Эпиграф: «В нашей науке специалисту-немарксисту грош цена!»
Революция 1917 года оказала колоссальное влияние не только на политический строй и будущее России, но и на историческую науку — основной инструмент описания прошлого и построения его стройной картины. В первые годы после революции огромное число историков «старой школы» учившиеся у мэтров вроде В.О. Ключевского или В.И. Сергеевича пребывали в полнейшей растерянности, не понимая условий, в которых они оказались. Дело было не только в коренной перестройке высшего образования, перетасовке архивов и исправлении учебников. Проблема заключалась в полном непонимании новых правил игры, по которым нужно заниматься исторической наукой. Несомненно, многие интеллектуалы того времени были знакомы с трудами К. Маркса и Ф. Энгельса. Однако большинство дореволюционных историков не принимали их как ориентир и установку, следуя сложившимся в имперские времена правилам и методам работы.
Советская власть, внеся сумбур во многие сферы жизни общества тех времен, не обошла стороной и историческую науку. Старые порядки признавались неликвидными, поднимавшиеся вопросы — неактуальными, научные подходы — нерабочими, а сами историки — буржуазными. Первые шаги, сделанные в РСФСР в отношении исторической науки, были той же революцией. Только в отдельно взятой науке. Некоторые начинания, вроде создания единых архивных фондов, организации новых институтов и актуализации непопулярных до революции тем, можно счесть вполне разумными и позитивными. Однако всё прочее, в том числе: фактическое упразднение истфаков в 1919 году, появление так называемых «ФОН-ов» — факультетов общественных наук, ликвидация кафедр и деканатов — сложно воспринимать без скепсиса.
Михаил Николаевич Покровский (1868-1932)
Немалая заслуга в наступлении на историческую науку тех лет принадлежит Михаилу Николаевичу Покровскому — заместителю народного комиссара просвещения и одному из самых известных историков-марксистов своего времени. Именно с его подачи советская власть начала свои преобразования в сфере высшего образования, а историческая наука превратилась в послушный инструмент партии, обслуживающий интересы режима. Иронично, что сам Покровский падет жертвой своей партийности, будучи раскритикован своими же учениками. Но обо всем по порядку.
Путь, по которому Михаил Николаевич шёл к своему посту в наркомате просвещения и статусу самого заслуженного светила исторической науки Советской России, начался еще в конце XIX века. Именно тогда молодой исследователь, сдававшись магистерские экзамены у самого Ключевского, стал проявлять немалый интерес к теории экономического материализма. И хотя его взгляды в первые годы увлечения Марксом оставались где-то на уровне кадетства, с течением времени историк всё больше «левел». И долевел он настолько, что в 1905 году вступил в РСДРП, окончательно определив себя как «теоретик-марксист и практик революционер». После начала работы в Московском комитете недолго оставалось и до знакомства с самим Ильичом — с ним Покровский познакомится в июне того же года в Женеве, вступив на путь профессионального нелегала. Осенью 1905 года Покровский выходит на тропу войны, начиная активно печатать в «Колоколе» и «Борьбе» разгромные статьи против буржуазного либерализма и кадетов. Н.И. Бухарин в своих мемуарах отмечал:
«Как веселились сердца нас, тогда еще молодых большевиков, при каждом метком ударе Покровского в таких столпов кадетизма, как Кизеветтер, Новгородцев, Милюков!»
В следующие два года М.Н. Покровский активно участвовал в легальной и не очень деятельности РСДРП: читал лекции по истории революционного движения, руководил выборами во II Государственную Думу, устраивал у себя на квартире промежуточные штабы в периоды стачек и восстаний. В итоге его активность дала о себе знать — в 1908 году он бежит из России и вплоть до начала Революции остается в политической эмиграции. Мотаясь из Финляндии во Францию, а оттуда в Италию Покровский продолжал развиваться как теоретик и мыслитель. Так в 1909-1910 годах определяющим направлением его партийной и лекторской деятельности было сотрудничество с группой левых коммунистов «Вперед», среди которых был и Л.Н. Троцкий. И хотя вскоре Михаил Николаевич разорвет отношения с любыми фракциями внутри РСДРП, это ему еще припомнят, когда придет время разбирать по кирпичику его научные теории и методы. В итоге вплоть до 1917 года Покровский так официально и не примкнет к большевистской группировке, что, однако, не помешает ему после победы Октября начать быстро продвигаться по административным ступеням.
В мае 1918 года М.Н. Покровский становится членом Совета Народных Комиссаров и заместителем наркома просвещения. Именно с этого момента он постепенно начинает замыкать на себе большинство научных и управленческих функций. Причем его способность занимать множество административных, партийных и научных постов одновременно стала своеобразной притчей во языцех. Помимо должности в Наркомпросе, он возглавлял Государственный ученый совет, Социалистическую академию, Институт Красной профессуры, Российскую ассоциацию научно-исследовательских институтов общественных наук, Центрархив, редактировал журнал «Красный архив», возглавлял Истпарт, был председателем Общества историков-марксистов и на этом список даже не подойдет к середине
С его подачи советская власть начала «исправление» не только исторической науки, но и всей высшей школы, постепенно подчиняя её интересам партии. Уже в первые годы пребывания на посту Покровским были составлены тезисы, которые должны были определить политику государства в сфере науки и образования. Программа ученого, помимо всего прочего, включала в себя:
- введение бесплатного обучения;
- уничтожение дипломов как свидетельства привилегии;
- уничтожение учёных степеней;
- обязательное участие университетов в распространении «научного образования» среди широких масс и пр.
И если бесплатное образование представляется вполне адекватным решением, то уничтожение дипломов и научных степеней — всего лишь издержки эпохи. Времени, когда под сомнение ставился практически весь предшествующий опыт организации — науки ли, образования, учебы или оценки. Ведь «новому миру» после Октября нужен новый порядок, в котором не будет места неравенству. А диплом — очень даже очевидный признак подчинения одного человека другим.
Комплекс бывших общежитий Института красной профессуры по адресу Большая Пироговская, 51
При непосредственном участии Покровского, помимо всего прочего, были подготовлены и изданы декреты о введении новой орфографии, охране научных ценностей, памятников искусства и старины,увеличении пайков для ученых и специалистов и ликвидации неграмотности. Ученый также стал одним из тех, кто поддержал идею пролетаризации высшей школы и всемерно содействовал введению рабфаков, отмене вступительных экзаменов в ВУЗы и усилению идейно-политического воспитания студентов. Пожалуй, Покровский был единственным за кем признавалась уже при жизни, примерно с середины 1920-х годов, роль основателя и корифея советской исторической науки. Ведь он одним из первых был награжден орденом Ленина, а в 1929 г. избран действительным членом Академии наук СССР.
Собственно, благодаря усилиям Покровского на свет появилось первое поколение молодых специалистов, составивших передовой отряд советской исторической науки, среди которых были М.В. Нечкина, А.М. Панкратова, И.И. Минц, Г.С. Зайдель, А.Л. Сидоров, Э.Я. Газганов, П.О. Горин и др. В последствии именно они будут громить методологические промахи и теоретические ошибки своего учителя, ну а пока все тихо и мирно занимаются своими делами.
Из наиболее известных акций, предпринятых М.Н. Покровским можно назвать начало наступления на «буржуазно-дворянскую историографию». В 1928 году ученый призывает положить конец мирному сотрудничеству историков-марксистов с инакомыслящими:
«Надо переходить в наступление на всех научных фронтах. Период мирного сожительства с наукой буржуазной изжит до конца».
Так с его подачи и начинается рост недоверия к старым кадрам, в том числе, в среде интеллигенции. А начавшиеся еще несколько лет тому назад попытки подчинить партии Академию наук в конце концов выливаются в «Академическое дело», по итогу которого более сотни ученых — историков, филологов, лингвистов и правоведов — были обвинены в контрреволюционной деятельности. Торжество М.Н. Покровского к концу 1920-х — началу 1930-х годов было неоспоримым, однако пройдет всего несколько лет и партийный курс сделает очередной поворот, из-за чего такой «старый большевик» как Покровский окажется не удел, как и его взгляды.
«Русская история в самом сжатом очерке» (1920-1923)
Вообще, чтобы разобраться с тем, как именно начиналась критика М.Н. Покровского, надо бы понять какими были его исторические взгляды. Однако в этом случае придется копаться в его многочисленных трудах, что кажется довольно… скучным. Поскольку путь к критике Покровского оказывается интереснее, чем его работы. Поэтому остановимся на самом главном.
До- и предреволюционные периоды работы историка отметились двумя довольно значимым работами: «Русской историей с древнейших времён» (1910-1912) и «Очерками истории русской культуры» (1915-1918). А после революции вышла его «Русская история в самом сжатом очерке» (1920-1923), одобренная Лениным в качестве основного учебника средней школы. Всего же по подсчетам А.А. Говоркова известно 588 произведений Покровского, опубликованных при его жизни. И тот факт, что Покровского и его труды признавал лично Ленин многое говорит о советском сосаити. Для того времени Михаил Николаевич был наиболее удобной фигурой и, что самое главное, самым подходящим историком, способным продвигать вперед марксистскую науку. Но до поры до времени.
Самой же важной концепцией М.Н. Покровского, основания которой впоследствии и будут критиковаться, наравне с его подходом к описанию исторического прошлого, терминологией и методами, была концепция «торгового капитализма».
О ней, как об особой ступени экономического развития и особом хозяйственном строе, говорили еще «легальные марксисты», такие как П.Б. Струве и М.И. Туган-Барановский, а также другие ранние советские марксисты вроде А.А. Богданова. Все они по-своему трактовали положения о торговом капитале и его историческом значении — не стал исключением и Покровский. Так в «Очерках истории русской культуры» он описывал процесс постепенного охвата торговлей все большего количества районов, превращения купца в настоящего хозяина товара:
«…ремесленник работает на скупщика, а не непосредственно на потребителя. Последний идет за товаром к купцу, а не прямо к ремесленнику»
Именно из этого «опутывания» ремесленника, по мнению М.Н. Покровского, и рождается торговый капитализм, который становится необходимым условием для возникновения капитала промышленного. То есть торговый капитализм — это такая промежуточная стадия между феодализмом и полноценным труЪ-капитализмом с настоящими буржуа, заводами и кучей рабочих. А учитывая то, что в Российской империи с кучей рабочих и настоящими буржуа были ощутимые проблемы, Покровский считал, что объяснение специфики нашего исторического пути через торговый капитал вполне рабочая альтернатива.
Основная же фишка торгового капитализма заключалась в том, что Покровский выделял его как отдельну. экономическую формацию, наравне с первобытным коммунизмом и феодализмом. В 1914 году, в первой части своих «Очерков», ученый определил основные стадии экономического развития народов так: первобытное коллективное хозяйство, ремесленное хозяйство и хозяйство капиталистическое. Последнюю стадию Покровский как раз и подразделял на периоды торгового и промышленного капитализма. Ну и стоит, наверное пояснить, что никакого торгового капитализма как отдельной формации не признавали ни Маркс с Энгельсом, ни Ленин.
Именно в«Русской истории в самом сжатом очерке» и«Очерках революционного движения» теория торгового капитализма была доведена М.Н. Покровским до логического конца. В них он рассматривал самодержавие как политическую организацию торгового капитализма, государство первых Романовых — как «торговый капитал в мономаховой шапке», а помещиков именовал агентами торгового капитала. Лишь в начале 1930-х годов, уже перед своей смертью историк признает, что «мономахова шапка есть феодальное украшение, а не капиталистическое», а «торговый капитализм» — всего лишь безграмотная и нерабочая структура. Забегая вперед… в общем этот отказ Покровского от своих ранних взглядов никак ему не поможет.
текст письма И.В. Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма»
Для того, чтобы понять, в какой момент всё пошло не так и почему М.Н. Покровский превратился из уважаемого историка в антимарксиста, стоит вернуться обратно в 1931 год. Время, когда М.Н. Покровский начинает отказываться от «торгового капитала», а его школа все еще на коне. Именно в этом году в шестом номере журнала «Пролетарская революция» публикуется письмо И.В. Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма».
В нём Иосиф Виссарионович открыто протестовал против публикации научной статьи одного из историков — А.Г. Слуцкого — «Большевики о германской социал-демократии в период ее предвоенного кризиса» как «дискуссионной». А сама претензия заключалась в потаканиии издания «гнилому либерализму» и троцкистским установкам автора. Претензии И.В. Сталина к статье никак не получается назвать научными, поскольку по большей части фокусируются вокруг «как посмели обсуждать ленинизм». Однако они четко обозначили новый вектор развития исторической науки, направление мысли которой теперь должно подчиняться исключительно партии, а также тому, что в свое время сказал В.И. Ленин или скажет И.В. Сталин:
«Задача редакции состоит ... в том, чтобы поставить дело изучения истории нашей партии на научные, большевистские рельсы и заострить внимание против фальсификаторов истории нашей партии».
Если уж цепляться за отдельные детали письма, то борьба с фальсификаторами — это, конечно, замечательно. Однако если фальсификатор по мнению И.В. Сталина — это тот, кто «пытается превратить аксиому в проблему», то волей-неволей начнешь задумываться, а тем ли путем идет историческая наука:
«…вы тянете нас назад, пытаясь превратить аксиому в проблему, подлежащую "дальнейшей разработке". Может быть по незнакомству с историей большевизма? Может быть ради гнилого либерализма, чтобы Слуцкие и прочие ученики Троцкого не могли сказать, что им зажимают рот?
Вообще в письме есть еще немало «приятных» уху историка характеристик, касающихся методов его работы и отношения к документам. Чего только стоит наименование всех любителей письменного источника «архивными крысами». Казалось бы, борьба с гнилым либерализмом и фальсификаторами — это база, однако отказ ученым в дискуссии вряд ли в конечном итоге приведет к чему-то позитивному. Во всяком случае постоянное повторение аксиом ленинизма и тезисов И.В. Сталина еще никогда не были признаком успешного исторического исследования.
Казалось бы, ну что тут такого. Ну написал товарищ Сталин письмо и написал. При чем тут Покровский? А дело как раз в том, что письмо написано было не просто каким-то партийным работником, а самим Вождём. И именно с этого момента начинается активная проработка историков, пришедших в партию после 1917 года на предмет троцкизма и отступления от марксистско-ленинистских установок. В исторических журналах начинают активно публиковаться покаянные письма от «провинившихся» и «прозревших», а в ряде партийных документов начинают звучать призывы к возрождению исторических факультетов, упраздненных после Октября.
Дискуссия о восстановлении истфаков и возрождении исторического образования в его привычном виде не могла обойти стороной и высшие партийные чины. И если в средней школе нормальное преподавание истории востанавливается уже в 1932 году, то университетам придется ждать своего часа еще два года.
В начале 1934 года ВКП(б) организует совещание партийных историков о принципах преподавания истории и потребности в подходящих под критерии учебника, результатом которого стало Постановление СНК от 15 мая 1934 года «О преподавании гражданской истории в школах СССР». Оно объявляло о неэффективности преподавания истории в абстрактном и схематическом освещении формаций, требуя перехода на историко-хронологический принцип. Кроме того, выдвигалось требование перейти к обучению «с обязательным закреплением в памяти учащихся важных исторических явлений, исторических деятелей, хронологических дат». Так что благодарить за кучу дат и имен, которые нужно учить к школьным экзаменам вы можете лично Кирова, Жданова и Сталина.
В 1936 году формируется комиссия для рассмотрению учебников по истории и обществознанию. И по итогам работы, учебники признаются…несостоятельными, поскольку в своей основе они имели взгляды М.Н. Покровского, которые с того же года как раз начали рассматриваться как антимарксистские. Тот факт, что Михаил Николаевич умер ещё в 1932 году от рака и даже успел отринуть свое антимарксистские взгляды, никого особо не волновал. Его деятельность уже была заклеймена, как некошерная и дальнейшие события разворачивались лишь с одной конкретной целью - сформировать новую концепцию истории СССР, с опорой на изменения в идеологии после смерти В.И. Ленина.
В начале 1936 года — 27 января — школа М.Н. Покровского и сам историк были заклеймены в газетах «Правда» и «Известия» как «антиленинские», обозначив начало кампании по их критикев широкой общественности:
«Покровский…пр изнал ненаучность своей схемы, защищаясь только от упреке, что она - антиленинская. Но ненаучная схема не может не быть антиленинской. Борьбы с антиленинскими традициями школы Покровского и в методе, и в конкнретное картине русской истории, преодоление традиций школы Покровского являются условием созданиея марксистко-ленинской истории СССР»
В постановлениях СНК СССР и ЦК ВКП(б) того года объявлялось, что «среди историков укоренились антимарксистские, антиленинские, по сути дела ликвидаторские, антинаучные взгляды на историческую науку», в распространении которых и обвинялась школа Покровского. Все это требовало колоссальной ревизии и пересмотра уже устоявшихся среди историков взглядов. Ведь все годы до этого они без особых проблем работали, в основном, именно в духе концепции М.Н. Покровского. Но тут, благо, у партии всё было схвачено и ученым довольно быстро разъяснили что, как и в каком направлении критиковать.
Так например в статье Н.И. Бухарина «Нужна ли нам марксистская историческая наука?» Покровскому вменялся в вину тот факт, что в своей «Истории России» он не разработал истории порабощенных народов Российского государства. А потом, начав активно поддерживать идею изучения локальных народов СССР, «впал в другого типа крайность, оторвав изучение этой истории от изучения исторического процесса в России». Помимо этого ученый был обвинен в вульгарной трактовке методологических проблем, а также недооценке роли личности в истории, хотя первоначально он же осуждался за преувеличение роли этой самой личности.
И ведь не то что бы претензии брались из воздуха… Просто сам факт того, что М.Н. Покровского, который в 1929 году был избран в состав Академии наук, а в 1930 был лично И.В. Сталиным введен в состав ЦК ВКП(б), пытаются всего спустя шесть лет выставить как немарксиста и жосткого антилениниста — по меньшей мере забавно. С другой стороны, в конце 1920-х установки на построение цельной истории СССР еще не было, а значит и Покровского гнобить было не за что. А вот после его смерти, когда власть в партии устаканилась в руках И.В. Сталина, можно и репресированных по «Академическому делу» потихоньку возвращать, и Покровского с его неактуальными воззрениями понемногу прижимать. Ведь потребности власти изменились и непримиримая критика дореволюционных порядков, на которой до самого конца стоял М.Н. Покровский, оказалась более неактуальна.
Статья Н.И. Бухарина лишь подтверждает те установки, на которых стала базироваться историческая наука после письма И.В. Сталина в журнал «Пролетарская революция». История вне Маркса, Энгельса и Ленина - не история. А дискуссия с теми, кто не следует установленному курсу - потакание фальсификаторам, старающимся поставить под сомнение принципы лининизма. Весь «антиисторизм» Покровского, который тому вменяли, заключался в том, что ученый не соглашался с Марксом и Энгельсом в оценке Петра I, не давал точных однозначных оценок периодам русской истории и ввел нидеологически неправильный «торговый капитализм», от которого сам в последствии и отказался.
В 1937-1939 критика историка и его учеников достигает апогея. Устоявшееся выражение «школка Покровского» и появление всё новых и новых статей были лишь отражением начавшегося в 1934 году процесса по превращению истории в партийную науку. Взгляды Покровского постепенно от просто ненаучных и антиленинских стали превращаться во «вредительские», да и сам ученый все чаще начал классифицироваться как вредитель и чуть ли не предатель.
Сложившаяся в 1920-е годы обширная школа М.Н. Покровского была объявлена «базой шпионов и террористов, ловко маскировавшихся при помощи его вредных антиленинских исторических концепций». Книги ученого изымались из библиотек, а учебники истории переписывались в соответствии с новой исторической концепцией, оформившейся к 1938-1940 годам, благодаря «Краткому курсу истории ВКП(б)» и учебникам «История СССР». Посмертный разгром историка был довершён двухтомником «Против антимарксистской концепции М. Н. Покровского», в котором доминировали статьи его бывших коллег и учеников. Последним, помимо своего учителя, приходилось критиковать еще и самих себя, стараясь изо всех сил доказать, что они избавились от ошибочных воззрений и готовы работать так, как требует того истинно советская наука.
Несмотря на то, что вся кампания против Покровского 1936-1940 годов смотрится не очень, некоторые современные исследователи даже тут усматривают какой-никакой позитив. Ведь отказ от радикализма и нигилизма ранних историков-марксистов позволил власти пойти на компромисс со многими учеными «старой школы», вернуть в университеты исторические факультеты и, по сути, признать историю России до Октября неотъемлемой частью исторического процесса, на что сразу после Революции пойти было просто невозможно. Другой вопрос, стоило ли это того.
В конечном счете М.Н. Покровский стал очень важной вехой в развитии марскистской науки, определив общий вектор развития истории в ближайшие десятилетия после Октября. И несмотря на то, что сейчас его работы сложно назвать актуальными, его личность остается весьма интересна для многочисленных исследователей политического режима, историографов и теоретиков. И хотя работы ученого были поддержаны В.И. Лениным, однако многие его ученики справедливо замечали, что настоящего понимания экономического материализма тот так и не достиг. А потому его критика, развернувшаяся с середины 1930х годов была предопределена. Неизвестно, пережил бы активный период репрессий М.Н. Покровский, останься он жив. Однако разгромные статьи и посмертные сборники и так сделали работу лучше, чем можно было ожидать. Своей пускай частичной, но реабилитации ученому придется ждать до 1950-х годов, когда одна из самых первых и, по заверениям современников, «любимая» ученица историка — Милица Нечкина — задаст наконец вопрос: «А был ли так плох Покровский?»
Автор - Илья Агафонов
Мой авторский блог: https://vk.com/com_pour_his
#агафоновкат