучительного честолюбия, свойственного молчаливым и замкнутым натурам: мне хотелось вырваться из бедности и безвестности, хотелось поразить мир".
Но чем?
"Много месяцев я тщетно искал, за что бы взяться, как вдруг на меня просто с неба свалилась интереснейшая тема. Этой осенью в ряде сельских районов страны вспыхнула эпидемия какой-то странной болезни, которую, возможно за неимением более точного термина, произвольно назвали инфлюэнцей. (…) Симптомы ее — жестокая лихорадка, высокая температура, сильные головные боли, ломота во всем теле — проявлялись крайне остро; она часто переходила в воспаление легких со смертельным исходом, а в случае выздоровления влекла за собой длительную слабость. Я стал изучать эти симптомы, и у меня возникла мысль, что это вовсе не инфлюэнца, а совсем другая болезнь; по мере того как шло время, догадка эта все росла, и от волнения кровь быстрее струилась в моих жилах".
Коллеги ловили его за странными занятиями, увольняли, гнали прочь. В одном месте он сталкивается с чудовищным случаем, когда спасенный, благодаря его усилиям, с того света ребенок, гибнет из-за недосмотра медсестры. Но руководство реагирует совершенно равнодушно.
— Все это весьма печально. А для меня это и вовсе огорчительно – ведь никто не принимает интересы больницы ближе к сердцу, чем я. Но такие вещи случаются, доктор, даже в самых превосходно поставленных учреждениях. За свою долгую практику я поняла, что к подобным случаям может быть только одно отношение.
– Какое же именно? – невольно вырвалось у меня.
– Не обращать на них внимания.
Я чуть не задохнулся.
– Но на это нельзя не обратить внимания. Это не случайность, а следствие величайшей небрежности, за которую следует наказывать.
– Предположим, что мы так и сделаем. А дальше что? Сестру Пик мы уволим, пойдут разговоры, скандал, у больницы появится скверная репутация, а проку от этого все равно никому не будет.
И вскоре эта самая Пик донесет на него из-за "захламленности помещения", где он тайно продолжает свои опыты. И его — а не эту негодяйку! — погонят прочь.
Но он не сдается. Не бросает свои занятия. И сочинительство тоже не оставляет. Вы только прочтите описание субстанции, которая, быть может, содержит возбудителя таинственной болезни:
"Я глядел на нежные желтоватые волокна, которые, сплетаясь в шафрановые нити, росли и набухали в светлом, как топаз, растворе, словно распускающийся крокус, а мне казались неизмеримо прекраснее самого редкого цветка, — и сердце мое колотилось от волнения. Это была неведомая мне культура, обещавшая нечто новое и необычное и подкреплявшая шаткое здание моих надежд".
Молодой честолюбец добивается своего — по сути он открывает искомую бациллу. Коллеги поздравляют его с успехом.
И тут выходит статья другой исследовательницы, опережающая его открытие.
Врач потрясен, подавлен, убит.
Его поддержат любовь и надежда. Он получит стипендию на продолжение научной карьеры и девушку, которую и не чаял прежде видеть своей женой. Она тоже медик.
В реальной жизни писатель тоже женился на студентке медицинского университета. О личной жизни его известно немного. Вроде, все шло неплохо. Трое детей.
Однако в одном исследовании упоминается, что после свадьбы у женщины нашли психическое заболевание, так называемую "манифестацию паранойи".
Один из героев романа "Древо Иуды" говорит устами автора:
"Мой брак оказался несчастливым... Говоря прямо, это была трагедия. Моя бедная супруга годами была заперта в учреждении для душевнобольных, где и умерла".
Супруги Кронин покинули этот мир почти одновременно, только на расстоянии друг от друга. Последние одиннадцать лет жизни жена Арчи провела в частной клинике в Канаде. Зато, отмечают критики, тема безумия и бредовых расстройств чрезвычайно занимала писателя и не раз включалась в ткань его повествований.
Пожалуй, трудно найти среди его произведений хоть одно, где не отразилась бы его богатая событиями медицинская практика. По рассказам Кронина англичане сняли чрезвычайно популярный телесериал о деятельности доктора Финли.
Из экранизаций его романов два были номинированы на "Оскар". А работа в качестве медицинского инспектора рудников позволила создать не только литературные шедевры, в том числе романы "Звезды смотрят вниз" и "Цитадель", но и опубликовать исследования о профессиональных рисках шахтеров и санитарном состоянии каменноугольных копей, доклады о связи между вдыханием угольной пыли и легочными заболеваниями.
Врачи в его прозе — люди, которые регулярно сталкиваются с выбором между совестью и богатой клиентурой. Его постоянная тема — необходимость срочных реформ, борьба с коррупцией, создание службы национального здравоохранения.
При этом Кронин — великолепный психолог и беллетрист. И в книгах нет ни менторского тона, ни длинных нотаций. Яркие характеры, неожиданные повороты судеб людей, с которыми сталкивала его врачебная практика, не отпускают ни на минуту.
Открыв "Замок Броуди" сорок лет спустя после того, как впервые взяла книгу в руки, я не смогла оторваться, пока не дошла до самого конца.
В юности меня, конечно, влекла линия Мэри, невинной девушки, которая не понимала, чем может закончиться первая и единственная близость с любимым.
Мы с ней пережили каждый день жизни в доме отца-чудовища, предательство матери, обнаружившей Мэри в комнатке без маскирующего корсета, боль от удара сапога озверевшего главы семьи, известие о гибели ребенка и жениха в той самой железнодорожной катастрофе.
И — вздох облегчения от спасительного признания доктора Ренвика в любви к спасенной девушке.
Мне остается добавить, что Арчибальд Кронин был крестным отцом старшего сына Одри Хепберн, дружил с Чарли Чаплиным и Лоуренсом Оливье.
Неужели вы не помните фамилию "Кронин"?
В электронных мирах можно легко найти под ссылкой на произведение отзывы его читателей.
"Читаю много, но не нашла ещё не одной книги, которая бы стояла рядом с "Замком Броуди".
"Ни одно произведение меня так не потрясло. Такая сила от этой книги исходит, не могу объяснить, что я чувствую".
Наблюдательный и впечатлительный доктор так тонко сумел описать невидимые миру слезы, что долго не можешь забыть, как муж-тиран говорит своей смертельно больной жене, матери троих его детей:
— Разве я разрешил тебе сесть, ты, ничтожество? Стой, покуда я не кончил говорить с тобой!
И она, как послушный ребенок, тотчас поднялась.
