оглавление канала
Спать ложиться было еще рано, и я принялась бродить по квартире, проводить, так сказать, более детальное обследование. В кабинете меня заинтересовала библиотека. Книг было много, все содержались в идеальном порядке, расставленные по темам. Несколько полок с классической литературой, совсем небольшая полочка стихов, а остальные полки, насколько я могла судить, были заняты историческими трудами, причем, многие из них были старыми, очень старыми. Я, конечно, не была ярым библиофилом, но, думаю, некоторые издания стоили очень больших денег, и были неслыханной редкостью. Например, труды монахов 17 века, монастыря святого Олафа. По понятным причинам, прочесть я их не могла, в связи со своей дремучестью в области латыни. А вот следующая полка привлекла мое внимание. На ней рядом стояли две книги. Одна, нашего автора Михаила Бурлешина, называлась «Зеленый дракон Тибета». Об ордене «Зеленый Дракон», чуть ли не самом таинственном ордене из всех когда-либо существовавших, мне рассказывала Флора. В памяти не очень хорошо закрепилось, в чем там было дело, но, то, что название этого ордена было плотно связано с обществом «Аненербе», я запомнила хорошо. А рядом стояла книга в новой блестящей обложке, авторы были мне совсем незнакомы, Жак Бержье и Луи Повельс «Утро магов».
Я вытащила обе книги, устроилась в кресле и принялась просматривать их, медленно перелистывая. Бурлешин исследовал те крупицы информации, которые удалось ему добыть о тайном обществе «Зеленый дракон», которое своей паутиной опутало весь мир, начиная с верхушек власти и заканчивая самыми мелкими, и, казалось бы, совершенно безвредными чиновниками. «Зеленый дракон» создавал, словно дымовую завесу, множество орденов, на которые реагировала общественность. Орден Великих Каменщиков, или попросту говоря, масонов, орден иллюминатов, был тоже творением «дракона». А между тем, пока люди уделяли всем этим орденам и обществам усиленное внимание, в самом сердце Германии был организован еще один, самый главный орден, который и управлял всем миром. И назывался он просто и без претензий: Орден Семидесяти двух. А французские авторы раскрывали эзотерическую подоплеку национал-социализма. Основу, на которую Гитлер нацепил, словно игрушки на Рождественскую елку идеи о сверхлюдях, об избранности и превосходстве одной нации над всеми другими, испоганив саму суть Великой Арийской Северной цивилизации.
Незаметно я увлеклась, и не увидела, как за окном наступил рассвет. В голове стоял ровный гул. Мешанина из исторических фактов, домыслов, загадок была в голове такая, что мне трудно было что-либо анализировать. Решив, что займусь этим позже, я поплелась в душ.
На лекции я сидела, и больше клевала носом, чем писала конспект. Ручка то и дело вываливалась у меня из пальцев. Пашка косился на меня в недоумении, но вопросов пока не задавал. После занятий, он вызвался меня проводить до дома. Мы несколько минут шли в молчании, а я все гадала, когда он начнет меня спрашивать. Но, Пашка молчал, видимо, никак не мог собраться с мыслями. И вот, когда мы уже были у самого подъезда, он, наконец, решился.
- Марта, что происходит? Последнее время я тебя не узнаю. Ты стала какой-то другой. У тебя появились секреты. – Он замолчал, видимо, ожидая от меня ответа. Но, я продолжала с мягкой улыбкой смотреть на друга, и он выпалил. – Может ты влюбилась?
От неожиданности я икнула. И, вытаращив на друга глаза, довольно глупо, спросила:
- В кого…?
Пашка с тоской посмотрел себе под ноги, и забормотал:
- Ну, не знаю… В кого-нибудь…
Едва сдерживая смех, я проговорила:
- Паш, если я влюблюсь, ты об этом узнаешь первым. Мы же друзья. – И легонько похлопала его по плечу. А чтобы он не увлекался данной темой, спросила. – Какие у вас со Светкой планы на вечер?
Пашка ка-то неопределенно пожал плечами:
- Не знаю. Еще не обсуждали. Света говорила, что ей там надо полки в кладовой прибить. А то, все вещи валяются, как попало. Наверное, займусь этим. – Я, не скрывая восхищения, смотрела на своего друга. Похоже, внезапно нахлынувшая любовь постепенно делала из мальчика мужчину. А Пашка, не замечая моих восторгов, продолжил. - А позже пойдем просто погуляем. Хочешь, мы и тебя с собой возьмем?
Я со смехом замотала головой.
- Ну, уж, нет!! Увольте… Это, как раз тот случай, когда, третий-лишний. А я схожу к Флоре в больницу, и пораньше спать лягу. Сегодня я всю ночь провела за книгами, и потому не выспалась. Надо компенсировать.
Пашка широко распахнул глаза.
- Так вот, почему ты сегодня такая сонная. – И тут же, с любопытством спросил. – А что читала?
Я вздохнула.
- Паш, если тебе и вправду интересно, тогда давай, поднимемся в квартиру, поставим чайник, и я тебе все по порядку расскажу. Предмет моего внимания очень интересен, но не требует суеты. Коротко говоря, на ходу так сразу все и не расскажешь.
Пашка как-то сник, и стал опять рассматривать асфальт у себя под ногами.
- Давай в другой раз… Я же тебе говорил. Я сегодня обещал Свете полки сделать.
Я усмехнулась.
- Паш, да не проблема!! В другой, так в другой! Ладно, я пошла. Мне еще надо приготовить чего-нибудь вкусненького Флоре в больницу. – Я хлопнула легонько Пашку по плечу. – Давай, мастер столярных и плотницких дел, до завтра! Светику привет передавай! – И я заспешила к подъезду.
Пашка, будто опомнившись, прокричал мне вдогонку.
- Мартышка, не обижайся, ладно? В следующий раз обязательно поговорим, хорошо? – Вид при этом он имел виноватый.
Я улыбнулась лучезарно, подняла в прощальном жесте руку.
- Без проблем, Пашка! Мы же друзья, какие могут быть обиды!! Счастливо! – Последнюю фразу я проговорила, уже стоя в дверях подъезда.
Пашка как-то нерешительно поднял руку в ответном прощальном жесте. Вид при этом имел, почему-то, грустный. Я поднялась в квартиру. Все, вроде бы, было спокойно. Васька сидел на диване в гостиной и приветствовал меня ленивым мяуканьем. Я сразу же пошла на кухню и принялась за стряпню. Хотелось порадовать Флору чем-нибудь вкусненьким. Быстро напекла блинов, завернула их в толстое полотенце, чтобы не остыли, и сразу же понеслась в больницу (Ваське тоже парочка блинов перепала, чем он был очень доволен).