Прежде чем затронуть столь деликатную тему, хотела бы оговориться: все доводы, приведённые ниже, являются сугубо моей, в высшей степени субъективной точкой зрения и могут не совпадать с действительностью. Данная статья — не более, чем повод к размышлению и дискуссии.
Времена и нравы
Османская Империя вплоть до своего распада была преимущественно исламской державой, опирающейся на шариатское право (фикх), коранические тексты и предания из Сунны. Разумеется, далеко не все падишахи и их подданные следовали религиозным догматам, хотя старались, елико возможно, быть правоверными мусульманами. Времена Сулеймана I Законодателя (годы правления: 1520 - 1566) ознаменовались пересмотром дедовских и отчих указов относительно гражданского права и бытовых вопросов. Сам же султан на протяжении всей своей сознательной жизни пытался неукоснительно соблюдать предписания ислама во множестве житейских аспектов, и поэзия, в коей он преуспел под звучным псевдонимом «Мухибби», — не исключение.
Ислам о поэзии
В пользу того, что ислам поощряет поэзию, свидетельствует уже одно то, что Благородный Коран уже изложен в стихотворной форме. Сверх того, пророк Мухаммед был ценителем стихосложения, и среди поэтов, им почитаемых, были такие мастера, как Лябид, Каб, Умейя ибн Абу Сальт и мн. др. Но не всё так заоблачно и прозрачно: так, например, 19-й джуз в Коране гласит:
وَالشُّعَرَاءُ يَتَّبِعُهُمْ الْغَاوُونَ
«Поэты таковы, что им следуют заблудшие»
Чуть ли не со времён становления ислама велись споры относительно дозволенности или запретности стихосложения. Оба противоборствующих богословских лагеря опирались на хадисы, в одних из которых Пророк повелевал «преследовать шайтана» в лице одного поэта, в других же сам изъявлял желания послушать мастеров слова, «обладающих мудростью». По итогам споров, учёные сошлись во мнении, что поэзия признаётся дозволенной, если она наставляет людей на пути Всевышнего и отвращает от греха. В противном же случае, стихи, воспевающие мирское, в частности, любовь и женщин, вино и музыку, признаются харамом.
Кроме того, даже современные исламские правоведы и духовенство призывают общину воздерживаться от того, что может привести к греху или попасть в чужие руки, вследствии чего быть истолкованным в дурную сторону. Если уж в наше время звучат такие предостережения, то представьте себе, что провозглашалось во время проповедей в те далёкие века!
Красивая сказка
В пользу того, что любовная переписка между султаном Сулейманом и его хасеки может быть всего лишь очаровательной мистификацией, косвенно говорят следующие аргументы:
- Османская Империя в эпоху Кануни была поистине сверхдержавой, за которой отовсюду велось перманентное наблюдение со стороны вражеских государств. Шпионы там, шпионы здесь, как говорится. Нетрудно догадаться, какое пристальное внимание отводилось правящей персоне и её окружению. Многочисленные послы жадно охотились за любой подробностью личной жизни великого турка. Стало быть, письма, отправляемые или получаемые падишахом рисковали быть перехваченными соглядатаями. По этой причине послания столь интимного характера не могли быть написаны, во избежание перехвата.
- Даже если Хюррем и Сулейман состояли в переписке, то она носила не столь романтический, а скорее, деловой характер по вышеуказанной причине. Воспевать мирское, обожествлять его и тому подобное — категорически запрещено.
- Сулейман, советовавшийся с шейх-уль-исламом по любому вопросу вплоть до лечения больного дерева и убийства муравьёв, живущих на нём, просто не мог себе позволить впасть в ширк (предания Всевышнему сотоварищей) даже посредством эпистолярного жанра и вполне невинных выражений. В делах, которые теоретически могут привести ко греху, необходима перестраховка. Любовный клапан османы предпочтут скорее закрыть, нежели впасть в немилость Творца.
- Даже если представим на мгновение, что все письма были доставлены в целости, не были никем прочтены по дороге и попали прямиком в руки адресатов, по прочтении их ждала одна участь — сожжение. В самом дворце Топкапы хватало доносчиков и наушников, ввиду которых следовало держать ухо востро.
Эпилог
Помимо известных всем «Ты — мой Стамбул, мой Караман» и так далее, приведу ещё одну выдержку из стихотворения в ритмизованном и рифмованном переводе.
«Извечно к Мекке обращен магнит,
Мой взор к тебе прикован неотрывно,
Так отчего ж душа моя болит?»
Мухибби
Стрль явное сравнение любимой с самым священным городом для мусульман просто не могло быть придуманно в XVI веке, когда люди относились к вопросом веры куда сёрьезнее. И да, вы резонно можете возразить о том, что ведь были такие мастера слога, как Хафиз Ширази, Низами Гянджеви и десятки других! Отвечу: были. Их по сию пору читают, ими восхищаются, их талант признают повсеместно те, кто любит поэзию, но ведь это люди, не обременённые властью, следовательно, за ними нет такой пристальное слежки извне, как за тем же Сулейманом (Мухибби), Ахмедом I (Бахти), Мехмедом II Фатихом (Авни) и всеми падишахами-стихотворцами. Навряд ли в их литературном наследии имела место подобная лирика, так как эти люди хорошо усвоили правило: избегать того, что может ввести в искушению вас самих и тех, кто после вас.
С любовью [к поэзии и к вам, дорогие читатели],
Тер. 🌹