Страх прошёл, как только Соня вошла вслед за девушкой в подъезд. Неприятные ощущения остались, но это было нормально: в воздухе ощущался запах смерти, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Деревянные ступеньки противно скрипели под ногами. Соня вдруг поймала себя на мысли о том, что под ногами мужчин, которые несли гроб, они скрипели гораздо сильнее. Она вспомнила слова своего одногруппника, который зимой похоронил папу: гроб… он даже пустой такой тяжелый. Вы себе не представляете, какой он тяжелый.
Соня украдкой поглядывала на двери, пытаясь определить, где жила девушка.
— Вот здесь, — сказала Эсмеральда, указав на дверь, мимо которой они проходили, — она жила здесь.
— Ты читаешь мои мысли?
— Это совсем несложно.
— Я тебе не очень нравлюсь, да? — спросила Соня, — это потому что я красивая?
Внучка гадалки остановилась и повернулась к Соне. Впервые с момента внезапного появления, в ее глазах мелькнуло удивление, причём, совершенно искренне. Соне это понравилось: чересчур уж самоуверенная манера поведения девушки раздражала.
— Что? — Соня легонько пожала плечами, подтверждая этим жестом свои слова, — а какие ещё могут быть причины? Мы не знакомы, но я тебе явно не нравлюсь.
— Ошибаешься, — коротко ответила Эсмеральда и отвернулась.
Ошибаюсь в чем? — подумала Соня, — в том, что я красивая? Или в том, что я тебе не нравлюсь?
Они поднялись на второй этаж.
Вопреки ожиданиям Сони, квартира оказалась просторной и светлой. Современной.
Эсмеральда подвела Соню к закрытой двери, постучала и вошла. Соня помедлила.
— Проходи, — сказала Эсмеральда.
Гадалка сидела в кресле у открытого окна. На вид ей было не больше пятидесяти. Красивая, ухоженная… вполне обычная. Но слишком уж молодая для того, чтобы быть бабушкой Эсмеральды.
это не мое дело
Соня в нерешительности остановилась у двери.
Гадалка молча смотрела на неё. Эсмеральда зажгла свечу и задёрнула плотные шторы. Полумрак был тревожным и слегка пугающим. Дрожащее пламя отбрасывало на стены искаженные, ломаные тени. Создавалось впечатление, что они жили своей собственной жизнью.
— Садись, — сказала Эсмеральда. Соня опустилась на краешек дивана, не сводя глаз с гадалки. Та, в свою очередь, смотрела на девушку. Нет, не смотрела. Разглядывала. Возможно, оценивала.
— Зачем свеча? — неуверенно спросила Соня, когда тишина стала невыносимой, — ещё светло. Для атмосферности? Если открыть шторы…
— Отгонять посторонних, — ответила Эсмеральда, и Соня вспомнила ее слова о том, что с гадалкой придётся общаться через неё.
ох, не хочется мне этого, не нравится она мне
— И много их? Посторонних?
— Хватает, — Эсмеральда посмотрела на неё с явной неприязнью, но ответ не прозвучал грубо, скорее, сдержано.
— А шторы обязательно задергивать?
— Задаешь слишком много вопросов.
— Хамить совсем не обязательно. Просто мне как-то не по себе.
Соня обвела комнату настороженным взглядом. Ей было неуютно и как-то ещё… она не могла подобрать нужное слово. В этот момент заговорила гадалка.
— Она права, Эсмеральда, хамить совсем не обязательно. Я буду общаться с ней наедине.
Обе девушки посмотрели на женщину: Эсмеральда удивленно, Соня все так же настороженно.
— Но…
— Наедине, — повторила женщина.
Девушка кивнула, бросила на Соню злобный взгляд и молча вышла.
— Рыжеволосая, — сказала гадалка, и Соня кивнула. В детстве она стеснялась этого, но со временем привыкла и научилась не реагировать на тех, кто обзывал её рыжей.
— Необычный цвет, — продолжала гадалка, — редкий. Очень заметный.
— Поэтому я здесь? Договаривала о встрече не я.
— Я объясню, почему ты. Ты уважаешь мертвых.
Соня молча смотреть на женщину, пытаясь понять, что означают ее слова.
— Это же ты сказала подружками выйти из машины, так?
Девушка неуверенно кивнула. Она понятия не имела, откуда это известно гадалке, но спрашивать не стала. Хотелось побыстрее уйти отсюда. Происходящее нравилось всё меньше и меньше. Сначала похороны, потом девушка со странным именем, задёрнутые шторы и зажжённые свечи.
— Это… это не то, что уважение, это норма, — сказала Соня, — то есть, я имею в виду, что любой бы… — она замолчала, спрашивая себя, откуда гадалка узнала о том, что это именно она сказала подружкам выйти из машины. Предположила и угадала? Другого варианта просто не могло быть. Не призраки же сообщили ей об этом.
— Не любой. Но ты права, мертвые очень не любят, когда на них смотрят из окна.
— Мертвым… уже все равно, — осторожно сказала Соня, — разве, нет?
— Ты хочешь попросить у меня помощи в поисках подруги?
— Ну… — Соня обвела комнату тревожным взглядом, — я… как вам сказать, я…. не особо верю в… это была идея Карины… вам нужна она, не…
— Поговори с ним, не сомневайся, — сказала гадалка.
Ее лицо вдруг показалось девушке знакомым. Кажется, она видела его в какой-то детской книжке о страшной ведьме.
какая глупость
Или… девушка присмотрелась к гадалке, но лицо женщины терялось в полумраке.
— Ты не просила совета, но я тебе его все-таки дам. Он тоже сомневается, и это нормально, но решения своего он не изменит, — продолжала гадалка, — он пытается не думать о тебе, но у него это не получается. Даже здесь я чувствую его мысли… о тебе. И мысли твоей подруги о нем. Она считает тебя своей соперницей, но это не так.
Соня нахмурилась.
— Я говорю о блондинке.
Лена
— Кто? Я про парня.
— Карие глаза, острые скулы… решительный взгляд.
— Так выглядит каждый второй парень.
— Едва заметный шрам на подбородке.
— Не замечала… парней со шрамом на подбородке.
Гадалка понимающе улыбнулась и кивнула.
— Это неудивительно, шрам сложно заметить. Но твоя подруга заметила.
Соня промолчала.
— Тебе ведь часто говорят, что ты упрямая, да? Что ты отрицаешь даже очевидные вещи.
— Очевидные для кого?
— В этом мире есть вещи, которые были, есть и будут, независимо от того, веришь ты в них или нет.
— Если вы хотите поговорить с тем, кто верит, то нужно позвать сюда Карину. Она…
Пламя свечи тревожно затрепетало, хоть Соня и не ощутила никаких сквозняков. Девушка зябко поёжилась.
— Я буду говорить с тобой. Знаешь, почему?
Соня помотала головой.
— Что ты чувствуешь?
Соня задумалась, но ненадолго.
— Растерянность. Тоску. Неуверенность. Страх. Грусть.
— Знаешь, почему ты все это чувствуешь?
Соня пожала плечами. Конечно, она знала, но не хотела обсуждать это с незнакомой женщиной.
— Потому что это чувствует она.
Соня не стала делать вид, что не понимает, о ком идёт речь.
— Ты не веришь, но ты чувствуешь её присутствие. Чувствуешь то, что чувствует она. Тоску за напрасно прожитую жизнь. И ненависть. Она завидует живым и ненавидит их за то, что они живы.
— Тогда мне, наверное, лучше уйти, — сказала Соня и поднялась, — извините, что мы вас…
— Ответы рядом, — сказала гадалка, Соня села, — я не вижу Олю среди мёртвых, но, это не значит, что она жива, потому что среди живых я ее тоже не вижу. Но она оставила подсказку. Найдёшь её, возможно, найдёшь Олю. Или поймёшь, где искать.
— Я не думаю, что Оля жива, — ответила Соня. За год она научилась говорить об этом спокойно.
— Что ж… — гадалка задула свечу, превратившись в безликий силуэт на фоне темноты, — подсказка рядом, нужно только увидеть ее. Теперь иди. Больше мне нечего тебе сказать.
Соня поднялась и молча вышла из комнаты.
(продолжение)