Жаркий июль 1812 года… Первая и Вторая русские армии с тяжелыми и упорными боями в наседавшими французами медленно отступали. Особенно опасным оставалось положение Второй армии Багратиона, ибо Наполеон сразу же двинул против него крупные силы. В погоню за князем вышел из Вильны маршал Даву с пятьюдесятью тысячами войск. Его путь лежал через Ошмяны на Минск, отрезая Багратиону отступление. Своему брату Жерому Бонапарту, имевшему в наличии шестнадцать тысяч человек, Наполеон приказал идти на Новогрудок, чтобы предупредить движение туда Второй армии. Положение Багратиона становилось опасно-угрожающим. Но князю удалось благополучно выпутаться из сетей, расставленных Наполеоном.
Крайне недовольный тем, что Багратион сумел перехитрить его брата, Наполеон вызвал своего начальника штаба маршала Бертье и сказал: «Александр, сообщите вестфальскому королю (Жерому Бонапарту - М.А.), что я крайне недоволен тем, что он не отдал свои легкие войска князю Понятовскому для преследования Багратиона, чтобы тревожить его корпус и остановить его движение… Скажите ему, Александр, что невозможно маневрировать хуже, чем он это делал. Этого мало. Скажите ему, что все плоды моих маневров и прекраснейший случай, какой только представился на войне, потеряны вследствие этого странного забвения первых правил войны» (Тарле Е.В. 1812 год. С.491.) И, уже несколько успокоившись, Наполеон продолжал деловым тоном: «Нужно либо заставить Багратиона идти на Могилев, либо отбросить его в Пинские болота. И в том и в другом случае французские части могут войти в Витебск раньше Багратиона, и он окажется отрезанным. Александр, подчините корпус вестфальского короля маршалу Даву».
Казалось, что Багратион обречен, что скоро его маленькая армия окажется в стальных тисках превосходящего противника и будет непременно разбита и пленена. Но Багратион, которого сам Наполеон считал лучшим русским генералом, всякий раз умело выскальзывал из смертельных объятий корпусов Великой армии и уходил вглубь России на соединение с армией Барклая де Толли.
Однако Вторая Западная армия изнывала от безостановочного отступления, ей требовался хотя бы кратковременный отдых. Поэтому, получив от Платова донесение о наступлении превосходящих сил врага и желая дать своим обозам отойти на Мозырь, Багратион приказал донскому атаману удерживать местечко Романов до вечера третьего июля. Это привело к сражению казаков Платова с поляками у Романова.
Местечко Романов располагалось на левом берегу болотистой, с медленным течением, реки Морочь. Через нее был переброшен деревянный мост, и имелась узкая плотина, по которой можно было перейти на противоположный берег.
Платов сосредоточил здесь донские казачьи полки генерал-майоров Иловайского 4-го, Карпова 2-го, полковников Иловайского 12-го, Мельникова 3-го, подполковников Грекова 18-го и Харитонова 7-го, а также Атаманский полк под командованием полковника Балабина 2-го и 2-ю Донскую конно-артиллерийскую роту войскового старшины Суворова 2-го. (Донские казаки в 1812 году. С.112-126; Поликарпов Н.П. Сражение при местечке Романов. 14.07.1812. Электронный архив «Мемориал Отечественной войны 1812 года». С.1). Общее число казаков составило 2500 человек. (Харкевич В. Указ. соч. С.34). В сражении приняли участие и 5-й егерский полк Гегеля, Киевский драгунский полк Эмануэля, Литовский уланский полк Лопатина и Ахтырский гусарский полк под общим командованием генерал-майора Иллариона Васильчикова.
Второго июля семь полков польской кавалерии атаковали передовые полки Платова. Противника с фронта встретил интенсивный огонь 2-й Донской конно-артиллерийской батареи, а с флангов по нему ударили казачьи полки под командованием генерал-майора Д.Е.Кутейникова. Разгорелся упорный часовой бой, в результате которого поляки потерпели поражение и стремительно отступили на пять верст к позициям своей пехоты. (Донские казаки в 1812 году. С.125-126. Поликарпов Н.П. Сражение при местечке Романов. 14.07.1812).
О результатах боя при Романове он доносил Багратиону: «Два лучших полка противника (1-й конно-егерский и конно-егерский из Вестфальского корпуса Жерома Бонапарта - М.А.) истреблены напрах, да и другие отражены с большим уроном. Доказательством сему служит число пленных, коих взято до трехсот человек». (Донские казаки в 1812 году. С.114.В своем рапорте Багратиону Платов отметил генерал-майора Н.В.Иловайского 5-го, который «раненый управлял частью Донской конной артиллерии и расстраивал выстрелами неприятельские колонны» и генерал-майора Д.Е.Кутейникова 2-го, который «командуя частью Донских казачьих полков, сильным ударом в дротики с левого… фланга опрокинул неприятеля и, во время этой атаки, будучи ранен, остался в строю».5 (Только пленными казаки захватили 17 офицеров и более 350 нижних чинов (из них казаки полковника В.Д.Иловайского 12-го – 9 офицеров и 125 рядовых. Многие офицеры и казаки получили за это сражения различные награды, а генерал-майор Дмитрий Кутейников был награжден особо почетной наградой - орденом Святого Георгия 3 степени. (Из истории пожалований, наград и знаков отличия донского казачества.ХУ1-начало ХХ веков). Ростов-на-Дону.,2009. С.320).
После победоносного сражения Матвей Иванович велел собрать раненых солдат и офицеров противника, перевязать и накормить их. Тащить с собой поляков не было возможности, поэтому атаман велел снабдить их всем необходимым и оставить в часовенке, что мирно ютилась у дороги недалеко от Романова.
Враги были поражены гуманностью казачьего атамана, когда вскоре заняли Романов и нашли своих раненых перевязанными и накормленными. Один из польских офицеров, участвовавший в бою при Романове, невольно восхищенный великодушием Платова, писал: «Мы нашли тяжело раненых в часовне и кругом ее недалеко от Романова хорошо перевязанными. Атаман Платов, герой дня, отнесся к ним с человеколюбием, приказал их перевязать и снабдить всем необходимым». (Харкевич В. Указ. соч. С.35).
С раненых польских офицеров Платов взял честное слово, что они больше никогда не поднимут оружие против русских, но поляки в дальнейшем нарушили свою клятву. Второго июля корпус Платова отошел за реку Морочь на соединение с армией Багратиона.
Отступление обеих русских армий тем временем продолжалось. Корпус Платова, находившийся в арьергарде армии Багратиона, отходил с почти беспрерывными боями. Дойдя в два перехода от Слуцка до Бобруйска, атаман сделал здесь короткий привал ввиду страшной усталости казаков и лошадей. Отдохнув и набрав овса для лошадей, атаман двинулся в сторону Могилева.
Тяжелейшие дни отступления казачьего корпуса позже были воспеты в исторических песнях, в которых, как и в большинстве песен цикла 1812 года, фигурировало имя Платова:
Ай да хвалится хранцуз он выхваляется,
Ой да сам да на тихий Дон иттить он вот убирается
«Вот да я матушку вашу да Рассею .
Всю да насквозь пройду,
Да вот я селы все ваши да деревни
Пожаром да пожгу.
Вот да я матушку вашу да Москву
Ой да на ногах ее да снесу,
Ай да во Черкасский да во славный город
Зимовать хранцуз да пойду,
Вот я-то стану, стану на квартиру
К Иловайскому,
Ай да сенаторушек своих поставлю
Вот по богатым али господам,
Ай да я чернь свою да поставлю
Вот да по всему, да по всему городу,
Ай да я добрых коней своих расставлю
Все по божьим вот по церквам».
Вот да в ту пору, али в тот час
Али генералом вот наш Платов был
Ай да повыслушавши да похвалы ой все хранцузские
Вот бы ен списал их же похвалы ой на указушки
Ой да с указушков да похвалы ен на газетушки
Ой да посылает ети вот да газетцы самому
Вот да царю.
Вот и нихай наш православный царь сам все поду…
Сам подумает. (Исторические песни Х1Х века. Л.,1973. С.47-48).
Сосредоточение почти всех казачьих войск в армии Багратиона значительно осложнило положение Первой Западной армии Барклая де Толли, весьма нуждавшейся в подвижной и отважной казачьей коннице. Исходя из этих соображений, Барклай, как военный министр, потребовал от Платова перехода его корпуса в состав Первой армии. Багратион резко воспротивился этому приказу военного министра, и атаман оказался между двух огней. С одной стороны, он обязан был безусловно выполнить приказ военного министра, хотя понимал, что этим обрекает армию князя Багратиона на неудачи, тем более, что с самим князем у Платова давно установились теплые и душевные отношения, помогавшие воевать. И Матвей Иванович отправил к князю полковника Шперберга для получения письменного приказа на соединение с 1-й армией. Багратион, недолюбливавший Барклая, заверил атамана, что отвечать за задержку его корпуса в составе 2-й армии будет перед военным министром он, Багратион. Однако вскоре последовала новая директива военного министра, требующая срочного соединения корпуса Платова с армией Барклая. Седьмого июля Платов развернул свой корпус и двинулся на соединение с Первой Западной армией, в это время приближавшейся к Смоленску. Туда же двинулась и армия Багратиона.
Прошло два дня, и Багратион снова остановил движение платовского корпуса, сообщив, что намерен дать бой французам в районе Могилева. И бой этот произошел. Он отличался крайним упорством противоборствующих сторон и всеобщим ожесточением солдат и офицеров. Несколько раз город переходил из рук в руки, и, в конце концов, остался за французами. Маршал Даву вошел в город, понеся при этом значительные потери. В сражении отличился казачий полк полковника Сысоева 3-го, разгромивший французский полк и захвативший в плен его командира, восемь офицеров и более двухсот солдат. (Донские казаки в 1812 году. С.129-130).
Недалеко от Витебска, в полосе отступления Первой армии, сильный французский отряд пытался переправиться через Двину. Завязался бой французом с казаками Лейб-гвардии полка во главе с генералом В.В.Орловым-Денисовым. В своем рапорте в штаб 1-й армии Орлов-Денисов писал об этом сражении: «Когда неприятель завязал дело с нашею пехотою, я со всею кавалериею стоял на поляне между кустарниками, прикрывавшими большую дорогу, и Двиною… Как вдруг на высоте пред Кукочи поставлена была батарея, где находился и сам Наполеон, а лес направо от Двины заняли стрелки; слева же от большой дороги подходили новые колонны на помощь атаке, и в это время стрелки согласным огнем с батареи начали наносить сильный вред Конно-польскому и Елисаветградскому гусарскому полкам, которые принуждены были отступить. Вслед за чем не замедлили выйти под прикрытием батареи два полка неприятельских конно-егерей на поляну, пересекаемую глубоким рвом, и лишь только что успели перейти через него, как я с Лейб-казаками, поддерживаемый Сумским полком, пошел на них в атаку, и не смотря на сильный картечный огонь неприятеля с большой дороги, доскакали до конно-егерей, сбили их и отбросили в бегство. Ров много содействовал к совершенному уничтожению их, так что тела их сделали нам мост через него. За остальными же, которые успели спастись, Лейб-казаки вскакивали на батарею и завладели оною, но вывезти было невозможно, потому что невдалеке замечен был Наполеон с многочисленною свитою, и казаки, проскакавши батарею, бросились за ними так быстро, что под казаком Иваном Авдеевым убита была свитою лошадь в самом близком расстоянии, и он, весь израненный, был приведен к Наполеону для объяснений». (Хрещатицкий Б.Р. История Лейб-гвардии казачьего Его Величества полка. С.302-303).
Интересно, что после «объяснений» с Наполеоном лихой казак Иван Авдеев сумел сбежать из плена и вернуться в свой полк. Приказом по 1-й армии от 22 июля 1812 года за подписью начальника штаба генерал-майора А.П.Ермолова храбрец был награжден «знаком Военного ордена (то есть, солдатским Георгиевским крестом – М.А.) и 50 рублями».(Хрещатинций Б.Р. История Лейб-гвардии казачьего полка. С.303. Прим.2).
Многие источники утверждают, что эту знаменитую атаку лейб-казаки во главе со штаб-ротмистром Жмуриным и поручиком Венедиктом Коньковым провели …совершенно обнаженными! (См. статью Н.Бичехвоста «Коньков Венедикт Антонович». Сайт г. Серафимовича. Казачья станица Усть-Медведицкая.). В этом сражении поручик Коньков был ранен в правую руку, которую ему потом ампутировали. Убитыми лейб-казаки потеряли одного унтер-офицера и одиннадцать казаков.3 Командир полка Василий Орлов-Денисов за это сражение получил «золотую саблю, алмазами украшенною», корнет Орлов 1-й - орден Святой Анны 3 степени, а пятнадцать казаков – знаки отличия ордена Святого Георгия.4 (Бичехвост Н. «Коньков Венедикт Антонович». Сайт г. Серафимовича. Казачья станица Усть-Медведицкая. Конкретно Георгиевские кресты получили: юнкер Красностанов, унтер-офицеры Филатов и Долгушин, рядовые казаки Александров, Алешин, Букин, Болдырев, Кирьянов, Лазарев, Маврин, Неволдарев, Перфилов, Попов, Седов и Топилин.).
Опасаясь развития атаки лейб-казаков другими кавалерийскими частями русской армии, Наполеон принужден был ввести в дело кавалерию дивизионного генерала Нансути и пехоту дивизионного генерала Дельзона. Под давлением превосходящих сил русские покинули Витебск, двинувшись к Поречью. В числе прочих русских войск отход прикрывали лейб-казаки Орлова-Денисова. Как записано в истории этого полка, «17-го числа, близ Поречья, лейб-казаки с Сумским гусарским полком несколько часов задерживали наступление французов, многократно бросаясь в атаку. При этом граф Орлов-Денисов был сильно контужен…».5 (5 Хрещатицкий Б.Р. Указ. соч. С.305).
Стояла страшная летняя жара. Русские армии, делая мучительные переходы, страдали от зноя. Изнывали от жары и французы. Старослужащие солдаты Великой армии успокаивали новичков тем, что для сравнения рассказывали им о Египетской кампании Наполеона, где было намного жарче. Но это мало помогало поднять боевой дух новобранцев, тем более, что их постоянно тревожили казаки.
А к Платову все чаще прибывали нарочные от военного министра с предписаниями, в которых он требовал скорейшего соединения атамана с его армией. Причем, всегда сдержанный шотландец напомнил атаману, что соединение его корпуса с Первой Западной армией «есть непременная воля государя императора». Тем не менее, Багратион не обращал внимания даже «на высочайшую волю императора». Он видел реальное положение дел не из далекого Петербурга, а непосредственно на полях сражений русской армии с напирающим противником и продолжал удерживать у себя казаков Платова.
«В армии моей однако ж недостает храброго вашего войска, - писал Барклай де Толли Платову, - и я с нетерпением ожидаю соединения оного со мной, отчего единственно зависит совершенное поражение и истребление неприятеля». ( Донские казаки в 1812 году. Сб. док. С.131).
Французы активно напирали и предполагаемое соединение русских армий в Могилеве не состоялось. Теперь единственным городом, где оно могло произойти, оставался древний Смоленск. И Багратион, обсуждавший с Платовым и Раевским поздно вечером одиннадцатого июля в деревне Дашковке положение дел, принял решение отступать к Смоленску.
Три дня спустя главные силы Второй Западной армии в районе Нового Быхова переправились через Мстиславль к Смоленску. Впереди шел авангард Платова и Дорохова. В районе Рудни они первыми встретились с войсками Первой Западной армии.
Барклай был чрезвычайно доволен соединением корпуса Платова с его армией. Он направил атаману письмо, в котором благодарил его: «Долгом себя поставляю принести вашему превосходительству мою наичувствительнейшую благодарность за соединение ваше со мною в теперешнее необходимое время, в которое, я уверен, войска ваши покроют себя новой славой. Ваше превосходительство много одолжили Первую армию присоединением к ней, оказывая тем отечеству важную услугу». (Донские казаки в 1812 году. Сб. док. С.139).
Между прочим, и в петербургских придворно-дипломатических кругах именно Платову ставили в заслугу успешное соединение наших армий ард Смоленском. Весьма осведомленный сардинский посланник при русском дворе граф Жозеф де Местр отметил 5 августа 1812 года: «…Главная честь сего (соединения 1-й и 2-й русских армий - М.А.) принадлежит генералу Платову (гетману казаков), который успел уже оказать выдающиеся услуги в сей войне». (Де Местр Ж. Петербургские письма: 1803-1817. СПб.,1995. С.215.
Отступление русских армий, тем не менее, продолжалось, и казаки охраняли теперь Первую Западную армию, прикрывая ее вынужденный отход. Как и прежде, донцы почти ежедневно схватывались с мелкими партиями французов. Казаки достойно и надежно охраняли русские отступающие армии, и, несмотря на то, что Наполеон требовал от своих маршалов добыть пленных, французам это не удавалось.
- Для меня по-прежнему загадка, четыре или шесть дивизий у Багратиона! – раздраженно сетовал Наполеон маршалу Бертье. Всегда бывший при императоре Коленкур, отметил в своих записках: «Но какую бы цену ни придавали захвату пленных, захватить их не удавалось. Сторожевое охранение у казаков был лучше, чем у нас; их лошади, пользовавшиеся лучшим уходом, чем наши, оказывались более выносливыми при атаке». (Коленкур Арман, де. Мемуары. М.,1943. С.125).
Оценивая действия Платова за этот период, генерал-майор И.Ф.Паскевич (будущий генерал-фельдмаршал) писал: «С ним было 10 полков, не составлявших и 4 тыс., но они в этом случае полезнее были 10 полков регулярной кавалерии. Казаки везде высматривали, о всем давали знать и под предводительством Платова дрались необыкновенно». (Поликарпов Н. Краткая историческая справка о казачьих полках 1812 г. //«1812-й год». №9-10. 1912. С.353-354).
Накануне соединения русских армий в Смоленске казачьи полки, находившиеся в Первой и Второй Западных армиях, вернулись в корпус Платова.
Михаил Астапенко, историк, член Союза писателей России.
Отрывок из книги М.П. Астапенко. Атаман Платов. Ростов, «Мини- Тайп», 2022.