Воспоминания — удивительная, а порой и страшная штука. У каждого из нас свой личный сосуд воспоминаний. Некоторые обрывки прошлого до поры до времени тихо живут внутри, а потом вдруг, реагируя на какой-то триггер, как выскочат.
В детстве я много времени проводила с бабушкой, нет, я у нее не жила, к счастью. Но ездила на каждые выходные — мы жили с ней в соседних деревнях, нас разделяло всего каких-то 4 километра. Я любила бабушку, а ещё я панически боялась её и её старого огромного дома со скрипучими неровными полами. Она часто рассказывала мне обо всяких домовых, привидениях и прочих сверхъестественных явлениях, а мой неокрепший мозг был к этому, конечно, не готов.
Я не любила выходные и каникулы. Ведь это означало, что я поеду к бабуле. Мама отправляла меня туда каждый раз. Иногда, летом, я шла на хитрость: вместо того, чтобы ехать к бабушке, я звала подруг и мы шли в ночную на природу — я была готова на что угодно. Лишь бы не ехать в страну моих ночных кошмаров.
Страх, как и сосуд воспоминаний, у каждого свой. Кто-то боится монстров под кроватью, кто-то темноты, а я боялась бабушку и ее дом.
При ее жизни мне часто снились сны с одним и тем же сюжетом: я у нее дома, и мне надо оттуда убежать. Я иду на все, отвлекаю ее, бью окна, устраивая побег через окно. Иногда мне это удаётся, и я убегаю к своей тетке, которая живёт на одной улице с бабушкой, в надежде спрятаться там. Это безопасное место, по моим ощущениям. Во сне все происходит как в замедленной съёмке, быстро бежать у меня не получается. А бабушка следует за мной по пятам. Ещё, порой сюжет немного менялся, мне снилось, как я опаздываю на автобус, и мне приходится оставаться ещё на одну ночь у бабули.
Раньше я всегда думала, что у нее ужасный страшный дом, и именно он меня пугает и триггерит. А сейчас, вот прямо в эту минуту осознала простую, но очень важную вещь: я боялась её саму. Панически. Наверное, моя психика была к этому не готова.
Бабушка часто вела себя неадекватно: она была Рыцарем Чаш. Человеком, который долго в себе что-то копил, а потом вдруг взорвался миллионами брызг, как бутылка теплого, разболтанного шампанского или как граната, из которой выдернули чеку. Ее гнев был внезапен, как вспышка молнии, а за ней следовал гром — настоящий разгром. Конечно, она никогда не считала себя неправой или виноватой: это ее довели, а она ни при чём. Никто не знал, когда и из-за чего произойдет ядерный взрыв всплеска ее накопившихся внутри эмоций и накроет с головой того, кто по несчастливой случайности оказался рядом. Обычно это была я. Маленькая девочка, которая не могла за себя постоять. Взрослые родственники: ее дочки и другие внуки, которые были старше меня, избегали контактов с бабушкой. И мне невольно приходилось принимать удар на себя. Я не помню, чтобы она физически меня била, но ее моральное насилие над моей несформировавшейся личностью было ещё хуже. Это был настоящий абьюз.
Вот, что в моем сосуде воспоминаний хранится о бабушке. Страшно. Дико. Так быть не должно. Бабуля должна ассоциироваться с пирогами, пирожками и беззаботным времяпровождением, а у меня вот так. Конечно, были и хорошие моменты: мы играли с ней в лото, она пекла вкусные торты, делала мороженое, угощала меня шоколадками, которых я не видела дома, но… это не отменяет того, что для меня она стала в некотором роде «чудовищем», которого я боялась много лет.
После смерти она оставила мне этот огромный дом в наследство, а я его продала. Тогда мы жили у свекрови, у меня не было своего жилья, но жить там… я и подумать об этом не могла.
Сейчас, спустя годы, мы купили дом. В том же селе, что жила бабушка. Иногда с сыном катаемся на великах мимо дома бабушки, и, удивительно, но я совсем ничего не чувствую. Ни страха, ни даже ностальгии. Ни-че-го.
