Оглавление
- Вагонные споры - не последнее, а часто первое и полезное дело. Россия - это расстояния. Соседи по купе на несколько суток становятся почти родней, с которой делятся сокровенными тайнами. С гудком Но вся вагонная исповедь с причастием от РЖД вылетает из головы с гудком локомотива , когда выходишь на своей станции, пропитанный неистребимым вагонным запахом, с ожиданием новых встреч и дел. И мыслью, что хотя у всех все запутано, а то и запущено, дай бог со своими проблемами разобраться... С "Гудком" В середине 80-х от газеты "Гудок" ездил в командировку, писать про лучшую поездную бригаду. "Гудок" был органом Министерства путей сообщения СССР, легендарным изданием. С историей. ИВ нем когда-то публиковались Ильф и Петров, Катаев, Булгаков и Олеша. Старинное здание редакции было в центре Москвы. Оно было подробно описано в романе «Двенадцать стульев» в главе «Общежитие имени монаха Бертольда Шварца». Здесь же, в общежитии при редакции, в маленьких каморках с фанерными стенками жили литсотрудники Юрий Олеша и Илья Ильф... От Ильича до Ильича Ехал я в купе начальника поезда, Владимира Ильича. Днем Ильич сновал, как веретено, вникал во все мелочи, "строил" проводников за грязь в вагонах и бардак, ругался по поводу тухлого мяса в ресторане, лично проверял и считал белье, разруливал ситуации с двойными билетами, ловил и сдавал в милицию карманников, разнимал пьяные драки, искал отставших от поезда пассажиров. Попутно поведал, как под Казанью однажды принял роды, а под Читой узнал о смерти Брежнева. Ночами мы расслаблялись, под стук колес пили чай, а потом что покрепче. Не для печати Ильич вначале говорил "для газеты" правильными фразами, а потом расклеивался, и его несло. Войдя в доверие, я узнал много интересного про трех жён Владимира. Про фишки и способы транспортировки контрабанды и товарного дефицита. Ильич показывал сумки, набитые кофе, чаем, сигаретами, сапогами и джинсами. Рассказывал, что многие бригады международных рейсов возят контрабанду между стенок и даже переваривают для тайников баки титанов. - Только т-с-с-!.. Он подносил палец к губам и неаккуратно разливал водку.Капли жидкости разбрызгивались по столику., падали на вареную курицу, куски хлеба и молодой картофель , купленный на станции. Под стук колёс Ильич вспоминал свои армейские дни и рассказывал про уловки вагонных мошенников и карманников. Потом ругал Хрушева, Берию и соседа по гаражу. Пропала челюсть А под Омском под утро в купе начальника постучала сильно расстроенная шамкающая женщина Она ехала на юбилей к брату во Владивосток. Говорит, положила на столик, на журнал, вставную челюсть, уснула, а как проснулась, челюсти нет. Пожилая пассажирка заплакала и готова была ехать обратно, чтобы не портить себе и людям праздник. Ильич мгновенно протрезвел, решительно взял фонарь, меня, ещё нескольких проводниц по дороге в седьмой вагон и мы принялись его прочесывать. Бесцеремонно поднимали пассажиров, лазили по полу и заглядывали в каждую щель. По полутемному ночному вагону бегал луч фонаря. Я ползал по проходу вагона, нюхая "свежие" носки пассажиров. Но шмон ничего не дал. А челюсть нашлась на следующий день в кармане халата пассажирки. Всё испортили Вернувшись в Москву, я все это описал. Заголовок дал такой- "Вставная челюсть нашлась под Тюменью". Но такого в главной газете железнодорожников не приветствовали и во времена Ильфа и Петрова. Все мои замечательно живые подробности вагонных будней выкинули при подготовке материала к печати. Материал украсили ударным заголовком "С первого пути отправляется..." Ильич и его команда в газете вышли безликими и сусальными, как персонажи "Тайной вечери"... Советская печать - она была хотя и мощной, и звёздной, и с давними традициями, но в кустарном, бездарном и казенно-ведомственном исполнении из человека часто делала бледную тень, схему, ходячий плакат или дурилку картонную. А соцсетей тогда, понятное дело, не было. Впрочем, и сегодня изменилось многое, но не все. Картошечка и огурчики В лихие 90-е здание "Гудка" было продано-перепродано, а потом снесено. Многое изменилось, только огромные расстояния остались. И по-прежнему проводники носят в легендарных фирменных подстаканниках горячий чай. А те, кому по билету не полагается обеда, обходятся тем, что куплено на станциях, Рыбка всякая, картошечка в укропе, солёные огурчики, ягоды. Ребятишкам, святое дело-мороженое, лимонад и шоколадки. Пиво и курочка И обязательно брали на станциях местное пиво. А потом спорили, чьё, какого региона, пиво лучше, делая большие глотки и закусывая историю географией и экономикой. Пена пивного патриотизма сходит, когда соседи разворачивают жареную курочку, и вагон буквально пропитывается её дурманящим запахом. Под стук колес на царь-куру дружно и весело наваливается все купе. Ломаются куриные косточки, хрустят солёные огурчики и бьются варёные яйца, а на острых языках перемалыааются чьи-то кости. Кто-то будет пить чего покрепче, а потом - курить в тамбуре, оглядываясь на строгую проводницу. Завершаю Впрочем, сейчас все больше трапезничают по очереди. Одни едят, а другие деликатно выходят из купе и глядят в окно. Где проносятся полустанки и переезды, рощи и поля с полезным и сорным разнотравьем. Где начинается посевная или заканчивается уборочная. Где на закатном солнце блестят купола храмов. Где мелькают домишки, дома, и домищи - с признаками достатка и роскоши и совсем наоборот. Где проскакивают огородики и огородища- аккуратные и ухоженные и заброшенные. Где на огородах хлопочет хозяйка, неодобрительно поглядывая на хозяина, который ковыряется в гараже или стоит с удочкой у озера: "соседи все давно вскопали, а мой хоть бы у шурина культиватор взял! Но хоть бы хны..." Где топятся бани и баньки. Где из леса мужик везёт то ли валежник, то ли деловую древесину - издалека не видать. Где наперегонки с поездом мчатся на великах дети. Где живёт и здравствует великая и многоликая Россия. С её просторами и расстояниями. Впрочем, если разобраться, это путь от себя к себе. " До какого года нам выписан билет?... Никому не ведомо. Радуйся, молись. Чтоб большими бедами ОБОШЛА нас жизнь"..