Короли и шуты
Когда-то я уговорил Виктора Шендеровича, тогда еще неизвестного автора "Кукол", но уже яркого сочинителя миниатюр для эстрадных звезд, написать статью про двух шутов -- Аркадия Райкина и Геннадия Хазанова. Слишком много общего было в судьбах этих людей. И национальное родство, и работали они в одном эстрадном жанре, и талантом оказались соразмерны.
Я уже рассказывал, как столкнулся в случае с Райкиным с образцом двойной морали: клеймить недостатки системы с эстрады оказалось одним, а жить по этой схеме -- совершенно другим. Можно сколь угодно виртуозно иронизировать на тему существования дефицита и самому его получать в спецмагазине.
В конце жизни Райкин благодаря работе со Жванецким вышел на новый уровень сатиры, излагая публике своеобразные философские притчи. Это было не просто бичевание пороков, а осмысление глубинных вещей о свойствах человеческой натуры -- возможно, человек в своем несовершенстве смешон, но и не менее достоин того, чтобы его пожалели.
Когда Райкин с его талантом заговорил о вечном, это был не столько смех, сколько слезы и сердечная боль. Я безумно благодарен ему за это.
...Гена очень быстро набирал обороты и вскоре по популярности стал не сравним ни с одним из эстрадных исполнителей. Мне казалось, он прошел путь Райкина гораздо быстрее. В свои сорок попытался говорить со сцены мудрые, жуткие, человеческие слова, читая Зощенко, Жванецкого, того же Шендеровича... И однажды получил пощёчину. На одном из концертов в зале раздался возглас:
"Ты кончай там, еврей, эти умные штучки, мы заплатили, давай про кулинарный техникум!"
Или еще характерный эпизод. Хазанов выступал где-то в провинции на стадионе. И вдруг к нему на сцену вылез пьяный вдребезги мужичок с початой бутылкой и граненым стаканом и предложил: "Генаша, ну выпей, ты же наш человек". Гена вынужден был как-то обыграть этот "номер" и белый как простыня выскочил за кулисы. А публика осталась довольна -- какой смешной эпизод, в зале оказался подсадной.
Не могу себе представить, чтобы нечто подобное произошло с Райкиным. Аркадий Исакович выступал в маленьких театральных залах, и там собиралась определенная публика. Гена же, когда раскрутился, вышел на стадионы -- настолько оказался для всех и всюду желанен. Но как только он решил поговорить о вечном, поднять какие-то глобальные вопросы -- получил отпор.
Этой публике нужен был только треп. Существует оборотная сторона "косьбы" по городам, имеющим тысячные стадионы. Издержки "большого спорта..."
Тогда к Гене пришло осознание -- это тупик. Изображать парня из кулинарного техникума он уже не мог, а интересующие его вещи не нужны были публике.
...Я изложил Вите Шендеровичу идею статьи, и впоследствии он ее написал.
Райкина уже не было в живых, и многих тогда покоробило название статьи "Шуты". Обывателю кажется, что шутом быть зазорно. На мой взгляд, в этом нет обидного -- сам про себя шут знает, что он выше короля, и может позволить себе гораздо больше, чем любой приспешник власти.
С Геной у меня складывались приятельские отношения, я часто его фотографировал. И мне было чрезвычайно лестно получить от него приглашение на пятидесятилетие. Юбилей справлялся в огромном ресторане с невероятным шумом и помпой. Шел один из тех годов перестройки, когда в стране был жуткий кризис -- всюду было хоть шаром покати. Когда я там очутился, у меня открылся от изумления рот. Это был пир во время чумы. Такого изобилия и многочисленных приглашенных я не ожидал увидеть. Когда я собрался сделать коллективный снимок на память, мне пришлось проводить съемку в несколько этапов -- желающие не могли поместиться на одной фотографии. Но самое примечательное на том вечере -- смешение языков вавилонской башни: охват социальных и возрастных слоев не поддавался описанию.
Продолжение ЗДЕСЬ, подпишись на наш канал!
Записала Наталья Шелюхаева (с) "Лилит"
