У Аниной сестры обнаружили рак.
Эта новость мгновенно пристрелила беззаботность и ввела их обеих в состояние шока.
Жизнь разделилась на "до". Надо написать "и после", но "и после" - это не жизнь. Это ожидание, когда закончится ад. А ад - это микс боли, страха и беспомощности.
Слово "рак" для большинства людей звучит как приговор. Врачи ещё сказали слово "агрессивный". Наверно, бывает неагрессивный.
"Это какой, интересно? - думала Аня. - Нежный и безобидный рак?"
Потом врачи дали вполне оптимистичные прогнозы, но слово "оптимистичный" никак не умножалось на "агрессивный". Они как бы взаимоисключающие, что ли. Или одно, или другое. Или оптимизм, или агрессия. Не получалось представить из них гибрид.
Аня сразу разучилась спать. В тот же день. Забыла, как это: засыпать.
Она каждый вечер пила много снотворного и тяжело падала в сон как в топь. А утром никак не могла выкарабкаться из этих зыбучих песков. Жила в мареве мигрени как в тумане.
Сестра сначала честно пыталась мобилизоваться, держать лицо, но у нее совсем не получилось. Было похоже на плохую художественную самодеятельность, когда человек играет роль, очень далёкую от его истиного состояния.
Сестра любила смотреть в окно, как соседский мальчик - подросток подрабатывал выгулом собак: выходил сразу с пятью собаками на поводках, и они тащили его в разные стороны: одна бежала вперед, другая назад, третья крутилась вокруг, четвертая ложилась к ногам, пятая скакала попрыгунчиком.
Вот примерно так выглядело внутреннее состояние сестры: эмоции срывались с поводков - и разбегались, кто во что горазд.
Она то рыдала, то хохотала, то прощалась, то убеждала, что поправится, то брала билет на море - быстрее сбывать мечты - и... никуда не летела.
В ее состоянии вести себя так - норма.
У нее же рак. Она и не должна быть спокойной. Ведь ей как бы сказали: "Эй, тебя внутри ест рак. Голодный и агрессивный".
И она живет и прислушивается: как он там внутри...чавкает.
А у Ани рака нет. Она должна быть спокойна, мудра и эффективна. Тогда сестра сможет на нее опереться. Больше не на кого - родителей нет уже три года.
Но Ане, если честно, хотелось делать примерно то же самое, что сестра. Орать. Рыдать. Выть. Хохотать. Ночью бежать на ВДНХ - там так красиво ночью. Кататься на монорельсе. Потом плавать в реке под луной. Творить дичь.
Аня запрещала себе проявляться, говорила: "Ань, не до тебя сейчас. Не твой выход". Ты стой за кулисами. Главное сейчас - сестра и её чувства.
Аня относила себя к психологу проговаривать страх. Там она на целый час превращалась в маленькую напуганную девочку в гольфиках и с косичками, которая плачет с подвываниями:
- Я больше просто не могуууууу это чувствовать, понимаете? Я устааааала, понимаете? Я просто хочу, чтобы этого не было. Чтобы раз - я проснулась, а все - сон. Я со многими чувствами могу справиться. Правда могу. Когда родителей хоронили, я была кремень. А тут... Не могуууууу. Мне нужна поддержка, понимаете?
- Понимаю.
- Вот у сестры - ад. Официальный. Медицинский. А у меня - нет. Официального. Но неофициальный, неформальный, неочевидный - он есть, понимаете? А я его прячу внутрь, сглатываю, запиваю, заедаю, замалчиваю. Боюсь рот открыть - а он как выпрыгнет, как закричит: АААААА...
- Вы сможете что-то с ним сделать, со своим адом, только если признаете его. Ад - он у вас сейчас общий. А если вы свой ад признаете, то вы делите его на двоих. Берете часть на себя. Хотя бы свою часть. А если не признаете, то как бы весь ад выпихиваете на сестру: "На, разбирайся со этим адом сама, я тут причем? Я ж здорова". А вы в одной лодке, и если она дала течь, то не может это кого-то не касаться...
- Я очень хочу забрать хотя бы свой ад на себя, раз не могу забрать на себя ее ад, - сказала Аня, вытерев слезы. - Я хочу признать, что я тоже в аду.
- Это здорово, если тут уместно, в принципе, сказать слово "здорово". Думаю, сестра догадывается, что вам плохо. И если вы это покажете... Это даст вашей сестре ощущение, что вы - вместе. Вместе боретесь против ада. А пока вы не признаете, то как бы сбегаете. И то, что вам кажется героизмом - изображать, что вы в порядке, что ада нет - на самом деле побег. Побег от своих истиных чувств.
- Я не хочу сбегать...
- Тогда признайте их. Разделите ад. Заберите себе свой...
Аня пришла домой, не разуваясь прошла в комнату, раскрыла створки трюмо, достала и... торопливо разбила длинное овальное блюдо с нарисованными красными раками. Этот сервиз стоял там много лет, его подарили еще при родителях...
- Что ты делаешь? - сестра вбежала в комнату и застыла при виде осколков.
- Оно мне никогда не нравилось, - сказала Аня, тяжело дыша.
Сестра посмотрела на Аню, подошла и обняла ее. И так они стояли молча, а сердца выстукивали в унисон азбукой Морзе:
- Люблю тебя, сестра.
- Люблю тебя, сестра.
Чуть легче тащить общий ад в обнимку.
Потом они вместе собирали осколки, пылесосили паркет и обсуждали, как поедут зимой кататься на лыжах.
Потому что жизнь - это планы, и потому что прогнозы - оптимистичные!..
....
Просто захотелось поделиться Аниной историей. Она разрешила.
Мне в зеркалах чужих историй видней ответы на свои вопросы. Там, в метафорах, для меня спрятаны дополнительные смыслы, и они помогают мне справиться, поймать, осознать и признать свои эмоции.
Жизнь - это не художественная самодеятельность, а истиные чувства. Они не бывают неправильные - они просто есть.
Я поняла, что не надо подсматривать у других, что сейчас правильно чувствовать. Надо проживать свою палитру.
Если вы глубоко несчастны, то попытка скрыть это за игрой в счастье непременно провалится. Искреннюю улыбку не спутаешь с вынужденой.
И наоборот. Если вы внезапно счастливы в аду, не надо паковать это в скорбь, проживайте свои чувства такими, какие есть.
В самый плохой год случаются хорошие дни.
И наоборот.
