Усевшись на полу (стол - это ладонь бога, тогда пол - это стопа бога) и любовно протерев пальцем нутро одноногого сосудика, наполнил его беленькой, помедлил, наслаждаясь моментом, выпил и... оказался на площади Задумчивых Черепов, пребольно ударившись задницей об округлые камни. Глаза отчаянно залило розовым. Вокруг с безумным множественным шелестом мельтешило красное, с уханьем сверкали синие искры. “Ну вот и всё, – оглушённо подумал Клеч, прижав бутылку к груди, – наверное, печень отказала.”
Но это было ещё не всё. Розовая дрянь рассеялась, и Клеч увидел, что оказался на некой площади. Ничего не соображая, он обалдело, урывками, озирался, тупо вглядываясь то в одну точку, то в другую. Прямо перед ним устрашающие каменные ноги, вокруг незнакомые серо-оливковые здания с плоскими крышами и узкими, как бойницы, окнами зловещего вида. Всё это вместе производило жуткое, пугающее впечатление. Где это он, а? И как он здесь? Реакция трезвого Клеча была бы более острая, но пьяный Клеч воспринимал происходящее весьма туго.
– Э-эй! Где это всё? – несмело, тихо и хрипло крикнул он. И зашёлся в кашле. Глотку, измученную спиртом, запершило.
Закашлявшись, Клеч догадался промочить “трубы” лягушачьей зеленью лимонада, бутылку которого всё ещё держал. Догадался промочить лимонадом, но по привычке промочил прозрачной белизной водки, бутылку которой всё ещё ютил у груди. Писательское лицо побагровело и перекосилось. Со скрипучим звуком, похожим на звук мотоциклетного движка, когда бензина осталось на пару ложек, Клеч с пылесосной резкостью втянул воздух и, задыхаясь, зашёлся в убийственном кашле. Воздух вылетел из лёгких так, будто по хребту треснули дубовой столешницей. Из глаз брызнули слёзы. Едва не задохнувшись, Клеч насилу откашлялся, отдышался. Глотка полыхала огнём. Пропился и обплевался лимонадом и вернулся к обзору, узрев двух отвратительных желтокожих уродов с огромными глазищами и ушищами и вполне обычными зелёными носилками. Уроды, одинаково и синхронно двигаясь, как солдаты в строю, бежали к нему. Клеч хотел было встать и тоже побежать, но встать не получилось. Получилось повалиться на бок и судорожно упереться ладонью в холодный булыжник. От кашля в боку резануло так, что бежать расхотелось. Сжаться в комок, зажмуриться и сдохнуть, вот что хотелось. Желтокожие ловко перекатили писателя на носилки и унесли.