Документальная повесть. (книга «Больше, чем тире»)
Глава 32. Авианосец «Пузиков-оглы»
Около полудня следующего дня мы получили приказ срочно всё бросить и возвращаться в базу особым маршрутом: сначала строго на север идти до Ялты – до Ласточкиного гнезда, а уже оттуда – мимо Севастополя в сторону Евпатория к родной базе. Море ещё не совсем успокоилось, но мы на всех парах, как могли, спешили к известной достопримечательности южного Крыма. Мы так радовались внезапному прекращению шторма, что даже на мёртвую зыбь уже не обращали никакого внимания, с мазохистским сарказмом вспоминая те минувшие дни, когда по нам и борщ стрелял, и кружки с томатным соком окрашивали в кровавое наши простыни и даже липкую сгущёнку на завтрак и ужин…
О! Это отдельная тема. Некоторые съедали сгущёнку из принципа: не доставайся ж ты никому! Ели эту липкую массу столовыми ложками, запивали водой или чаем - прямо из носика огромного чайника, и тут же стремглав бежали на палубу, чтобы от души потравить в бушующее море. А потом с зелёными и одновременно довольными лицами возвращались обратно, и на вопрос:
- Ну и нафига было так обжираться?
Отвечали неизменное только одно:
- А со сгущёнкой травить слаще… попробуйте...
Ну что тут скажешь?..
А вот теперь мы старательно мчались строго на север к родным берегам по пока что ещё волнующемуся морю. Ничем особенным этот переход не запомнился, вот разве что наши кочегары-волшебники оказались действительно гениями и кудесниками, которые смогли восстановить работоспособность нашего двигателя, если и не в полном объёме, но до восьми узлов всё-таки смогли разогнать наш «Курс». Так что переход через от турецкого к родному берегу у нас занял около восемнадцати часов и ранним утром часов около шести следующих суток мы были разбужены общим оповещением, что проходим под Ласточкиным гнездом. Все, кто хотел и не спал, выскочили на палубу и наслаждались прекрасным видом уникального строения, расстреливая достопримечательность из своих фотоаппаратов...
После завтрака командир корабля отменил курсантам все вахты на боевых постах, за исключением дублёрства вахтенного офицера в связи с тем, что после прохода Севастополя по кораблю объявляется суровый прием экзаменов с пристрастием по морской практике. В состав экзаменационной комиссии войдут: наш полковник Меняйленко – будет спрашивать про аппаратуру и технику боевых постов, замкомандира по спецдеятельности – будет пытать нас про радиосигналы и обработку полученной информации, судовой врач, исполнявший по совместительству роль замполита, и который отслеживал состояние воинской дисциплины среди курсантов. Председателем экзаменационной комиссии был, конечно же, сам многоуважаемый командир корабля капитан 3 ранга Терёхин.
Мы подошли к Севастополю и, пропустив его по правому борту, повернули строго на запад и прямиком погнали (по мере наших сил) к родной базе к озеру Донузлав. Перед экзаменом, нам командир объявил, что благодаря героизму экипажа и усидчивости курсантов корабль выполнил поставленные боевые задачи и направляется обратно в базу. Оценочное время прибытия к родным берегам около 21 часа. На переходе курсанты будут сдавать обязательный итоговый экзамен по практике, а сейчас мы можем насладиться прекрасным видом стоящего на внешнем рейде флагмана Советского флота тяжелого авианесущего крейсера «Адмирал Кузнецов», который был недавно переименован из «Тбилиси». Забравшись на рубку, мы по очереди в бинокуляр разглядывали огромный исполинских размеров наш советский авианосец с необычной палубой в виде загнутого кверху трамплина.
Насладившись прекрасными видами нашей флотской советской гордости, мы спустились к себе в кубрик, где полковник выдал список очередности сдачи экзаменов, который проходил как всегда в кают-компании. Кто-то сдавал быстро экзамен, кто-то задерживался. Про себя же скажу следующее. Время уже было где-то после обеда, когда я вошёл вовнутрь.
Экзаменационный стол напоминал собой скорее ресторанный, нежели ученический. На нём кроме определённых сопутствующих закусок и невероятных для того перестроечного времени яств, стояли графины не только с водой и чаем. В воздухе приятно пахло банкетом.
Я представился:
- Курсант Сафронкин для итогового экзамена по морской практике прибыл.
- Ага! – радостно воскликнул ЗКР, увидев меня, – это он, товарищ командир!
- Нет! – испуганно на автомате ответил я, на всякий случай отрицая все возможные претензии ко мне, - это не я!
- Он! Он! Товарищ командир, - зам командира решил окончательно сдать меня Терёхину, - я Вам ещё тогда докладывал.
Отпираться смысла не было, и я просто замолчал, как говорится – повинную голову меч не рубит.
- Ну что ж, Сафронкин, - Терёхин радостно посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на кивающего ЗКР, - точно он?
- Да-да, - подтвердил ЗКР.
- Ну что ж? Молодец, – и командир испытующе посмотрел на меня.
Я невольно осклабился. Сам того не ожидая, меня вдруг произвели в молодцы. Интересно - а за что?
- Вахцерство сдал вовремя и на отлично. Вот и частоту хитрую нашёл… - командир перевёл взгляд на Меняйленко, - поймал американский авианосец… Ваша школа?
- Да конечно, - лысина Меняйленко от удовольствия порозовела, - он у меня ещё курсовик писал на третьем курсе.
- Ну совсем, герой, - командир с иронией перебил полковника, - а что у него с дисциплиной?
- Замечен не был, - доктор был излишне сосредоточен и слегка вальяжен одновременно, - у меня вопрос к курсанту. А скажите мне, что такое вино?
- Спиртной напиток, выдаваемый на флоте согласно установленным нормам, - выпалил я, максимально соблюдая уставную официозность и необходимый флотский канцелярит.
- Эх, - сочувственно вздохнул доктор, - мелюзга. Вино - это моча микробов и всяких бактерий. Поэтому прежде чем злоупотреблять, тысячу раз подумай: что лучше и полезнее - вино или спирт?…
Все офицеры засмеялись, а Терёхин вдруг как-то посерьёзнел и утвердительно спросил, обращаясь к экзаменаторам:
- Я думаю, что внеочередного звания «первой статьи» вполне достоин? Не так ли?
Я аж чуть не присел от неожиданности: вот она - нечаянная радость!
Все офицеры одобрительно закивали головами и…
И тут в кают-компанию ворвался запыхавшийся Серёга Пузиков с глазами, как у бешеной селёдки:
- Тащ, шерше! – это по-курсантски и по-морскому (товарищ разрешите), - там это! Курсовой справа тридцать! Этот! Авианосец!
- Чего? – улыбка мигом слетела с лица командира, - какой авианосец? Какого борта?
- Правого! Тридцать! Авианосец! – Серёга настаивал на своём докладе.
- Какой авианосец? – Серёгино волнение уже передалось командиру.
- Ну, такой! С трамплином!
- Чего!? – с этими словами командир выскочил из кают-компании и помчался на ГКП. Серёга радостно поспевал за ним, рассказывая по пути подробности:
- Мы идём, а я вижу – прямо на горизонте! Справа! Курсовой тридцать! Трамплин! Весь белый такой! Точно - авианосец!
Экзаменационная комиссия тоже рванула с места наверх. Я же остался в одиночестве, ковыряя в недоумении пальцем затылок озадаченным - так и не получив официально ни оценку за экзамен, ни остальных пряников, ни старшинских лычек…
Поднявшись наверх, чтобы посмотреть на авианосец, я услышал, как Терёхин громко распинал дублера вахтенного:
- Ты что? Ошалел? Я тут через тебя, чуть не родил тысячу мидий с кальмарами и осьминогами! В рот тебе карманный хобот! Совсем совесть потерял! Я уже думал - мы опять к Севастополю вернулись! Где ты увидел авианосец?
- Так вот же! – искренне веруя в свою непогрешимость и наблюдательность, Серёга Пузиков указывал рукой на белеющий странный объект исполинских размеров, выползающий из-за горизонта. На первый взгляд в дрожащей дымке темнеющего горизонта он действительно напоминал полётную палубу нашего авианосца, только уж чересчур белоснежную.
- Ты хоть бы на карту взглянул! Мореход хренов! – в Терёхине гнев морского волка продолжал взрываться громкими петардами, - какой же это авианосец? Зенки разуй! Это же радиотелескоп! У тебя что? Память девичья? Не помнишь, что мы мимо неё шли в прошлом месяце?
Серёга только теперь понял свою ошибку и, шмыгая носом, молча хлопал глазами. А командир уже разогнался и его было невозможно остановить:
- Флотоводец! Я тебе за такую наблюдательность присвою внеочередное почётное звание «гидроефрейтора»! И докладываю тебе голосом, что следующий авианосец, который спустят американцы на воду назовут «Пузиков оглы»!..
Командир потом совсем недолго еще возмущался на ГКП, потом дал приказание собраться оставшимся курсантам в кают-компании, где вместе с экзаменационной комиссией всем оптом поставил оценки и зачёты. Экзамен завершён, а с ним – и активная фаза нашей практики.
Начало уже вечереть, когда наш корабль подошел к посёлку Мирный. На подходе к базе, командир запросил добро на заход, но получил вежливый отказ и приказание встать на якорь на внешнем рейде для получения официального разрешения вышестоящего командования, а это будет никак не раньше грядущего утра. Так что пройдя ещё немного наш «Курс» бросил якорь совсем неподалёку от фарватера.
- На клюзе двенадцать метров! – прозвучал доклад…
А совсем неподалёку от нас на внешнем рейде на якорях тоже стояли другие корабли нашей бригады. Дело в том, что началось полугодие учебного периода и все корабли должны были выйти из базы на так называемый оргпериод.
После ужина мы опять развернули экран-простыню и в очередной раз поиздевались над Карменшой. А офицеры корабля, связавшись с другими кораблями по УКВ, выбрали из курсантов четверых покрепче да помускулистей, посадили их в шлюпку на вёсла и, прихватив с собой сумки и пакеты с гостинцами, в абсолютной темноте пошли в дипломатический обход с визитами к командирам других кораблей отмечать новый период обучения и наше счастливое возвращение из похода…
© Алексей Сафронкин 2022
-==--==-=-=-=-=-=-=-
Другие истории из книги «БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТИРЕ» Вы найдёте здесь.
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.
