(криминал)
Часть 1
Два часа ночи. Тишина за окнами, тишина в доме. Супруги Бухарцевы пока еще спят вместе в одной постели, поделив территорию кровати скомканным одеялом на две равные части. Отгремели бои внутрисемейные, жаркие споры вызванные ревностью, несовместимостью характеров, длившиеся около полугода, и вот, наконец-то пришла она – долгожданная, «послевоенная» тишина. Где-то там, в углу, осторожно скребётся проворная мышка и в свете неяркого ночника поблёскивает, болтаясь из стороны в сторону маятник настенных часов. Слышно едва-едва шуршание мелкого дождика по отливу оцинкованного подоконника. Так хорошо и легко им сейчас дышится, а по телу разлито приятное тепло, как будто это пребывание в состоянии невесомости, а самое главное - никуда не надо вскакивать спросонок, чтобы успеть прибежать к сроку. Каждому из супругов снится что-то хорошее, доброе и спокойное, умиротворённое – сие видно по улыбающемуся лицу мужа и невнятному мурлыканью жены полузакрытым ртом. Верите или нет, а только как же не хочется отрывать их от этого удовольствия и возвращать в постылую серость реальной жизни, оставив побыть подольше, в той сказке выдуманной мечтами и человеческим воображением. Да не дано только вот нам подневольным актёрам, избежать как-то приключений или злоключений театральной роли назначенной, суровым режиссёром постановщиком. Ну вот, пожалуйста… А я, что говорил? Телефонный звонок, прямо как гром небесный ни зван, ни ждан, и ни с чего вдруг. Иван Сергеевич, полусонный пошатываясь, подошёл к аппарату и взял в руку трубку.
- Ало?
- Послушайте, ну, у вас есть хоть немного совести, а? Сколько можно уже…
- Чего?
- Кладут в чего! Если ты скотина будешь хулиганить, и ещё хотя бы раз позвонишь сюда, я приеду к тебе домой с милицией. Понятно?!
- Куда позвонишь, не понял?
- Ты из меня дурочку не делай!
- Я вас не понимаю.
- Нее! Это у тебя точно не пройдёт. Мой телефон с определителем номера, и книжка телефонная у меня под руками, так что найти, где ты живёшь нам труда не составит. Не понимает он. Козёл, ты! – произнёс раздражённый женский голос и в трубке запищали короткие гудки.
- Сама «козёл», - буркнул в усы обиженный Бухарцев.
Тамара включила бра и спросила мужа, - с кем это ты там воркуешь, пока я сплю?
- Истеричка какая-то номером ошиблась.
- Бедный, бедный. Одолели тебя истерички, ни днём, ни ночью покоя от них нет.
- Тебе-то какая теперь разница?! Всё! С недавнего времени мы с тобой чужие люди – ты сама так хотела.
- Да я и не жалуюсь, собственно…
- Вот и спи громче.
Жена быстро заснула, а Бухарцев так и промаялся без сна, до самого рассвета не сомкнув глаз. Из закрытой двери в зал тянуло краской. К утру у него разболелась голова.
Побрившись и позавтракав двумя пачками свежезапаренного супа «Ролтон», Иван Сергеевич привычным маршрутом отправился на службу. У Тамары Георгиевны напротив, сегодня был выходной день, и поначалу она хотела съездить к своей подруге поболтать за жизнь, но, уже почти настроившись на это дело, безразлично махнула рукой, - а, ну их всех! – взяла в руки корзинку и отправилась в пригородный лес за грибами, по привычке оставив на столе записку бывшему мужу.
Где-то через час наверное, дизель высадил пассажирку на остановке «Лесная», и, дав протяжный гудок, пошёл прочь погромыхивая по рельсам. Тамара спустилась вниз с маленькой платформы разъезда и по тропинке пересекающей грунтовую дорогу углубилась в осеннее царство лиственного леса. Лес, кстати говоря, тоже не выносит лишнего шума и любит плавную осторожность движений, тишину и неторопливые размышления. Здесь всё вокруг так сказочно, что попав сюда, невольно ждёшь неожиданной встречи с кем-то, а тропинки лесные, как ковровые дорожки в госучреждениях, наглухо скрывают звук шагов посетителя, оставляя слышным его дыхание. Нагулявшись вдоволь и насобирав верхом полную корзину грибов, женщина сошла с тропинки чуть в сторону, приметив небольшой бугорок земли, присыпанный листвой. До прихода поезда оставалось ещё почти полтора часа, а остановка была от неё уже метрах в ста. Ей захотелось присесть, передохнуть слегка, выпить из термоса горячего кофейка с бутербродом, и Бухарцева подстелив газетку, смело уселась на эту насыпь, однако почувствовав шевеление под собой, мгновенно вскочила с места, наполовину рассыпав корзинку с грибами. Осыпавшаяся листва, открыла страшное, посиневшее лицо мужчины сорока лет, с кляпом во рту и связанными за спиной руками. Ох, как же ёкнуло сердечко, и задрожали коленки молодой женщины при виде закоченевшего трупа. Почти бегом побежала она прочь в сторону железнодорожной остановки в надежде на то, что там есть люди. Будничный день сегодня, среда. Никого из попутчиков на разъезде кроме Тамары не оказалось. За время ожидания дизеля, она кое-как взяла себя в руки и, поразмыслив, успокоилась, решив не сообщать о своей находке в милицию, но вечером всё же не удержалась, и обо всём рассказала Ивану.
- Зря ты так сделала, надо было ещё сегодня нам сообщить об этом, - упрекнул её Иван Сергеевич.
- Да?! А по судам потом твои коллеги кого таскать станут, тебя?
- О чём ты говоришь? Сама подумай, ведь у него ж теперь родные есть. Они ждут, волнуются.
- Ох, не знаю я… И понесли меня черти в лес этот. Сроду вот приключение себе найду.
- Завтра в отделение со мной пойдёшь и там всё подробно расскажешь.
- А тебе-то, за каким хреном рассказывала, дура – ведь не хотела же?
- Ну, как ты хочешь, а не сообщать нельзя. Хотя ты говоришь, что там тебя ни видел никто… А может быть его уже и ещё кто-нибудь нашёл, ведь он теперь на виду лежит? Ладно, не ходи, сами разберёмся.
- Нет уж, будь что будет. Утром сама пойду к вам и обо всём заявлю.
Бухарцев саркастически рассмеялся.
- Скажи вот, ну, как можно с тобой поладить? Чего б я тебе не предложил, ты всё поперёк делаешь. Какой дурак это терпеть будет?
- Какой да никакой, это не твой вопрос.
- И снова зря ты так.
- Ваня, довольно об этом. Я устала от разборок и не хочу к ним возвращаться! Мы с тобой это пережили уже.
- Ничего ты не поняла, Тамара. Это я по дружбе тебе говорю сейчас, а ни как муж. А если не хочешь слушать, то и не будем. Спать давай, я и так сегодня не доспал. Утро вечера мудренее.
По заявлению Тамары Георгиевны Бухарцевой, на место происшествия прибыла следственно оперативная группа и медицинские работники.
- Давай веди нас, - обратился Бухарцев к Тамаре, - показывай, где это.
- Ну, я шла вот так, по этой тропинке. Сюда. Теперь направо.
Оперативники шагали за ней чуть ли ни след в след.
- Вон, вон видите бугорок. Всё здесь, как и было тогда.
- Стоп, - сказал Иван Сергеевич, - дальше ни ходи. Ступай в машину и жди нас.
Тамара поспешила уйти даже не оглядываясь назад, так неприятно ей было бы снова увидеть этого мертвеца.
- Так что, приступаем что ли, старлей? – обратился к Бухарцеву один из экспертов.
- Да, начали.
На основании того, что было ими обнаружено на месте преступления, быстро составили подробный план расследования, а уже на основании составленного плана, следователь дал письменные задания сотрудникам следственно-оперативной группы, и процесс пошёл в привычном режиме. Сверкала то и дело яркая фотовспышка, не давая покоя масштабной линейке, а фотоаппарат Никон усердно фиксировал подходы к месту обнаружения трупа и повреждения частей тела. Однако следов, или каких-то брошенных предметов в процессе осмотра прилегающей к месту происшествия территории обнаружено не было.
- А «потеряшку» опять закопал кто-то.
- Ты думаешь? Вряд ли, это листопад его спрятал.
- Так, ну и что же мы здесь имеем, Виктор Сергеевич?
- Ничего путного.
- Как, совсем?
- Совсем. Труп разлагается, следов можно сказать никаких. Руки тросиком связаны, кляп во рту, масляная тряпка. Под листвой вмятины вместо следов. Трое здесь были, включая убитого. Размер обуви приблизительно 43 и 44.
- Ну, если тряпка в машинном масле, значит сюда они не пешком пришли, да?
- Само собой не пешком. Но по грунтовой дороге за это время, кто только не проезжал.
- Дня четыре или пять он здесь видно. Запашок пошёл. И в карманах ничего?
- Нет.
- Чёрт. А позавчера ещё дождь прошёл, тоже не кстати.
- Совсем хорошо. Тросик этот, от крытого УАЗика, длинный очень.
- Значит за основу берём, что и доставили его к лесу на УАЗике, и сто процентов в фургоне.
- Ага.
- Тогда и топтаться здесь больше наверное нечего, отправляем «жмурика» на судмедэкспертизу и всё.
- Ясно. Отправляем, так отправляем.
- А нельзя дело это как-нибудь «транспортникам» спихнуть?
- Шутишь. Больше ста метров от Ж/Д.
- Мда-с… Жаль.
Быстро упаковали тело в мешок, двое понятых расписались на ОМП и упаковке, и отправили груз куда полагается. В этот же самый день было заведено уголовное дело под № 95, расследование которого начальник следственного отдела поручил следователю УГРО Бухарцеву И.С., у которого уже было одно не законченное У/Д, что сказать по совести, совсем не радовало его. Но приказы (как в народе говорят) не обсуждаются, а по сему, маскируя улыбочкой внутреннее недовольство, Иван Сергеевич взвалил на себя ещё и этот груз. Постановление о назначении криминалистической экспертизы и заключение патологоанатомов с интересующими его вопросами тоже уже было вынесено и оставалось только дождаться результатов. - Но это уже всё в другой день, - думал старлей, - а на эту смену негатива итак в избытке. Утром к Маме поеду, за положительными эмоциями. Всё! – сказал он себе и дождавшись окончания рабочего времени, уехал домой.
- Привет, Ма!
- Заходи, привет.
- Ты чего хлопочешь тут?
- Известное дело – жрать варю.
- А батя где?
- Вон на лавочке, в домино с дедами режется, с утра пораньше. Крикни ему в окно, что завтрак готов.
- Ага, сейчас…
Бухарцев открыл створки и позвал отца, но тот, отмахнувшись сказал, что пока не хочет, идёт интересная партия.
- Ну и пусть там сидит, со своими «козлами», а мы и без него позавтракаем. Давай мой руки и садись, у меня плов с бараниной.
- Это я удачно зашёл! Моё любимое блюдо.
Они сели завтракать и разговорились о положении дел в семье сына.
- Значит вы окончательно решили разбежаться с Тамарой? – спросила мать.
- Мы даже уже развелись официально.
- Когда ж это вы успели?
- Несколько дней назад.
- А мы с отцом тут и не сном, и не духом.
- Она говорит, что так будет лучше.
- Чего же ей не нравится, чем не довольна? Ведь не пьёшь и деньги не мимо дома несёшь.
- Говорит, занудство моё ей невтерпёж, ночами пропадаю.
- Пропадаю! Поди ж ты.. Да ведь не у девок же! Такая мол работа у меня.
- Докажи вот! Она и слышать-то не хочет. Плевать ей на мою работу и на меня вкупе. А, ладно… Не хочу об этом. Надоело всё. Может и к лучшему, что расстаёмся.
- А квартира как же?
- Мам, мы уже созвонились насчет обмена, удачно получается – «двушку» на две комнаты меняем. В своей квартире мы полы покрасили, в зале, тоже готовим на осмотр. Сегодня вечером к ним смотреть поедем, завтра они к нам. Одна комната на ул. Гоголя, а вот вторая далековато от работы, в районе новостроя.
-Уу, размен это мероприятие не быстрое.
- Надо за две недели управиться с этим делом. Просто, невтерпёж уже вместе жить, понимаешь?
- Ясно. Эх, молодёжь… Чего вам только не хватает, не понимаю? А вот мы с отцом после свадьбы от пап и мам, с двумя чемоданами уходили. У отца в чемодане двое трусов и майка, и у меня, смена белья и наволочка с пододеяльником. И ничего! Всё нажили сами, и сами в квартире, и вам помогали. Ну вас, - махнула мать разочарованно рукой, - всё ни так как надо.
- И не говори, - невесело улыбнулся Иван.
- Ночевать-то приедешь к нам?
- Нет. Надо к себе ехать. И дома кой чего сделать, и завтра мне на службу.
- Охота тебе краску там нюхать.
- Да, я сдуру полы-то масляной краской вместо эмали покрыл. Говорят, блестеть будут лучше. Не сохнут вот ни фига.
- А масленая, осенью недели две сохнуть будет, не меньше, уж поверь мне, маляру профессионалу. Ты хоть камин у порога включи, так быстрей провянет, правда запах будет ядрёней.
- Да ты что? Во попал.
Дождавшись отца и отдохнув в родительском доме ещё с полчаса, Иван Сергеевич сел на рейсовый автобус и отправился восвояси.
Вечерок этот выдался неуютным и холодным, осень начинала потихоньку показывать свой нрав, дул промозглый ветерок и стремительно летели редкие капельки дождя. Путешествие по городу с целью обмена жилплощадью, окончилось при просмотре первой из комнат. Случилось то, чего ни случалось ни разу за два года семейной жизни Тамары и Ивана, она не понравилась им обоим – потому и вторую комнату смотреть не поехали. Приходилось терпеть друг друга, ещё некоторое время.
В пятницу ст. лейтенант Бухарцев подробно докладывал своему шефу сведения и результаты экспертиз по делу № 95.
- Потерпевший, Валерий Трофимович Полежаев, гражданин Российской Федерации, 1965 года рождения, трижды судимый ранее. Освобождён из заключения 15 июня 2005 года. 15 сентября этого же года был обнаружен гражданкой Бухарцевой Т.Г., в пригородном лесу, в ста метрах от железнодорожного полотна, с признаками насильственной смерти: в ботинках на босу ногу, без брюк, с кляпом во рту и связанными за спиной руками. На лице убитого зафиксированы сильные кровоподтёки и струйка запёкшейся крови из левого уха. Тело было завалено листвой и пролежало на месте происшествия около пяти дней. Смерть наступила от недостатка кислорода. Задушен.
- Интересно.
- По картотеке, вор рецидивист, домушник. Уголовная кличка, «Сухой». Болел туберкулёзом. При вскрытии из его желудка извлекли золотую брошь овальной формы размером почти со столовую ложку и драгоценным камешком, изумруд.
- Ого! Это где же он так сытно позавтракал? Вот видишь старлей, как оно получается. И пожил-то на свободе нет ничего, а сидел бы там, так жил бы и дальше, верно?
- Верно.
- А собака с милицией приходила?
- Вызывать кинологов мы посчитали нецелесообразным, времени много прошло, да и дождь поработал отменно.
- И то верно. Ну, шутки в сторону, продолжай.
- А дальше всё.
- Всё? Грустно… И, что же вы товарищ Бухарцев думаете по этому поводу?
- Думаю, Висяк.
- Мда-с. Нет, надо здесь быть повнимательней. Эта неприятная личность, не рядовой жулик, ты покопайся в его «активном прошлом». Вряд ли причиной убийства стали карточные долги.
- Хорошо, покопаюсь.
- Слушай Иван Сергеевич, а ничего такого значимого за последнюю неделю в нашем городе не произошло, например краж крупных?
- Я сегодня же просмотрю общегородскую статистику правонарушений за этот период.
- Вот и славненько. Может быть там к чему-нибудь приклеимся. Вдруг среди этих происшествий есть что-то похожее на его прежние «шалости».
- Ещё точно установлено, что родных у него никого нет. Был брат, но год назад умер.
- Хорошо конечно было б знать, где он последнее время обитал.
- Увы, теперь сие, точно не возможно. Прятался под какой-нибудь корягой, как всё это племя.
- Да Бухарцев, чувствую я, придётся тебе помозговать над этим делом.
- Придётся.
- А с кражей, что у тебя?
- Да тоже нового пока ничего нет.
- В общем так – на всё, про всё тебе две недели сроку, ясно?
- Так точно!
- Ну, ступай.
- Есть.
В субботу утром отец заехал за сыном, как было договорено заранее, на своём запорожце, и уложив на багажник авто рыбацкие принадлежности, они укатили к близлежащему пруду с ночёвкой, кто на карася, кто на щуку. Сидели у костра, готовили уху, пили ореховую самогонку и говорили о том, о сём.
- Хороший клёв сегодня, три часа, а мы уж вон сколько взяли.
- А третьего дня сосед ездил сюда же, воротился пустым, говорит, ну хоть бы поклёвка была. Почему так, хрен знает…
- Может давление атмосферное, может ещё какая причина.
- Батя, скажи, отчего так бывает, чем я больше стараюсь, тем больше её раздражаю, чем я мягче и терпеливей, тем она больше злится?
- Чего ж тут непонятного, просто ты стал ей не нужен, вот и всё.
- Думаешь?
- Глупая ты голова Ваня. Я не думаю, я знаю.
- Но ведь раньше по-другому было всё. Она сейчас совсем другой стала.
- Время идёт, всё меняется. Женщины более корыстны чем мы, и если б у Тамары не было альтернативы тебе, она бы оставалась прежней. А вообще, старайся не думать об этом больше, так легче будет. Мы ведь с матерью, хотели вам «жигулёнка» подарить, да хорошо, что не поторопились, а то теперь пришлось бы тебе с ней и машину делить.
- А у вас с матерью, тоже были проблемы по молодости?
- У всех в это время проблемы бывают. Было дело и у нас до развода доходило, правда, это ещё до твоего рождения. Она уже на чемоданах сидела, и шторки с окон поснимала – машину ждала, переезжать. Да вовремя мы с ней одумались, поняли, что нужны мы только самим себе, и что чужие недостатки, надо принимать как норму, а не бороться с ними. Ваше поколение куда капризнее нашего, не цените вы того благополучия, что у вас есть. Может это от того, что нужды не знали.
- А поедем домой вечером?
- Я выпивши, куда ехать.
- Не пей больше, к восьми часам хмель выветрится.
- Ну а что, ещё немного половим, и нам в самом деле хватит. Едем, вечером как раз футбол по телеку.
Последующий выходной день, включая и понедельник, никакой информации к делу о преступлении не добавили. Только к концу вторника Бухарцев доложил подполковнику Сёмину о первых результатах расследования.
- В отделение «Октябрьского района» города Новоявленск, около двух недель назад, поступило заявление гражданки Школьник Е.Ф. проживающей по улице С. Лазо - 19, о краже шкатулки с драгоценностями, в числе которых согласно описи имеется и брошь, по описанию похожая на нашу.
- Ну, это уже я тебе скажу – прогресс. Когда ты думаешь познакомиться с хозяйкой?
- Сегодня поздно уже.
- А вдруг она, молодая и симпатичная?
- Ну их, баб этих…
- Что ну их?! Ты теперь холостой, и о будущем думать надо.
- Это моё личное дело, Алексей Павлович.
- Да не обижайся ты. Конечно твоё. Так это я, ляпнул по-стариковски. А по убитому есть что новое?
- Ничего. Зато, вариант убийства очень похож на тот, который у нас разбирали в далёком 1986-м году. Дело №18. Вот несколько снимков того времени.
- Это что, по фарцовщикам что ли?
- Так точно.
- Мда-с… Одного из них расстреляли, а Константин Григорьев, по молодости, семь лет строгача получил, – продолжил он рассматривая изображения на фототаблице, - помню, прекрасно помню эту личность. А знаешь, почему у него кликуха такая – «килограмм»?
- Почему?
- На левой руке у этого гада наколка есть, две большие буквы К и Г.
- Черти. Придумают же.
- Он лет на десять тебя старше. Редкая сволочь – имей в виду, при встрече. Отсидел?
- Побег.
- Ладно, занимайся дальше. Появится новое что-то, мигом ко мне.
- Слушаюсь. А что тов. подполковник, всё спросить хочу – легче тогда работалось в милиции, чем сейчас?
- Да как сказать… Мне завтра пятьдесят стукнет, и в принципе есть чего с чем сравнивать. Всё было гораздо строже тогда, понимаешь. Закон суровей был, и никто «сверху» не звонил о том, чтоб какого-нибудь мерзавца освободили, потому, что он сынок начальника, например. А вообще-то, чего только наша структура не пережила, за истекший период. Если при дорогом Леониде Ильиче, участковые премию получали за то, что у них меньше правонарушений на закреплённой территории, то гражданин Горбачёв другую моду придумал – стали план милиционерам давать на задержание пьяных. Набрал меньше положенного, премию с тебя снимают. Такие вот перегибы глупые. А поди докажи людям, что ты тут не при чём. Кто виноват получается? Мент конечно!
- Кошмар на улице вязов.
- При всех есть хорошее что-то, но хуже чем при перестройке, не было никогда наверно. «Вышки» нет теперь, «суки» острастку совсем потеряли. Убил человека, или изнасиловал кого, отсидел и вышел, или сидит пожизненно. Живой же, а человека нет. А вот при Сталине, это мне ещё крёстная моя рассказывала, она имела три года лагерей тогда, изнасиловал один гад пятнадцатилетнюю, не десятилетнюю, а пятнадцатилетнюю девочку - дали срок ему, и направили к ним. А мы, - говорит, - уже знали «там» кто, к нам едет. Так вот, окружили его в один прекрасный день зэки на делянке где-то, и бошку ножом отрезали. Она рассказывает, я ни жива, ни мертва стою, вижу, как тело его безголовое по траве прыгает. Такие вот порядки царили, а люди совестливей были между прочим.
- Ну, это я в курсе, что из таких, гомиков на зоне делали.
- Это уже пошло при Хрущёве, а при Сталине так было! «Голубых» в лагерях и без насильников хватало. Теперь же, эта мразь живёт и в ус не дует, под охраной закона. Вот и думай Ваня, когда нам лучше было.
- Да, - вздохнул Бухарцев, - и всё это через нас, как через сито проходит.
- Ну, всё! Вечер воспоминаний закончен, иди домой, а то ты меня совсем расстроишь.
(продолжение следует)
У. Ёжиков