Ну что, пришла пора посмотреть как увидели судьбоносное 22 июня 1941 в Италии?
21 июня 1941 г.
Многочисленные признаки создают впечатление, что операции против России должны скоро начаться. Бисмарк (советник немецкого посольства в Риме, внук того самого Бисмарка) сообщил по секрету Филиппо, что этой ночью ждёт послания от Гитлера. Сама по себе идея войны против России популярна, поскольку день падения большевизма нужно было считать одним из самых важных в истории цивилизации. Но как симптом такая война людям не нравится. Для такой войны недостает явного и убедительного довода. Распространенное сейчас убеждение сводится к тому, что новая война будет "иналле", то есть крайним средством в поисках выхода из ситуации, сложившейся неблагоприятно и не так, как это предполагалось. Каким будет дальнейший ход войны? Немцы считают, что она кончится в 8 недель, а это возможно, ибо в Берлине всегда умели лучше строить военные, нежели политические расчеты. Но что, если в данном случае они не оправдаются? Что если советские армии покажут миру силу сопротивления, которая превзойдет силу сопротивления, продемонстрированную буржуазными странами — какое влияние это окажет на пролетарские массы мира?
22 июня 1941 г.
В 3 часа ночи Бисмарк приносит мне длинное послание от Гитлера к Дуче. В нем он стремится объяснить причины, побудившие его к войне с Россией. И хотя письмо начинается традиционными заверениями в том, что Великобритания уже проиграла войну, интонация далека от эйфории. Я сообщил об этом по телефону Дуче, который ещё находится в Риччионе. Далее, все ещё ранним утром, я пытаюсь связаться с советским послом, чтобы уведомить его об объявлении войны. Мне не удалось увидеться с ним вплоть до половины первого, так как он вместе со всеми служащими посольства отправился на пляж во Фреджене. Он воспринял сообщение довольно апатично и равнодушно, но таков его характер. Я передаю ему сообщение без лишних слов. Беседа длилась 2 минуты и была лишена какого-либо драматизма.
Завтра Муссолини отправит свой ответ Гитлеру. Дуче больше всего озабочен тем, чтобы какое-нибудь наше воинское формирование приняло участие в войне с Россией, но, судя по письму Гитлера, последний был бы рад обойтись без этого.
Риккарди возмущается по поводу тенденций развития нашего экономического положения, закончив следующей фразой: "На данной стадии положения режима единственное, чему я мог бы удивиться, это зрелищу беременного мужчины; кроме этого мы уже пережили все, что только возможно".
23 июня 1941 г.
Из России начинают поступать первые сообщения о германских успехах. Немцы заявляют об уничтожении за одну ночь 1700 русских самолётов. Каваллеро, беседовавший с Дуче в Риччионе, считает, что немцы легко сумеют одержать великую победу, и верит в то, что большевистские вооруженные массы будут рассеяны, и это приведет к краху. По словам Бисмарка, в немецких военных кругах рассчитывают взять 5 миллионов пленными — "5 миллионов рабов", как выражается Отто (это к вопросу о том, смертность в немецких лагерях якобы была случайной, потому что бедные немцы не рассчитывали на такое их кол-во).
Мы отправляем экспедиционный корпус под командованием генерала Цингалеса, который будет действовать на границе между Румынией и Подкарпатской Русью.
После истории с Гессом все астрологи и гадалки в Германии арестованы.
Виделся с Филлипсом. Он считает, что вмешательство неизбежно и притом скоро. Он хотел бы, чтобы это была война против Германии, которую он ненавидит, но идея войны между его страной и Италией весьма его огорчает.
Черчилль произнес речь, которая — это нужно объективно признать — свидетельствует о великом ораторском искусстве. Я беседовал на эту тему с Гранди, который, на мгновение утратив самообладание, выразил необычайное восхищение Черчиллем. "В Англии у меня было немало друзей, — сказал он, — но Черчилль был по-настоящему подлинным другом". (полная речь Черчилля здесь)
24 июня 1941 г.
Никаких определенных известий с русского фронта. Маррас телеграфирует, что немецкие передовые части натолкнулись на большевистское сопротивление и подготавливают артиллерийское наступление. Наши первые соединения отправятся через 3 дня. Дуче весьма возбуждён идеей нашего участия в этом конфликте и сообщает мне по телефону, что завтра он произведет смотр войск.
Я отправил в Берлин ответ Муссолини Гитлеру.
25 июня 1941 г.
Турецкий министр иностранных дел сообщил Де Пеппо о том, что предложение о заключении пакта с нами встречено благоприятно.
Соединения фалангистов отправляются из Испании на русский фронт. Муссолини это не понравилось и он хотел бы этому помешать, но я не знаю, что предпринять, так как германо-испанское соглашение было заключено совершенно без нашего ведома.
26 июня 1941 г.
Муссолини произвел в Вероне смотр первой дивизии, отправляемой в Россию. В телефонном разговоре он охарактеризовал ее как превосходную. Пусть будет так, но меня интересует, каковы наши войска по сравнению с немецкими. И даже не с точки зрения людского материала, который является или, может быть, окажется превосходным, но с точки зрения вооружения. Я бы не хотел быть свидетелем такого положения, когда бы мы ещё раз очутились на положении бедного родственника.
Японцы просят о признании правительства Ван Дзин-вея, причем в Берлине на это ответили согласием. Фон Риббентроп сообщил мне об этом по телефону, прибавив, что он вполне удовлетворен ходом операций на русском фронте. И действительно, немцы добились значительного прогресса, между тем как румыны, как и следовало ожидать, позволили отбросить себя на исходные позиции.
27 июня 1941 г.
Я отправился в Ливорно помолиться на могиле отца. С течением времени его личность становится все более великой, причем не только в моем сердце, но и в памяти тех, кто его любил. Сегодня, как и в пору моего детства, я остро ощущаю потребность в его защите и помощи. Я знаю, что он мой хранитель.
28 июня 1941 г.
Ничего нового.
29 июня 1941 г.
Немецкие сводки описывают победы в России в простых и ликующих выражениях. Риббентроп сообщил по телефону Альфиери о том, что ход операций превзошел самые радужные предсказания. Но, несмотря на это, Риббентроп, по-видимому, находится в мрачном настроении. Альфиери объясняет это внутренним германским конфликтом.
Ещё бы, ведь он действительно не хотел этой войны, намереваясь дружить с СССР до победы над Англией. И визит Молотова в Берлин в 1940 г. — его рук дело, попытка протолкнуть эту стратегию. Гитлер сделал вид, что заинтересовался ею, но решение о войне твердо принял ещё летом 1940 г.
12 ноября 1940 года, в день приезда в Берлин советской правительственной делегации, он подписал совершенно секретную директиву ОКВ № 18, пункт № 5 которой гласил: «Россия. Политические переговоры с целью выяснить позицию России на ближайшее время начаты. Независимо от того, какие результаты будут иметь эти переговоры, приказываю продолжать все приготовления в отношении Востока, приказ о которых уже был отдан ранее устно».
Риббентроп узнает об этом уже по факту, аж весной 1941 г., когда подготовка к нападению вышла на финишную прямую. И снова он аккуратно попробует через посла Шуленбурга и статс-секретаря МИДа Вайцзеккера помешать этому, сбить Гитлера с этого пути. Но и эти хаотичные усилия не увенчались успехом, ибо нападение на СССР было самой главной политической целью Гитлера, к которой он шел всю свою политическую жизнь.
Муссолини возвратился. Выглядит он хорошо, но пребывает в исключительно кислом настроении. В Джиме (провинция Эфиопии — завоёванной итальянской колонии) снова произошла капитуляция многочисленных войск во главе с генералами, несмотря на наличие у них большого количества вооружения и снаряжения. Но даже самое современное вооружение, как говорит Мольтке, бесполезно, если его бросают в канаву. Дуче обеспокоен также положением в Южном Тироле. Вот уже в течении некоторого времени репатриация лиц неитальянской национальности почти окончательно приостановилась. Письма тех, кто уже уехал, наполнены угрозами и оскорблениями по нашему адресу. Муссолини опасается, что "итальянцам придется на собственной шкуре убедиться в том, что всякое соглашение с немцами представляет собой не более, чем клочок бумаги". В этом он тоже винит военных, погубивших наш престиж, и Грациани в особенности.
30 июня 1941 г.
Нам нужно разрешить вопрос о границах Албании и Черногории, иначе потянется цепь инцидентов, в особенности с Хорватией, которая подобно всякому новому государству начинает лелеять империалистические идеи. Павеличу теперь уже хотелось бы заполучить санджак Новый Базар (район в Боснии) — нелепая и несправедливая претензия. Я подготавливаю на подпись Дуче письмо с отказом в этом требовании.
В Палаццо Венеция состоялась встреча Муссолини с Пьетромарки; основные положения определены, причем решено, что если хорваты или болгары попытаются затеять игру, то вопрос о границах будет решен в порядке декрета, без их спроса.
У Муссолини снова вспышка антигерманских настроений. Он опасается, что немцы готовятся потребовать Южный Тироль. Он заявляет, что будет сопротивляться этому вооруженной силой, однако я не вижу, какими средствами он располагает, чтобы осуществить эту угрозу. Он оскорблен, особенно манерой обращения с ним со стороны немцев в русском вопросе. Сперва с их стороны царило абсолютное молчание и лишь затем последовала "ночная тревога", чтобы поставить его в известность свершившемся фактом. "Даже я не тревожу своих слуг по ночам, — говорит Дуче, — между тем немцы, ни минуты не задумываясь, заставляют меня вскакивать с постели". Дуче понимает, что Гитлер отнёсся отрицательно к предложению об участии наших войск в боях на русском фронте, но, несмотря на это, настаивает на их отправке. Я всячески стараюсь его переубедить, но он стоит на своем и убежден в том, что эти "дивизии превосходят немецкие, как в отношении людского материала, так и вооружения". Между тем я знаю, что у Ринтелена на этот счёт совершенно другое мнение.
Теперь Дуче рассчитывает на две вещи: либо война кончится компромиссом, который сохранит европейское равновесие, либо она протянется очень долго, позволив нам силой оружия восстановить свой утраченный престиж. О, эти его вечные иллюзии!..
1 июля 1941 г.
Похоже на то, что под Минском немцы встретились с более сильным русским сопротивлением. Дуче этому весьма рад. Он говорит: "Я мечтаю только об одном — чтобы в этой войне на Востоке немцы потеряли побольше своих перьев. Говорить об антибольшевистской борьбе было бы фальшью. Гитлер знает, что большевизма уже давно не существует. Ни один кодекс законов так не охраняет частную собственность, как русский гражданский кодекс. Пусть он прямо скажет, что он хочет победить огромную потенциальную мощь с 52-тонными танками, которая сама готовилась свести с ним счеты".
2 июля 1941 г.
Длинное письмо к Дуче от Гитлера. Оно представляет собой резюме операций, которые всюду развиваются благоприятно, хотя и с большими трудностями, чем изначально предполагалось. Судя по дислокации русских войск надо думать, что они были готовы атаковать. Кроме того, Гитлер предлагает встречу двух вождей у себя в ставке, пока операции ещё продолжаются. Муссолини эта мысль понравилась настолько, что он тотчас же дал согласие.
3 июля 1941 г.
Хотел бы я ошибаться, но, по-моему, звезда нашего Альфиери в Берлине начинает закатываться. Фон Риббентроп, возмущенный визитом Паволини к Геббельсу, предпринял серьезное и углубленное расследование источников этого визита, и Дино Альфиери выйдет из этого с переломанными костями. Эта история позабавила Дуче, который "считает инцидент серьезным, но не может не смеяться над ним, как он смеется над всем, даже над теми драматическими историями, в которые попадает Альфиери" (в оригинале написано, что речь идет о каком-то инциденте, в котором Альфиери избил немецкий офицер. Кроме того, обратите внимание, что о недовольстве Риббентропа и о жалобах Альфиери примерно в это же время упоминал в дневнике и Геббельс)
4 июля 1941 г.
Ничего существенного.
5 июля 1941 г.
Заседание Совета Министров. Обсуждались финансовые вопросы, после чего выступил Дуче с длинной речью о военно-политическом положении: США вмешаются, но это вмешательство очевидно. Россия будет разбита в короткое время и это вынудит Великобританию отказаться от непримиримости. Дуче весьма огорчен почти полной потерей империи, "за утрату которой он принес клятву вечной ненависти к англичанам и которая отныне будет связывать всех итальянцев". Попытка отвоевать империю будет предпринята чего бы это ни стоило, даже если от нас потребуются самые крайние жертвы.
Павелич прислал ответ по черногорскому вопросу: он согласился на установление границ 1914 г. Я отправлю Маззолини текст декларации об установлении границ, после чего соберется Учредительное собрание для основания нового королевства, регентом которого станет сам Маззолини.
Силимбани нарисовал интересную картину происходящего в Тунисе: там даже камни стали "голлистами", 80% среднего класса верит в победу англичан. Они ненавидят немцев, но восхищаются ими; нас они просто презирают.
6 июля 1941 г.
Наш консул в Инсбруке сообщает о возобновлении немцами шагов с целью удержать Южный Тироль в своих руках, предпринимаемых под эгидой самого гайляйтера Хофера. Дуче поражен и раздражен этим. "Запишите в свой дневник, — сказал он мне, — что я предвижу неизбежный кризис в отношениях между Германией и Италией. Теперь уже очевидно, что они собираются попросить нас перенести свою границу до Салерно, а, может быть, и до Вероны. Это вызовет в Италии страшный кризис режима. Я его преодолею, но он будет самым трудным из всех. Я это чувствую инстинктивно, и теперь я серьзно спрашиваю, не была бы для нашего будущего более желанной английская, а не немецкая победа? Тем временем англичане совершают на Германию дневные налеты. Бруно (сын Муссолини, погибнет в августе 1941) рассказал мне об этом, чему я весьма рад. Вот почему, поскольку нам предстоит воевать против немцев, нам незачем поддерживать миф об их непобедимости. Но так или иначе, а я мало верю в нашу расу: при первой же бомбежке, которая бы уничтожила знаменитую колокольню или картину Джотто, итальянцев охватил бы приступ сентиментальной любви к искусству и они подняли бы руки вверх. Мы должны благодарить Грациани, вот кому мы обязаны тем, что наш престиж наполовину в ж-е, а фактически уже полностью в ж-е. После войны он не останется маршалом Италии".
7 июля 1941 г.
Дуче еще продолжает негодовать против немцев. "Немцы требуют лояльности от других, но сами неспособны быть лояльными".
Виделся с Делла Джованна, вернувшимся из Германии. Он вынес весьма посредственные впечатления: мало энтузиазма, много беспокойства по поводцу материальных условий жизни, которые становятся все сложнее и сложнее (Что забавно, примерно также, даже еще хуже, описывал Геббельс впечатления об Италии, см. предыдущую запись).
Дуче выехал в Апулию.
8 июля 1941 г.
Я познакомился с адмиралом Фиораванцо, одним из асов молодого флота. Это живой и интересный человек, хотя и слишком самоуверенный. Он не скрывает своих антигерманских настроений и беспокойства по поводу установления германской гегемонии в Европе. Он считает, что наш флот по-прежнему весьма эффективен в отношении линкоров и крейсеров, но что итальянский подводный флот получил крепкий удар, от которого из-за нехватки сырья будет трудно оправиться. Он критикует нашу программу военно-морского строительства, в которой мы пожертвовали броней ради скорости.
9 июля 1941 г.
Приходил Акуароне, чтобы заявить от имени короля две претензии: во-первых, в прокламации к черногорцам говорится о Дуче, а не о короле — но это я исправлю немедленно, так как прокламация еще не опубликована. Во-вторых, Дуче провел смотр вернувшимся с фронта войскам, тогда как раньше это всегда делал король. Я поговорю об этом с Каваллеро, которого королевская семья опасается, ибо, по словам Акуароне, "он лелеет амбиции больше политического, нежели военного порядка".
Германское наступление в России продвигается в несколько замедленном темпе. Сопротивление серьезное: я видел документальный фильм, присланный Геббельсом, из которого это следует совершенно ясно.
Буффарини нарисовал весьма и весьма мрачную картину нашего внутреннего положения: антифашизм укрепился повсюду. Он подготовил обоснованный доклад, но не решается показать его Дуче.
10 июля 1941 г.
Дуче возвратился в Рим.
Венгры аннексировали территорию Бачка, вызвав этим сильное негодование в Загребе. Я не стал скрывать перед Виллани своего разочарования и сказал ему, что Венгрия плохо кончит, если будет и дальше следовать по этому пути. Невозможно представить себе страну с 15-миллионым населением, имеющую 5-миллионое меньшинство. Венгров постигнет та же судьба, что и другие мозаичные государства.
Неаполь подвергся воздушному налету, а также Кельн, который жестоко пострадал. Сообщения с русского фронта носят весьма серьзный характер: русские хорошо дерутся и впервые за время войны немцы признались, что отступили в двух пунктах.