22 июня 2022 года, 11:00, "Россия 1". Вы ведь не смотрите телевизор, ну, так я вам по доброте душевной перескажу. Как я увидел и почувствовал.
День памяти и скорби – так это теперь называют. В старые времена не называли никак, и таких торжественных поминовений, уже похожих на праздник, не было никогда. Сегодня на экране телевизора - огромные поля свечей в красивых баночках, собранные в надписи и даже в картины.
А мне почему-то страшно от этих нарочитых огненных символов вселенской скорби. Нет, я уважаю огонь, и люблю его. Тысячи костров, зажженных мной по всей стране. Одинокая свеча, два бокала с красным вином, и роза в стройной хрустальной вазочке, - я уже писал об этом. Огни на Ростральных колоннах – вечный символ Петербурга. Сверкание праздничного салюта над Невой. И – Вечный Огонь, во многих местах бывшей страны, там, где он пока не погашен.
Почему я не спокоен, видя это море огней? Где каждый отдельный огонь – не существо и не личность, поэтому ничего не значит, только вместе? Почему я чувствую что-то темное и языческое, и вспоминаю даже огненные гитлеровские хроники времен Третьего Рейха?
Басков, на фоне моря огней. Не в белом костюмчике с бижутерией, а в черном весь. Поет что-то торжественное, но его смазливый голосок уничтожает как сами слова, так и их значение. Ничего не понимаю, и происходит у нас с женой такой диалог:
Я:
- А Басков у нас уже официально назначен на должность Марка Бернеса?
Она:
- А почему ты думаешь, что Басков не может быть пламенным патриотом?
Я:
- Существа подобной ориентации могут быть патриотами только своего заднего места.
В ответ молчание.
Жду новости с Украины. Ничего кроме, как обстреливают Донецк. Из тех же американских гаубиц.
Белоруссия, Брестская крепость. Огни и парады, множество людей.
Эта белорусская женщина:
- Мы обязательно отстоим свое Отечество, свою Родину. Мы никому не отдадим…нашу любимую страну…
Здесь она запнулась, но затем продолжила:
- Россия, Белоруссия, и даже наша братская Украина…
Здесь запнулся уже канал “Россия 1”, и отключил Брест. Я понял.
Молчу. И вспоминаю прошлое. По телевизору – почти ни одного упоминания. Вообще, скорбь – это больше личное, чем общее. Люди вспоминают прежде всего своих. Отца, не вернувшегося с войны. Взводного своего, который поднялся в атаку, и тут же упал. Но ведь надо же кому-то поднимать солдат?
Отец за столом. Невеселый и молчаливый. Налил себе очень много, но только один раз. Потом ушел в себя. А мы с мамой – отдельно. Пусть поживет там, на войне.
И по всей, огромной тогда стране, - тишина. Просто тишина, без огней, парадов и музыки.
День памяти и скорби.