@Forboflooringrussia
Помимо Италии, бюро TAMassociati работает в нескольких африканских странах.
“Я не Африканец, поэтому я никогда не смогу построить африканское здание”, - сказал Рауль Панталео. Но он выступает за радикальную открытость по отношению к людям и окружающей среде. Открытость ума и сердца.
Штаб-квартира падуанского этического банка Banca Etica Popolare кажется слабым местом в суровой местности. Он был построен недалеко от железнодорожного вокзала, в районе города с дурной репутацией. Итальянское архитектурное бюро TAMassociati тесно сотрудничало с сотрудниками банка, чтобы спроектировать новую штаб-квартиру как уютный анклав с проходом через здание, чтобы сократить путь к центру города. Эта мягкая, гуманистическая черта характерна для TAMassociati.
- "Мы избегаем позиционировать себя как архитекторов, приходящих извне и указывающих людям, что делать”, - сказал мне Рауль Панталео в конференц-зале банка. “Наша цель - сформировать социальную реальность, внести свой вклад в создание более равноправного общества. Стратегия заключается в том, чтобы быть частью социального процесса. Мы видим себя участниками команды, частью сообщества, стремящегося создать лучший мир. Мы прислушиваемся к людям, дышим вместе с ними и думаем вместе с ними. Мы всегда подходили к архитектуре с этой этической точки зрения. Это означает, что мы избегаем соглашаться с тем, что кажется модным в наши дни. Тот факт, что архитектура, основанная на участии, в последнее время стала тенденцией, иногда заставляет нас чувствовать себя немного неловко, потому что мы никогда не стремились быть модными. Вы могли бы сказать, что наша позиция является критической. Мы работаем в рамках капиталистической системы, но в то же время верим в утопическое, но очень прагматичное отношение к будущему. Капитализм, несмотря на свои недостатки, привнес в нашу жизнь много хорошего. Наша цель - глобализировать право людей на достойную жизнь".
- Означает ли это, что вы хотите устранить иерархические отношения между архитектором и заказчиком, между всезнающим специалистом и неосведомленным потребителем проекта?
- "Архитектура имеет агрессивный аспект. Строительство - это, по сути, акт агрессии, потому что вы помещаете туда что-то, чего раньше там не было. Мы стараемся уменьшить или смягчить силу удара, насколько это возможно. Архитектура с участием участников - один из способов достижения этой цели, способ, с помощью которого мы тщательно интегрируем здание в сообщество. С философской точки зрения, отсутствие архитектуры вообще, исчезновение архитектуры устранило бы агрессивный аспект строительства. Возможно, мы достигнем этой стадии в какой-то момент в далеком будущем, но, конечно, я рассуждаю очень умозрительно".
- Правильно ли я вас понял, что вы чувствуете некоторую вину за строительство?
- "Ну, в определенном смысле, но я бы предпочел поговорить об этом, как об уважении. Мы стараемся проявлять уважение к местоположению, для людей, которые там живут, и окружающей городской ткани или природного ландшафта. Для нас участие - это не техника, не что-то умное, а открытое отношение к людям и месту. Я всегда говорю своим стажерам: "Не начинайте процесс участия, потому что считаете его обязательным или потому, что это модно. Вы должны сделать это, потому что чувствуете необходимость участия, потому что вы действительно верите, что пожилая леди, с которой вы разговариваете, может рассказать вам что-то интересное ". Вы должны отложить в сторону свое эго и не начинать с предвзятой формы, скажем, с квадратного, чистого белого тома.
Наша работа заключается не в контроле и эгоизме, а в создании шедевра. Речь идет о скромности и работе в гармонии с другими и с окружающей средой. Когда мы проектировали площадь в пригороде Рима, в очень чувствительном районе, заказчик сказал, что, должно быть, что-то не так, потому что никаких протестов не было. Без сомнения, не все были довольны новым дизайном, но не было никаких кампаний по его блокировке или изменению. Мы не можем ожидать стопроцентного одобрения, но мы прислушиваемся ко всем участникам. Мы подошли к ним с уважением, и в конце концов это окупилось".
- Как вы воспринимаете роль архитектора в этом совместном процессе? Благодаря своему образованию и навыкам он, по определению, обладает большими знаниями о проектировании зданий, чем другие участники.
- "Архитектор должен быть подобен дирижеру оркестра. Он должен внимательно слушать все различные инструменты и заставлять их играть вместе, чтобы создавать музыку. Конечно, лучше, когда результатом является хороший дизайн, но дизайн ради дизайна никогда не должен быть целью. Типичный эгоизм архитекторов проявляется уже в университете. Именно там они учатся думать о себе как об архитекторах, обладающих чудесной способностью решать любые проблемы. Не поймите меня неправильно, архитектор действительно играет важную роль во всем процессе: он может сделать разницу между успехом и неудачей. Компетентный архитектор способен спроектировать хорошее пространство, затрагивающее чувства или даже мечты людей. Но это произойдет только в том случае, если он станет частью команды и будет подходить к другим с открытым разумом и сердцем".
- Когда вы работаете в зоне военных действий, в бедной части Африки или даже иногда в Италии, вы часто ограничены ограниченным бюджетом. Разве это не расстраивает?
- "Когда мы начинали, это иногда расстраивало. Но все больше и больше мы воспринимаем это как увлекательный вызов. Ограничения научат вас тому, что такое архитектура. Крупная итальянская организация попросила нас разработать доступные туалеты для пользователей с ограниченными физическими возможностями. Мы начали совместный процесс. Например, мы обсуждали проблему пользования туалетом с женщиной, страдающей параличом нижних конечностей. Ее способность делать что-то без конечностей удивила меня, и это заставило меня почувствовать себя инвалидом. Это озарение привело меня к сути архитектуры. Нечто подобное произошло, когда мы проектировали больницу в зоне боевых действий. Это было бы единственное мирное место в условиях, когда доминирует насилие. Проблемы, которые предстояло решить, заставили меня фундаментальным образом заново открыть для себя роль архитектора. Нам пришлось придумать очень простые средства, например, покрасить стену в красный цвет, чтобы создать пространство, где люди чувствовали бы себя в безопасности и под защитой".
- "Что касается ограниченных бюджетов, то в экономике строительства существует также этический аспект. Архитекторы известны тем, что удваивают затраты по сравнению с первоначальной сметой. Но, на мой взгляд, архитекторы должны делать все возможное, чтобы не выходить за рамки бюджета. Нам часто приходилось работать с крайне ограниченным финансированием, и мы считали сложной задачей проявить себя как архитекторов, чтобы действительно добиться успеха в рамках этого бюджета. На мой взгляд, архитектура слишком часто оторвана от реальности. Он слишком сильно концентрируется на великих мастерах архитектуры и огромных, дорогостоящих проектах. Но как насчет остальных 99 процентов зданий, которые формируют пространства, где проходит наша повседневная жизнь?"
- У вас есть проекты как в Италии, так и в Африке. Придерживаетесь ли вы другого подхода в зависимости от того, где вы работаете?
- "На самом деле нет, в Италии мы ведем себя примерно так же, как и в Африке. Я приведу вам пример того, на что похож наш подход. Нас попросили спроектировать детскую клинику в Порт-Судане. Мы решили начать с проектирования сада, потому что наличие сада посреди лагеря беженцев в пустыне стало бы первым шагом в процессе выздоровления пациентов. Это должен был быть уютный сад с деревьями и большим количеством тени, а также детская площадка и футбольное поле. Но саду нужна вода, что, конечно, является проблемой в пустыне. Поэтому мы искали устойчивое решение, используя сточные воды из клиники. Именно с этой отправной точки развивалось все здание. Он был спроектирован вокруг сада. Деревья тем временем становились все больше и больше, и теперь здание практически исчезло. И это то, что нам действительно нравится, потому что оно теряет агрессивность, о которой я говорил".
- Я думал о том, какая разница заключается в том, используете ли вы другие строительные материалы и строительные технологии в Африке, например, утрамбованную землю.
- "Хорошо это или плохо, но Африка так же сильно подвержена влиянию глобализации, как и другие части мира. А что касается зданий, то Африка имеет право иметь такое же архитектурное качество, как и в других странах - ту же прочность и прочность, а также те же устойчивые технологии. В наши дни все говорят о пользе грязи. Но сами африканцы спрашивают: почему мы должны использовать утрамбованную землю? Почему мы должны строить из традиционных материалов? Да, утрамбованная земля устойчива, но с точки зрения долговечности она не идеальна. Другими словами, цивилизация изобрела обожженный глиняный кирпич, так почему бы не использовать его в Африке?"
- Возможно, использование грязи укрепляет культурную идентичность. Колониализм нанес большой вред культурной самобытности многих африканских стран. Так что, возможно, есть какой-то смысл в использовании традиционных строительных материалов, чтобы выразить африканскую самобытность через архитектуру.
- "Я не африканец, поэтому я никогда не смогу построить африканское здание. Дизайн клиники в Порт-Судане явно имеет сильное итальянское влияние, так что она совсем не является специфически африканской. Большинство наших дизайнов имеют отношение к итальянскому рационализму, который мы рассматриваем как средиземноморский стиль, создающий очень приятную связь между современностью и традициями. Тем не менее, некоторые из создаваемых нами пространств можно считать типично африканскими, потому что они вдохновлены тем, как люди там используют пространство. В Африке люди гораздо больше привыкли пользоваться промежуточными помещениями, поэтому мы сделали зону ожидания клиники таким промежуточным пространством. Что я понял, проработав в Африке много лет, так это то, что есть больше вещей, которые объединяют людей разных культур, чем того, что их разделяет. Куда бы вы ни пошли, жизнь - это создание семьи, иметь детей, дом и достойную работу. Если бы я был суданским отцом в Порт-Судане, я бы хотел иметь удобную, хорошо оборудованную больницу, куда я мог бы привести своего маленького мальчика, если он заболеет. Культурный аспект важен, но мы должны быть осторожны, чтобы не преувеличивать его".
- Во многих африканских городах начинает доминировать своего рода постмодернизм, который не имеет ничего общего с африканским контекстом. Разве вы не согласны с тем, что радикальное игнорирование или даже уничтожение местной культурной самобытности является проблемой?
- "Конечно, это огромная проблема. Местные общины особенно уязвимы. Например, в Хартуме местные общины раньше жили в домах, окруженных собственными стенами. У них была близость, которая была подавлена высотным зданием. Вы можете видеть, как это происходит во многих местах на Африканском континенте".
- Когда вас просят спроектировать здание, стремитесь ли вы избежать такого рода ущерба, исследуя, как функционируют местные сообщества?
- "Да, мы заботимся о местных сообществах и стараемся служить им своей архитектурой. Это особенно интересно для нас, потому что напоминает нам о том, какой была Италия во времена наших бабушек и дедушек. Семья была основой существования, в отличие от индивидуализма, который одержал верх в последние десятилетия. Речь идет не только о том, чтобы извлечь уроки из африканского опыта, но и о том, чтобы сохранить память о нашей собственной истории. Вы могли бы назвать это циклическим процессом: Африка заставляет нас осознать наше прошлое и его достоинства".
- Вы подчеркиваете важность открытости и уважения, но у вас, как у архитектора, неизбежно есть свои интересы и заботы. На что вы обращаете внимание при проектировании?
- "Я считаю, что архитектура была связана с нашим подсознанием с древних времен. Однако сегодня архитектура не разговаривает с нашим подсознанием так, как раньше: все стало таким рациональным. Зацикленность на рациональности отрицает часть того, кто мы есть, нашу самую существенную часть, потому что в основе своей мы животные, с животными страхами, потребностями и желаниями. В нашей архитектуре мы обращаемся к более глубокому слою нашего существа. У здания есть физиономия, благодаря которой мы вызываем сочувствие к зданию. Это выходит за рамки культуры. Первое, что видит ребенок, если все в порядке, - это лицо своей матери; и это относится к любой культуре. Лица и взгляд в глаза другому человеку необходимы для формирования связей и отношений. В нашей архитектуре мы думаем о фасаде здания как о лице. Первое впечатление людей от здания - это видеть окна и двери, своего рода лицо. Это играет важную роль в том, как они соотносятся со зданием. Она преобладает над более поверхностными культурными смыслами".
- Почему так важно ссылаться на опыт, который мы получили в детстве?
- “У здания должен быть какой-то крючок, который запускает ваши чувства и воображение. Я помню клинику, которую мы спроектировали в Центральноафриканской Республике, очень простое здание с множеством отверстий в фасаде. Наш мотив состоял в том, чтобы придать ему прозрачность, но в то же время он должен был предполагать мать и детей. Конечно, это всего лишь игра, в которую играет наш разум, когда мы видим эти дыры, но это работает; здание передает что-то семейное. Я был очень удивлен, когда местный менеджер по строительству спонтанно сказал, что большое окно - это мать, а маленькие - дети. Он подсознательно установил эту связь. Это вызывает сочувствие к зданию. То же самое относится и к строительным материалам. Если они подходят, они также могут способствовать сопереживанию зданию. Когда мы строили Киноцентр в Мире Наир в Уганде, мы обнаружили небольшой местный кирпичный завод, который производил кирпичи, подобные тем, что были в древние времена. Кирпичи были полны неровностей и дефектов, но они разговаривают с вами, они общаются с вами на своем собственном кирпичном языке”.
- У вас, кажется, особая любовь к несовершенствам. Это правда?
- “Да, это так. Ничто из того, что мы делаем, не является совершенным. Совершенство не свойственно человеку. Проблема Запада в том, что мы стремимся к совершенству со времен Просвещения. Но меня не интересует такого рода совершенство. Архитекторы, которые работают таким образом, вкладывают столько энергии в контроль каждой детали, что подвергают проект постоянному стрессу, чтобы добиться того, чтобы все было именно так, как, по их мнению, должно быть. Не то чтобы я критиковал перфекционизм, но у меня есть сомнения в эффективности такого отношения. Я предпочитаю другой подход. Я чувствую больше родства с древними греками, которые намеренно создавали несовершенства, потому что совершенство было исключительной сферой богов. До того, как я стал архитектором, я был джазовым музыкантом и любил несовершенство. Это было частью импровизации и джема с другими музыкантами. Теперь я занимаюсь тем же самым, что и архитектор”.
Источник: http://www.archidea.com