На улицах было шумно: стоял выходной день. Торговцы с лотками на груди и праздношатающиеся жители бродили по тротуарам. Неподалеку гремел проповедью главный собор городка, откуда-то доносились громкие крики.
А я наткнулся на длинную стену, на которой было прикреплено несколько десятков фотографий. Все они были ужасного качества, черно-белые, похожие на те, что красуются на доске “Их разыскивает полиция”.
Я не мог разобрать, что именно было написано под лицами, солнце село окончательно, но сердечко екнуло от страха и неожиданно я осознал, где нахожусь: в опасной стране, где легко могут пристрелить бандиты из-за пяти баксов и дешевого телефона, где можно стать рабом на плантациях марихуаны, где тебя могут попросту разобрать на органы, попадись на глаза тем, например, чьи портреты красовались на стене.
Или это были их жертвы? Я присмотрелся: фото содержали лица молодые и старые, мужские и женские. Наверное, все-таки жертвы. Внутренне я содрогнулся и пошел в храм проситься на ночлег. Вот-вот должна была закончиться служба.
Падре я встретил у черного входа. Тот был маленький, худенький, с темными усами, которые топорщились в разные стороны. Одет Святой отец был в самую обычную осеннюю курточку темного цвета. В целом, он походил на выходца из Средней Азии, торгующего на рынке вещами. Я показал ему заранее переведенный на испанский текст, объясняющий мою сущность и содержащий просьбу о ночлеге. Ответ был краток и лаконичен:
- Ты не паломник, поэтому нет.
Это было сказано таким отсутствующим тоном, что препираться было бессмысленно…
“Вот, - злорадно думал я, шагая на выход из поселка. - Убьют меня ночью в лесочке, потом рая, как своих ушей не увидишь. На Суде не отмоешься”.
Ноги вывели к местному стадиону. Тот казался, словно из другого мира: настоящий, с электронным табло, ярким освещением, трибунами и искусственным газоном. Почему-то меня больше всего удивило именно электронное табло, чем тот факт, что в какой-то богом забытой деревушке в горах люди играют в большой футбол.
В темноте на меня обычно нападает острое желание где-то скрыться, обезопаситься и уснуть. А вот гулять и наслаждаться ночными пейзажами совсем не хочется. И меня всегда раздражает, когда с закатом солнца я не расстилаю палатку, а еще ищу место для этого…
Мой взгляд привлек небольшой домик, в котором не было ни огонька. К нему не шло никаких троп, поэтому создалось впечатление, что он заброшен. Перелез через забор из колючей проволоки, выбрал место под деревом и тут…
— Кристина? Кристина!
Я начал озираться и слегка удивился тому, зачем я вообще полез в это место. Домик все так же казался темным пятном и самым необитаемым местом, однако вокруг… Огород, в который я залез, освещали яркие блики прожекторов стадиона, отчего все достаточно хорошо просматривалось всем, кроме меня. Можно сказать, что я находился на освещенной сцене перед темным зрительным залом.
Мужик, имевший ввиду какую-то Кристину, но звавший меня, оказался простым прохожим с улицы напротив. Что ему понадобилось я выяснять не стал, а набросил на плечи рюкзак и ушел в темноту, искать новое место.
Вскоре городок остался позади. Я шел по темной, проселочной дороге куда-то в гору и искал едва видимую тропу, на которую можно было бы уйти и потеряться в лесу, где я мог бы, наконец, поставить палатку. Брел я в темноте, боясь привлечь внимание всяких там бандитов и прочих черных трансплантологов.
Тропу я нашел довольно таки быстро. Радостно пошел по ней, но вскоре увидел силуэт дома. Рядом с ним кто-то ходил, может, любовался на звезды, а может просто вышел из дома, услышав, как сухостой ломается под моими ногами. Я замер. Не стало слышно и человека. Я постоял и уныло побрел обратно.
Видеть никого не хотелось, слушать и вникать в чужую непонятную болтовню тоже. Хотелось просто спать, чтобы никто не трогал и сам факт моего присутствия никого не интересовал. Из темноты раздался крик, но я даже не оглянулся.
Вернувшись на дорогу, прошел еще десяток метров и вновь сошел с нее, поднявшись в чье-то поле. А люди, в чьей огород я случайно залез, так и не могли успокоиться: сначала там мелькал яркий фонарь, затем они и вовсе спустили собак. Те лаяли где-то на дороге, но на территорию чужого поля, где я уже ставил палатку, почему-то не лезли…
А утром… Утром испортилась погода. На поле спустился густой туман, влажный настолько, что казалось, будто это и не туман вовсе, а капли настоящего дождя отчего-то застывшие в воздухе. Вскоре “дождь” все-таки сняли с паузы, и он действительно полил сверху. К тому времени я успел собрать палатку и вернуться на дорогу. Густой туман, ливень, скользкая глина под ногами, все это совершенно не радовало. Куда идти и зачем? Ведь все равно ничего не видно…
Продвинувшись вперед на километр, я обнаружил очень приятную поляну и решил остаться на ней. Что-то как-то сложно все. Устал, замерз, еще и дождь этот… Около 11 часов утра я залез в спальник и уснул. Можно сказать, что до следующего утра.
