А испортилось всё очень просто. Правило-то было простое — избегать областей, близких к сожжённому бывшему дому. Любой в рубке знал, что не стоит туда даже близко соваться, а то у особо чувствительных и излишне внимательных пассажиров может начаться затяжная тоска, и тогда уже никакое отвлечение не сработает. И пиши-пропало.
Нун это всё знал, естественно, да и что там могло остаться, ради чего стоило баламутить соты и заведомо доводить копеечное в общем-то дело до непременного скандала с Исидой? Оплавленный безымянный булыжник, выброшенный с орбиты давно потухшего светила? Зрелище так себе.
Но однажды они просто напоролись на тот самый булыжник. Хорошо, случайность довольно условная — будучи в смене, Нун выбрал для очередных поисков сегмент, опасно близкий к негласно запрещённому. Ну акогда поймал в фокус нечто безжизненное, что стоит обогнуть по хорошей дуге, то сердце ёкнуло. Он перепроверил догадку и с тревогой посмотрел на напарницу, спящую в капитанской капсуле, и вдруг решил, что большой беды не будет, если он исследует кое-что, даже не думая останавливаться там надолго. Просто посмотрит.
Сопротивление сот началось ещё до того, как он отлепил маневренный модуль от главной туши корабля и направил крошечный треугольник прочь от погружённой в массовый сон махины. Так получилось, что большинство душ на корабле отлично поохотились в последнем освоенном и поистине райском месте, где было настолько много выдающейся хищной флоры и фауны, что видавшем виды туристам пришлось по вкусу подобное тупое времяпрепровождение, и некоторые до сих пор не разорвали связь с борющимися за каждый вздох прототипами, оставленными на съедение более жизнеспособным конкурентам.
Кто играет в человечков? (начало, назад)
После такой «увеселительной» поездки — Исида гордилась собой и твердила, что иногда простые решения срабатывают лучше всего — на все души напала приятная сытая апатия, так что Нун мог рассчитывать, что его финт пройдёт незамеченным, но не тут-то было. Кто-то интуитивно почуял, что дело нечисто, и соты слегка заволновались.
Нун опустил модуль на абсолютно голую поверхность бывшей планеты и понял, что совершил очевидную, предсказуемую ошибку — делать здесь было нечего. Опознанию не подлежало ничего, ни контуры величественных в прошлом гор, ни впадины от испарившихся в один миг морей. Сплошное месиво из оплавленной породы, так что Нун уже собрался вернуться на корабль и признаться Исиде, что дурацкая ностальгическая затея была изначально обречена и закономерно провалилась, как вдруг понял, что на самом деле ищет кое-что другое.
Он хотел оценить состояние не планеты, а звезды. И него были вопросы, ответы на которые знать в общем-то не хотелось, но теперь, когда он стоял здесь и видел всё своими глазами, избегать правды — всей правды — было попросту невозможно.
Нун удалённо подключился к цепям, отвечающим за воссоздание истории небесных тел, и натравил их на родное светило, надеясь только, что там не чёрная дыра, забивающая любые перспективы обратного анализа, а хотя бы блёклый белый карлик.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
Так и вышло.
Нун торопливо, уже предчувствуя неприятный финал, настраивал цель реконструкции во времени, чтобы получить однозначный ответ у потрясающе технологичного нутра корабля, который при этом оставался полностью живым организмом.
Ответ был так же прост, как и ужасен.
У их звезды не было естественных причин становиться сверхновой. Если бы не их с Исидой вмешательство, она запросто могла бы дотянуть до сегодняшнего дня целой и невредимой. Они спалили собственный дом, а не спасли его обитателей.
Нун без выражения смотрел на приборную панель и думал, как он теперь будет смотреть Исиде в глаза, когда обманывать себя уже не получится.
И что будет, если призраки живущих когда-то разумных существ узнают, чего их лишили, поместив в бесконечный цикл имитации чужой реальности.
Соты разлетятся в клочья от боли. Превратятся в такие же космические могильники, как и их погубленная планета.
Нун лихорадочно думал, как быть, и уже почти договорился с собой, что цена слишком велика. Ему придётся молчать.