– Ему пару месяцев осталось. Так врачи теперь говорят. Раньше год давали. Не знаю, можешь ли помочь. Если можешь, помоги. Рак. Четвертая степень. Неоперабельный.
– Посмотреть надо. Рак лечил. И не один раз. И такой тоже. Но это не быстро. Недели две надо. Каждый день. По часу. – Он посмотрел на Алину – А ты меня вытащишь отсюда?
– Да хоть сейчас и насовсем! Хочешь, прямо в дом к Николасу?
– Нет, сейчас не надо. У меня есть больные, которых надо вывести из острой стадии, потом они долечатся самостоятельно. И меня, конечно, будут искать. А то, что я чех, знают все. И искать в первую очередь будут в Праге. И, скорее всего, найдут. Это же боевики.
– Ну, устрой себе отпуск. Я закину тебя на необитаемый остров, например, в Индийском океане, там всегда тепло. У меня есть парочка вариантов. Необитаемый остров, со своей ключевой водой, обустроенный для проживания. Поживешь там, пока не уляжется.
– Да уж. А если с тобой или пластиной что-нибудь случится, я останусь на этом острове Робинзоном? Нет, спасибо.
– Значит, не будем думать об этом сегодня, а подумаем об этом завтра! Ты долечиваешь своих острых больных, а пока придумаем, как и что сделать. Насчет острова ты не горячись. Хороший остров. Он мне в наследство достался, от Николаса. Там все обустроено. Жить, спать, готовить, рыбачить, охотиться. Месяц поплаваешь, позагораешь. Я буду к тебе каждый день наведываться. Относить к Николасу на лечение. Да весь мир к твоим ногам!
– Нет, жить на острове не хочу. А вот искупаться… Сто лет на море не был.
– Так давай прямо сейчас? Я слетаю за продуктами, ты дожаришь, наконец, свое мясо. И на остров? Накупаешься, потом к Николасу, потом сюда?
Алина загорелась идеей, но быстро сникла.
– Хотя нет. Проблема в том, что я не могу за один час прыгать больше трех раз, энергии много прыжки забирают. Валюсь спать в самом неподходящем месте. Я и сейчас уже спать хочу.
– А вот здесь я тебе помогу.
Чеслав выключил плиту, накрыл крышкой сковородку и повернулся к Алине.
– Сядь ровно, не бойся ничего.
Он подошел к Алине и положил руки ей на голову, одну на лоб, другую на затылок. И Алина словно провалилась в легкий, освежающий сон. Через мгновение, как ей показалось, она распахнула глаза и уставилась на Чеслава.
– Сколько времени я спала?
– Минут десять.
– Отлично! Будто сутки прошли. Ну, что? Купаться? И свет не забудь потушить.
... Она перенесла его на остров, а сама наведалась в царство Катарины и нагребла две большие сумки с едой, посудой, полотенцами и всякой всячиной. Отправила смс Владу и мужу. Коротко. Все ок. Чтобы не волновались. Потом, когда она с Чеславом вернется в дом к Николасу, она их разбудит и все расскажет. Она будет торжествовать и наслаждаться их восхищением. А пока она сервировала столик на двоих на необитаемом острове с видом на лагуну с небесно-голубой водой. Ей хотелось произвести впечатление на Чеслава. Белые огромные полотенца накинула на шезлонги. Белую накрахмаленную до хруста скатерть – на маленький столик. Фужеры и стаканы хрустальные. Кастрюльки из нержавеющей стали с закусками, со специальными подставками. Выложила из сумки сразу запотевшие бутылки с пивом. Крушовица. Они с Алексом любили это пиво. Да все его должны любить. Шикарное такое. Ну вот, все готово, она оглянулась. Где Чеслав? Когда они только оказались здесь, Чеслав стоял, долго зажмурившись, привыкал к яркому свету.
– Не подумал, что здесь день, – он быстро скинул рубашку, разулся, оставшись босиком, открыл бутылку с пивом и, прямо в брюках, зашел в море по пояс, опустился на дно так, что из воды торчала только голова, зажмурил глаза и отпил из бутылки. Алина насмешливо наблюдала за ним, вспоминая, как они с Алексом первый раз здесь «зависли».
– А почему в брюках? – крикнула она
– А потому что плавок нет! За ненадобностью. На море я лет двадцать не был, а в горах реки холодные. Могу голым! Это очень похоже на рай. Только Ева из тебя… неподходящая… – раздалось веселое бульканье.
– Лучше в брюках! Выходи, все готово!
Не спеша, дурачась и подкалывая друг друга, как старые друзья-приятели, они поужинали. Алина рассказывала про остров.
– Здесь целая цепочка островов. Не знаю, почему дядя выбрал именно этот. А нет, знаю. Вот эта лагуна, там, метров через пятьсот проходят коралловые рифы, поэтому здесь плавать безопасно, можно даже ночью. Акулы сюда не попадают. Никакие суда не смогут причалить. Ну, и вода есть. Свой источник. В скале углубление, в жару, как в пещере, прохладно. А так, да, каменистый, кустарники низкорослые, по нему гулять неинтересно. Мы вон на соседний прыгали, когда прошлый раз здесь отдыхали с мужем. Он крупный, километров двадцать в длину. Там холм высокий, пальмы и кусты, пахнет нагретой листвой, интересно побродить. И вид оттуда с холма… Океан. Нет конца и края. И острова, как на ладони. Один раз видели, как к тому острову яхта причалила. Может, пираты или контрабандисты. Шучу, конечно. А так, от судоходных путей далеко. Про Робинзона ты в точку.
– Давай и мы там побродим? Раз уж у меня сегодня такой чудесный день. Хочу насладиться всем, чем можно.
– Давай. Тогда на холм сначала. Посмотришь на океан. Тебе понравится.
Вид с холма на океан и острова действительно был потрясающим. Небо будто выцветшее, раскаленный воздух, а море наоборот, темное, такое сине-зеленое, с белыми барашками волн. Но насладиться Чеслав не успел. Они услышали глухой вскрик и одновременно посмотрели вниз. Внизу в небольшом заливе на море расплывалось красное пятно, а вокруг пятна кружили две огромные, как показалось Алине, акулы. Из пятна временами показывалась голова и тело в гидрокостюме. Кровь это, – догадалась Алина, – а акулы охотятся.
– Там человек!
Потрясенный, Чеслав повернулся к Алине, но увидел только пустое место там, где она только что стояла. Он быстро развернулся и посмотрел на море. Там не было уже человека в гидрокостюме, вода становилась бледно-розовой, а акулы продолжали кружить. Сзади раздался стон. И Чеслав развернулся на месте в третий раз. Алина, вся мокрая, сидела на земле, держа на коленях голову вытащенного ею из пасти акул человека, и смотрела на Чеслава.
– Ты его вылечишь?
– А что, он еще не умер?
Чеслав шутил, а сам потихоньку, стараясь не навредить, освобождал тело аквалангиста от гидрокостюма. Вдвоем они перевернули его на живот, сняли компактный ранец с аквалангами, такой же компактный рюкзак.
– Живой, и раны не смертельные, кожа и мышцы страшно распороты, а внутренние органы нет. Артерии повреждены, да, но это мы поправим. Поверни его, дай посмотреть на такого везунчика. Надо же. Если бы не ты… Здесь и сейчас. Его бы сожрали уже.
– А если бы не ты, здесь и сейчас… Он бы уже истек кровью, – подхватила Алина, внимательно следя за перепачканными кровью руками Чеслава.
Он мягко и как-то ласково водил ими по местам, где из кровавой кашицы, проглядывали разорванные куски тела. Переведя взгляд на лицо «подранка», она рассматривала это лицо и, без стеснения, его мускулистое поджарое тело. Лет около сорока, определила Алина. Наверное, военный, спецназ или что-нибудь морское такое же. Белый. Европеец, пожалуй. Интересно, кто он по национальности, и вообще, кто? В это время «подранок» сильно вздрогнул всем телом, открыл широко глаза и цепко оглядел сначала Чеслава, а потом ее, Алину.
– Кто вы? – четко, по-русски, спросил он, и снова отключился.
– Что он сказал? – не отнимая рук от ран и не повернув головы, спросил Чеслав. Между собой они с Алиной общались по-чешски, а русского он не знал.
– О, Господи! Русский!! Усыпи, усыпи его! И память почисти. Нельзя, чтобы он нас потом вспомнил! У меня уже был такой случай. Бодались в Испании с одним хакером, а я его потом в Москве встретила, лицом к лицу.
– Мир тесен, – задумчиво изрек Чеслав, переходя от живота к ногам русского, – почистить память я не смогу, это фантастика пока еще, я в кино видел. Усыпить пока тоже не могу, мне нужны его рефлексы, реакции сухожилий и нервов, а в сонном состоянии это совсем не то. А ты давай сгоняй пока за водой и чистыми полотенцами, давай, давай, не стой столбом!
Алина принесла полотенца (содрала их с шезлонгов, а было так красиво!), несколько бутылок из-под пива, наполненных водой, захватила пачку бумажных салфеток, на всякий случай. И, пока Чеслав обмывал и обтирал пациента, решила распотрошить рюкзак, посмотреть, что за русский такой на них свалился. В боковых карманах был паек, емкость с водой и, Алина не удивилась даже, рация! Причем, сухая, значит рабочая. А внутри-и-и… Алина присвистнула, привлекая внимание доктора, внутри рюкзачок был под завязку наполнен различной величины изумрудами.
– Ох, выдохнула Алина, – сколько же здесь! И камни отборные, уж теперь-то я в этом разбираюсь. Вот этот особенно хорош. Вставить его в платину – получится чудное колечко. Она с сожалением посмотрела на красивое мускулистое тело, отмытое Чеславом, вдоль ног и по всему торсу обезображенное рваными розовыми, на глазах заживающими, рубцами.
– Всего лишь банальный контрабандист.
– И что мы с ним делать будем?
– Да оттащим в тень поглубже, вода у него есть, паек есть, рация есть. Сколько он проспит?
– Думаю, часов пять.
– Отлично, очнется, свяжется по рации со своими, и все дела. Я завтра ненадолго слетаю сюда, посмотрю, чем дело кончится. А ты не хочешь в благодарность за спасение изумрудик на память?
– Нет, конечно. Подарить на память знакомой санитарке?
– А я бы взяла, вот этот.
– Ну и возьми. Если бы ты его не вытащила, все камни бы лежали уже давно на дне морском. И давай уже закончим с ним. Мне еще к Николасу надо, а потом на работу с утра.
Они быстро и как попало покидали все в сумки, не забыли окровавленные полотенца и пустые бутылки из-под пива, искупались напоследок, и Алина переместила их обоих в свою комнату в доме Николаса. Это неожиданное приключение сильно сблизило их, и теперь Алина, стоя напротив и смотря Чеславу в лицо, видела, как сильно он волнуется. И она ласково погладила его по руке.
– Не бойся, все будет хорошо.