Если вы верите, что есть кармические долги, если храните семейные реликвии, если чтите память родных, павших в годы Великой Отечественной войны, то эта статья для вас: в ней я хочу рассказать о том, как я побывала у братской могилы, где похоронен близкий человек.
«Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой», - поётся в песне. Вот и в нашей семье есть такой человек, но парадокс в том, что формально мы не родные люди. За несколько месяцев до войны моя бабушка Софья Устиновна вышла замуж за любимого – Фёдора Романовича Субботина.
А когда началась война, он отказался от брони, которая ему полагалась, потому что он был директором дома культуры в уральском городе Березники, и в начале июля оказался на передовой.
А Соня, фельдшер по образованию, тоже была мобилизована и должна была отправиться на фронт, но серьёзно заболела и после выздоровления была оставлена служить в одном из эвакогоспиталей Березников. Сначала были письма, потом пришла бумага о том, что младший лейтенант Субботин Фёдор Романович пропал без вести, позже была похоронка, которая все эти годы хранится в нашей семье.
Мама моя родилась в декабре 1944 года от другого человека, тоже героя-фронтовика, но жить им вместе не довелось, и до конца своих дней моя бабушка любила Фёдора Романовича, помнила о нём, хранила его вещи и мечтала съездить к нему на могилу в деревню Сухуша, что затерялась в Тверских лесах. (Эту историю я описала на сайте Бессмертного полка) Бабушки давно уже нет с нами, и вот спустя столько лет я осуществила её мечту. Должна признаться, что впечатление от поездки, возможно, одно из самых больших потрясений моей жизни.
Итак, наш Фёдор Романович был «убит подо Ржевом, в безымянном болоте», как сказал поэт. Ожесточённые бои за Ржев обычно рассматриваются как пример огромных бессмысленных потерь Красной армии, вызванных неумением руководства беречь людей. Но это не совсем так. Ржевское направление вышло на первый план после советского контрнаступления под Москвой. По итогам боев зимы-весны 1942 года образовался Ржевско-Вяземский выступ: плацдарм до 160 км в глубину и до 200 км по фронту. Этот выступ фашисты называли «воротами к Москве», именно поэтому советское командование с таким упорством пыталось «срезать» его. Ради этого были проведены три операции с июля 1942 по март 1943 года. Именно они и представляют собой ту «мясорубку», в которой по архивным данным за 1942 год безвозвратные потери Западного и Калининского фронтов составили более 560000 человек.
Удивительное началось с того, что день 11 июня, когда мы выбрались в такое путешествие, оказался Троицкой родительской субботой. Дальше больше: очень долгое время навигатор пытался нас увести на ЦКАД, причём несколько раз и с разных точек маршрута. Это совершенно не входило в наши планы, и в результате мы сделали большой крюк. Наконец, по моим представлениям выходило, что на Сухушу мы свернём из Ржева, а значит, не сможем увидеть Ржевский мемориал, а вышло наоборот: неожиданно выехали к памятнику, а повернули, не доезжая до города, то есть Ржев мы не увидели, а вот Неизвестному солдату поклонились.
Что сказать о Ржевском мемориале? На нас он произвёл большое впечатление. Сначала мы зашли в музей. Он небольшой – один зал. Под ногами инсталляция - «выжженная земля». Такой она была, когда здесь шли бои. Примечательно, что люди стараются не ходить через зал, а только по кругу. Немногочисленные экспонаты: осколки, военные трофеи, награды. Но самое главное транслируют на экране: там непрерывно идут пронзительные воспоминания фронтовиков, их фотографии, письма. Есть интерактивный стенд, на котором можно найти своего героя. Набираем «Субботин Фёдор Романович» и находим сведения о дате смерти и месте захоронения.
Теперь о самой скульптурной композиции. На широком просторе насыпан курган. Вокруг разбит прекрасный парк: деревья пока подростки, но когда они зашумят зелёными кронами, то будет ощутимее равнодушие «вечной природы» к делам и судьбам людей. Звучит скорбная музыка. Когда начинаешь свой путь к кургану, точно две горы, расступаются перед тобой две не менее сильные композиции, выполненные из металлических конструкций. Приглядевшись, понимаешь, что эти картины, похожие на военные фотографии, созданы из бесчисленного множества фамилий. Это всё имена павших в окрестностях Ржева бойцов. Несметное число…
Чем ближе подходишь, тем яснее видишь лицо солдата не только скорбное, но и терзаемое муками то ли сомнения, то ли совести… Помните строчки Твардовского:
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны.
В том, что они – кто старше, кто моложе –
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, -
Речь не о том, но всё же, всё же, всё же…
Ещё немного – и он соединится с товарищами: улетит журавлиным клином и навсегда останется на войне.
Народу очень много. Люди приехали семьями, многие привезли пожилых родителей, бабушек-дедушек. Огорчают суета, вечные селфи в столь не пригодном для этого месте. Но в целом обстановка правильная: нет шума, неуместного детского веселья, вся коммерция (магнитики, сувениры и т.п.) – в стороне.
Продолжаем свой путь. Последние 35 километров мы едем по лесу, стоящему стеной вдоль дороги и перемежающемуся с болотами. Дорога вся из ям, дыр и колдобин, правда, в начале пути нам попались дорожники: значит, у местной власти руки всё-таки дошли. Сельское поселение Чертолино, к которому относится Сухуша, включает в себя 51 населённый пункт, в котором проживает 1755 человек. (Для справки: на территории сельского поселения 6 братских могил, в которых по архивным данным спят вечным сном 17638 бойцов Красной армии – в 10 раз больше!) Связи нет, лес непроходимый, и постоянно сгущаются тучи.
Весь этот путь через каждые 3-4 километра встречаются указатели к Братским могилам. Мы проезжаем несколько крупных мемориалов: у реки Сишка, в Кокошкино, Неизвестный солдат возле Военно-патриотического лагеря имени Охлопкова, Памятник уничтоженным деревням. И нет им числа…
Наконец въезжаем в Сухушу – не больше десятка изб, утопающих в зелени.
На окраине деревни, на горке, памятник, знакомый мне с 70-годов прошлого века, когда учительница Тудовской школы прислала черно-белую фотографию обелиска. Братская могила в хорошем состоянии.
К подножию памятника кто-то из поисковиков положил ржавую пробитую каску (они здесь встречаются почти у всех мемориалов). По периметру плиты с фамилиями погибших, видно, что их добавили недавно. А кроме этого, небольшие самодельные памятные доски, иногда просто плакаты о близких, оставленные теми, кто добрался до этой могилы.
Находим свою фамилию. Вот здесь сложил голову наш Фёдор Романович, никого не оставив на земле. Только вечную память… У меня перехватывает дыхание. «Простите нас!» - вот всё, что могу я сказать…
Через некоторое время мы начинаем обратный путь. Тучи сгущается так же, как на сердце чернеет. Как только достигаем станции «Ржевский мемориал», небо разражается грозой. Сплошным потоком плачут небеса, так, что вокруг ничего не видно. И вот откуда-то вдруг возникает фигура солдата, согнувшегося под летним ливнем. Кажется, и сам он рыдает в эту скорбную минуту. Но вот мемориал позади, а перед нами городок Зубцов, в котором 6000 населения, а 12000 лежат здесь в Братской могиле…
Не один вечер не могу я уснуть. Тяжёлые мысли не дают мне покоя: как же так случилось, что земля, за которую сложило голову полмиллиона человек, теперь оставлена нами и забыта? Где эти сады? Где это благополучие, за которое они бились? Как мы допустили, что фашистская гадина расцвела у нас под носом на славянской земле? И снова нужно вступать в бой…
Сегодня звучали строчки Твардовского, вот ещё:
Я убит подо Ржевом,
Тот ещё под Москвой.
Где-то воины, где вы,
Кто остался живой?..
Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой Отчизне
С честью дальше служить...
И беречь её свято,
Братья, счастье своё-
В память воина-брата.
Что погиб за неё.
PS: По дорогам, ведущим в Ржев, встречаются такие баннеры:
Добавлю, что Федора Афанасьевна Гайкина прошла всю войну, до 1967 года проработала медсестрой, а умерла в 97 лет
Пока мы НЕ ДОСТОЙНЫ подвига этих людей... Простите нас!