На день рожденья Миронычу всегда дарили портфель. Иногда даже два. Вы спросите: что же он делал с такой прорвой портфелей? Да ничего. Прежний выбрасывал, и всех делов. Он и цветы все потом… того… а цветов Миронычу на первое сентября дарили больше всех. Много больше. На порядок, выражаясь строгим математическим языком. Приходили пожилые, как тогда казалось, люди, про которых почтительно шептались: «Двадцать седьмой класс… о, а вон тот, седой — тридцать второй…» Боже, неужели и мы когда-то такие будем? Будем, будем… только на первое сентября нам к нему уже не прийти…
— Лебедев, возьми, пожалуйста, цветы, отнеси их куда-нибудь… там за школой есть мусорный бак!
— Жалко, Владимир Миронович! Не отнесу!!!
— Ну, возьми с собой… Девушке своей подаришь.
— У меня нет девушки.
«Если ты хочешь обнять соседку, то это значит, что ты чересчур здоров, а если ты хочешь обнять соседа, то ты чересчур болен».
— Ну, ты сейчас возьми… а подаришь потом, когда будет!
Да, в логической парадоксальности мышления тут мог тягаться только Олег Юрьевич… но ведь тут еще — и опыт, перешедший в мудрость, чего далеко не про любой опыт можно сказать.
«Скрещиваются мальчик и девочка, хотя вам об этом знать еще рано. А прямые в пространстве — скрещивающиеся».
— Не будет. Меня никто никогда не полюбит.
«Вот ученик и ученица. У них сходимость… сходимость по признаку Коши!»
— Ха! Тебя не полюбишь, пожалуй…
Мироныч преподавал математику, ну и, само собой, был нашим классным руководителем. Но на самом деле как-то незаметно со временем выяснилось, что гораздо больше преподавал он самоё жизнь, так сказать… Не напрямую, конечно… «Я — простой советский учитель…» Если тут вообще можно что-то преподать. «Научить нельзя. Можно только научиться» (и это единственная цитата в главе, которая принадлежит не Миронычу, а основателю «Спартака» Николаю Петровичу Старостину… Хотя и кто знает. — Прим. авт.). Жизнь — не математика. «Ученик — это не человек». Математика — строгая наука, «спросят тебя определение — скажешь, попросят доказать теорему — докажешь…», есть «Дано» и есть «Найти», и правильный ответ, пусть и без путей его достижения, всегда можно посмотреть в конце задачника, а в жизни… Да и вообще с опаской относишься ко всевозможным жизненным учителям: так сказать, «из-за скобок вынести можно, это разрешается… Из магазина нельзя», но Мироныч…. Потому что «умных людей много. Выйди на Калининский проспект, останови — каждый второй умный! Каждый первый умный, каждый нулевой!!! Такой умный, что дверь без ключа откроет… он тебе рубль даст на сдачу, а ты будешь думать, что дали два! Три!!! У него в колоде пять тузов, и все у него на руках… Вот порядочных людей — мало…»
Хотя начиналось, конечно, все непросто. Когда ты, выражаясь образно, практически невольный реципиент и объект передачи Мудрости… «Тебе сейчас, как тому пассажиру в автобусе, которому сперва было трудно-трудно, а потом стало легко-легко… И все от него разбегаются…» И контрольная, опять же, самая первая. «Негры в Африке кричат: “Не хотим больше есть бананы! Хотим писать контрольные!” А им отвечают: “Нет! Ешьте бананы!!!” А вы?..» И трояк потом рассматриваешь свой уныло, но ты же не знаешь пока, что… «четыре… четыре еще надо заслужить. Я бы поставил тебе четыре, если бы я относился к тебе плохо. Но я отношусь к тебе хорошо, поэтому ставлю три… Тебе вообще два надо было ставить!!!» Но уж зато потом: «…гениальность у тебя пройдет, и начнется нормальная жизнь!» Да, все так. Все как в жизни.
— Бери мел и записывай на доске условия задачи…
— Владимир Миронович, так ведь мела нет!
— Нет мела… С мелом любой дурак запишет! Ты без мела запиши…
А весной, когда все как-то понемногу пообвыклось, притерлось и наладилось… «Чтобы получить три, надо решить все пять задач… А чтобы получить пять, надо решить их правильно!!!»… Футбольный турнир среди старших классов!
Конечно, к нам не отнеслись серьезно. И недооценили. Ну, что с нас взять, маткласс, зубрилы и додики… а напрасно! Старая школа в центре Москвы, спортивный зальчик в подвале совсем крошечный, ворота даже меньше хоккейных, три на три играть с вратарем-гонялой — это максимум. А факты таковы, что практически в любом коллективе, даже в самом высокоинтеллектуальном и чуть более чем наполовину состоящем из искусственных евреев, всегда можно отыскать несколько человек, способных грамотно исполнить базовую мантру «отдал-открылся». Тем более что Хотима и в самом деле очень неплохо играл.
В общем, фурор и сенсация: мы одолели девятый класс в своей подгруппе, не говоря уж про ровесников из восьмого, — и вышли в полуфинал. Собственно, мы и дальше бы, возможно, проскочили, в самый финал, а финал — это одна игра, и в ней может случиться всякое, и, может статься, даже покрыли бы себя навеки неувядаемой славой, и вошли бы во все пресловутые анналы, и нашу тройку всегда приводили бы и ставили в пример подрастающим поколениям юных математиков как образец стойкости и мастерства… «Много ты хочешь… Я тоже много чего хочу! А сижу с вами и объясняю новую тему…» Мы даже повели в один мяч и готовы были развить свой успех, плотно насев на ворота соперника и…
И тут в дело включился Административный ресурс в лице молодого коммуниста и члена бюро райкома комсомола, преподавателя истории С. В. Малахова. «У него денег столько, что на математике говорить об этом бесполезно. А можно только на астрономии…» Почуяв, что игра у питомцев его подшефного класса идет туго, мяч совсем не держится и оборона вот-вот рухнет под натиском распробовавших вкус крови и озверевших ботаников, педагог не растерялся, оперативно разделся до трусов и выпустил сам себя на поле, игнорируя все призывы к букве правил и здравому смыслу. Заодно во время одного из стыков тактично напомнив кое-кому из соперников, что у кое-кого есть определенные сомнения в годовой оценке по истории… «Ты пока еще — о-малое. А я пока — О-большое!» Разумеется, веских контраргументов у нас не нашлось, и разница весовых категорий тоже сыграла свою роль… Вот я пишу и надеюсь, что Сергей Валерьевич однажды это прочтет и устыдится событий почти двадцатипятилетней давности… хотя ладно. Мы не в обиде. Ведь и третье место — это тоже очень почетно!
Спустя неделю Мироныч снизошел до того, чтобы отметить это событие и прочествовать лауреатов:
— Я тут случайно услышал, что мальчики восьмого «В» играли в каком-то турнире, заняли какое-то место…
Нет, вы слышали — он «случайно услышал…»! Да вся школа об этом только и судачила, как интеллигенты-очкарики дали жару по непрофильному предмету! Хотя… «Я даже не знаю, что такое буфет. Дорогу туда забыл!»
— …Молодцы. Кто там играл — Хотимский, Реут, Лебедев? Хорошие ученики…
Призовая тройка зарделась. Но, разумеется, Мироныч не был бы Миронычем, если бы не продолжил заздравную речь в своем излюбленном, исключительно присущем ему неповторимом стиле:
— …хорошие ученики, да… В футбол они играли и выиграли… Они поступили в математический класс, я думал — они хотят учиться математике, прилежно заниматься, а они вместо этого играют в футбол! Другие хорошие ребята со всей Москвы хотели поступить — а не поступили. А тут тебе — всё, на, пожалуйста, учись, а они — не-е-ет… Вон, негры в Африке — все хотят поступить в нашу школу, а им говорят: «Играйте в футбол!» — и они плачут… Футбол…
К счастью, в тот момент мы были уже хорошо знакомы с нетривиальной логикой наставника, так что радость наша не была омрачена…
— …Наверное, если бы вы поступили в класс футбольный, вы бы там участвовали в олимпиадах по математике и выигрывали бы их. А на футбол бы и внимания не обращали! Да, Лебедев? Что ты улыбаешься? Ты будешь улыбаться, когда я тебе скажу, а сейчас веди себя прилично…
Да, Владимир Миронович. Все именно так.
Тут Мироныч слегка расчувствовался, поскольку тема, как оказалось, была ему все-таки не чужой, и немножко поделился с нами личным, что случалось с ним довольно редко. Правда, чем старше мы становились — тем чаще:
— Футбол… Я в молодости тоже играл в футбол! Шапиро, у тебя один глаз сейчас сделался как пи-эр-квадрат! А второй — как два-пи-эр… Да, я же не всегда был старый, больной учитель! Я хорошо играл! Я играл крайнего нападающего, по схеме «дубль-вэ». У меня кличка была — «Бесков». Бесков в «Динамо» играл, Бесков хорошо играл! Бесков… Бесков был — как в математике Эйлер! Кого попало «Бесковым» не называли, это я вам точно говорю… Вы думаете, я это все придумываю, а это правда…
Тут я немножко вздрогнул. Да можно сказать, что и «множко». Поскольку мне показалось, что классный наставник наш кое-что все-таки придумал. Нет, не то, что сам играл, — это ладно, среди футболистов попадаются всякие, мы вон тоже, может, и не похожи особо, а в полуфинал пробились… Но Бесков? Константин Иванович Бесков — и вдруг «Динамо»??? Нет, позвольте…
Тут на самом деле я должен объясниться. Конечно, я видел кадры кинохроники про знаменитое турне московских динамовцев по Англии в конце 1945-го года и читал об этом в спортивно-познавательной прессе. Конечно, я знал, что Константин Иванович в нем участвовал и был одним из лучших. Но…
За «Спартак» я к тому моменту болел уже достаточно долго. Ну, то есть всю жизнь. И, в принципе, уже смирился с тем, что ничто, как говорится, не вечно на зеленом газоне. Прежние властители умов и дум уходят, появляются новые… это нормально. Это жизнь. Даже Юрий Гаврилов, уж на что был герой, а и тот однажды оказался в Днепропетровске. С ним тогда вообще два года назад вышла история, когда красно-белые мужественно поднимались с последнего места и выдали отличную победную серию, и накануне первого сентября домашняя игра с «Днепром», хороший шанс серию продлить и сделать еще один шаг по таблице… И в новостях дают информацию по первому тайму, и дикторша запинается, объявляя, что пока единственный мяч забил Юрий Гаврилов, и чего-то не может себе уяснить…
А я ее сразу понял. Гаврилов для нее был «Спартак», как и для меня, и никак она не могла взять в толк, почему это Гаврилов забил, а «Спартак» вдруг при этом 0:1 проигрывает. Ну не в свои же ворота он забил!
Ну да. Не в свои. Теперь уже в наши. Характерно, что я так расстроился в тот миг, что только спустя много лет случайно выяснил, что мы ту игру все-таки свели к ничьей. Хотя ничья — это, конечно, не победа. Особенно в той турнирной ситуации.
Но были люди, которые играли в «Спартаке» всегда. Ринат Дасаев, Федор Черенков, Сергей Родионов. И, конечно, неизменный Константин Иванович Бесков на трибуне. «Спартак» для меня были они, и они были — «Спартак». Другого не было, да и не нужно было.
Я просто никогда не задумывался над тем, за кого выступал Бесков в свою бытность игроком, интернетов-шминтернетов тогда ведь еще никаких не было, чтоб бесстрастно подсказать… Нет, а собственно — за кого еще он мог выступать??? Если вот он, всегда в своей кепке, и тогда чемпионами стали, когда я почти не помню, и сейчас вот, а главное — игра, игра наша, и фирменные «спартаковские голы»… ну за кого?!
Ну да, была хроника… ну так ведь это сразу после войны, мало ли, тогда и команд-то, небось, толком не было! Так, собрали лучших, назвали «Динамо» и повезли. Или, скажем, было «Динамо», а Бескова взяли на «усиление»! Вон, в хоккей когда за океан ездят в традиционное «новогоднее турне» — из того же «Динамо» Мальцева брали, или из «Крыльев Советов» еще вроде кого-то. Допустимая практика, вполне… Может, и тогда так же!
По окончании урока я набрался немыслимой смелости и бочком приблизился к Миронычу, дабы внести необходимую коррективу в его прочувствованный спич. А смелость и впрямь требовалась неординарная, чтобы вот так, по своей воле…
«Я буду говорить, а ты будешь слушать, потому что я учитель, а ты ученик. Когда станет наоборот — пожалуйста, ты будешь говорить…»
Я раскрыл рот, но звука изнутри пока не поступало. Мироныч одарил меня своим фирменным «Ты существуешь в природе?!» взглядом. Потом повысил рейтинг до благоприятного «Ты хочешь задать вопрос? Это разрешается в Советском Союзе…». Наконец, внутри меня что-то булькнуло, и я просипел:
— Вла… ди… миронович… А… вот вы сказали… Бесков… за «Динамо»…
«Много я видел ослов! Сам я большой осел! Но такого осла, как ты, вижу в первый раз!!!»
— А за кого, по-твоему?
— За «Спартак»…
«Иди к доске, сотри с нее — успокой нервную систему!»
Даже так:
«Встань, выйди вон из класса, закрой дверь с той стороны. Скажи спасибо, что не окно. Окно пока можешь закрыть с этой… Стой, иди обратно!»
— За «Спартак»… Да, бывает ученик простой, а бывает сложный. Ты — сложный ученик! Сейчас ты загнешься, как «игрек равняется корень из икс»…
Вечером я осторожно спросил у мамы:
— Мам, а это… правда, что Бесков за «Динамо» играл?
Та рассмеялась и ответила:
— Да всю жизнь! А ты разве не знал? С чего бы вдруг?!
Больший культурологический шок, сказать по совести, я испытал, только когда выяснил, что меня все-таки не нашли в капусте и не приобрели в магазине по сходной цене. Хотя…
Все бывает. Все случается. И — ни в коем случае не отменяет.
Зато все сразу стало на свои места. «Бесков», значит, было прозвище… ну что ж: говорят, Константин Иванович тоже любил устроить новобранцам «Спартака» для начала «контрольную». Я даже отлично слышу, как он говорил при этом голосом Мироныча, вот так примерно: «Вы все приехали издалека, вы все приехали в “Спартак” учиться играть в футбол… Там у себя вы все были звезды, все играли “под нападающими”… а сейчас мы будем учиться играть по-настоящему! Это же “Спартак”… Кто хочет зарабатывать деньги, тот едет пусть вон — в “Динамо-Киев”! А здесь “Спартак”, да… Сейчас я предложу вам “квадрат”… “Квадрат” — это трудно, не спорю… Негры в Африке плачут: “Не хотим есть бананы, хотим играть в квадрат!”— а им не дают… Им говорят: “Ешьте бананы!” Квадрат… С квадратом любой научиться играть, ты без квадрата научись… Стой! Сотри с доски. Сейчас я буду объяснять новую тему, а вы — внимательно слушать…» Но зато недаром потом — любой защитник после «Спартака» мог в другом коллективе запросто исполнять «разыгрывающего»!
Спите спокойно, Учителя…
По-видимому, это будет самая короткая глава в тексте. Но на самом деле ко всему сказанному Миронычем мне добавить особо нечего.
«Скоро будет экзамен, вы все его ждете, все боитесь… не бойтесь! На экзамене будет стоять два ведра, одно с водой… а другое — пустое!»
Но на самом-то деле:
«Вы думаете, на экзамене ваша жизнь закончится… Ну, для кого-то — конечно! Но для всех остальных наоборот — все только начнется!»