Зина немеющими от напряжения пальцами прижимала к себе чужого ребёнка и прикидывала, успеет ли она хотя бы на секунду приложить его к матери, чьё посеревшее лицо нехорошо выделялось на фоне неожиданно чистого и даже отглаженного госпитального комплекта белья, или хотя бы сунуть завёрнутое в плед тёплое тельце сидящему рядом бледному отцу, а потом вдруг решилась и скользнула к Кате через всю комнату, трясясь от страха за малыша.
Та слабыми руками подхватила сына и с благодарностью подняла уголки рта.
— Ну что ты творишь? — Рома осторожно коснулся губами сначала Катиного лба, а потом торчащего из кулька крохотного носа, и резко выпрямился, обращаясь к Исиде. — Ты же никогда не была настолько злой, хотя и с рождения чудовищно избалована.
— Да ладно тебе, Мин, ты всегда был таким любителем поучать других, а не пора ли наконец заняться собой, ради разнообразия?
— Ты меня вспомнила? — Рома поражённо застыл. — Даже в этом теле?
— Конечно, Мин. Мы же жили по соседству. Моя бедная мама всегда указывала на тебя, когда запугивала болотом и тем, что я непременно подхвачу болотную лихорадку, если буду бегать туда с нормальными, здоровыми мальчишками за веселящими ягодами. Жаль, что она не дожила до моего перерождения… А ведь я всегда жутко боялась стать такой же кривой и несчастной, как ты, но тайком разглядывала, конечно, когда тебя выносили во двор. Б-р-р-р. Пожалуй, ты моё самое яркое детское воспоминание. И твоя душа всегда отличалась от всех прочих, даже без связи с сотами я всё равно узнаю её из миллиона, — она задумчиво провела кончиками пальцев по солнечному сплетению, как будто все нити от её сот сходились в эту точку. — Не стоило брать тебя на корабль, надо было оставить там, где тебе и место. Калекой посреди сожжённой дотла деревни, рядом с испарившимся болотом. Это было бы честно и справедливо, да, Мин? А я бы наконец избавилась от неприятных воспоминаний, связанных с домом.
Кто играет в человечков? (начало, назад)
— Ясно, — Рома потёр шею, — а теперь ты мой самый худший кошмар.
— Ой, не стоит преувеличивать. Ты теперь будешь радостно доживать здесь, где и хотел, а я исчезну. Все счастливы.
— А мой сын? — он дёрнул плечом назад, а Катя посерела ещё сильнее.
— А что с ним? — невинно осведомилась Исида.
— Ты же используешь его, как носителя вируса? Возьмёшь и засунешь вместо меня на корабль Сета и Птаха?
— Возможно, что так, но зато у тебя останется выбранная тобой и вполне ещё полноценная самка, чтобы родить новых, — Исида немного посуровела, — так что радуйся, твой род не прервётся. Возможно, когда-нибудь я вернусь сюда, просто чтобы проведать твоих отдалённых, но наверняка такими же нудных потомков, когда тебя самого забудут, как будто и не было никогда. С течением времён важными становятся совсем другие вещи, жаль, что ты этого так и и не усвоил, Мин. Ты так и не проникся масштабом происходящего, не понял цену вечности. Я ведь спасла всех до единого, даже тебя, хотя мне трудно было думать от том, что ты находишься под боком, на корабле Сета и Птаха, как вечная страшилка, а твоя душа связана с сотами.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
Все, кроме обычных людей, как по команде повернули головы к окну. Зина рефлекторно тоже прислушалась, хотя знала, что они, должно быть, распознали что-то слишком тихое или далёкое для её человеческих ушей, а Исида с удовлетворением набрала побольше воздуха, расправила красивые плечи и мелодично пропела:
— А они не подвели, красавцы. Всё-таки не зря я поставила на него. Способный мальчик.
— Вот же прицепились! — с досадой брякнул Булка и вопросительно уставился на Говоруна.
— И это твой выбор? — Говорун, не мигая, смотрел на Исиду.
— Тебя что-то не устраивает? Это те самые отборные, злые хищники, которых не хватало в пруду. Пора взболтать застоявшуюся воду.
— Да кто там? — прохрипела Катя.
— Старый знакомый, — процедил Рома, — я угадал?
— Да, — Булка кивнул, не глядя на Рому, — это Генрих, собственной персоной. Явился-таки.
