Всё-таки Стругацкие – мастера слова. Мы уже это не раз говорили и скажем ещё. Картины, которые они рисуют, красочные и живые, каждую из них можно рассматривать часами… По отдельности.
А мы идем дальше, и у нас новый эпизод:
«Румата поскользнулся на разбитой дыне и поднял голову. Он был на улице Премногоблагодарения, в царстве солидных купцов, менял и мастеров-ювелиров. По сторонам стояли добротные старинные дома с лавками и лабазами, тротуары здесь были широки, а мостовая выложена гранитными брусьями. Обычно здесь можно было встретить благородных да тех, кто побогаче, но сейчас навстречу Румате валила густая толпа возбужденных простолюдинов. Румату осторожно обходили, подобострастно поглядывая, многие на всякий случай кланялись. В окнах верхних этажей маячили толстые лица, на них остывало возбужденное любопытство».
Ну, чуть не упал дон Румата, и чего такого? С кем не бывает-то? Ну, лежала себе одна-единственная дынная корка на земле, и фукумизированный супер-боец на ней поскользнулся. Бывает. Мы не о том. Помните:
«Дон Сэра очень ловко сшиб с ног какого-то мужика и чуть не помер от смеха, глядя, как мужик барахтается в луже. Дон Тамэо вдруг обнаружил, что надел перевязи с мечами задом наперед, закричал: «Стойте!» – и стал крутиться на месте, пытаясь перевернуться внутри перевязей. У дона Сэра опять что-то отлетело на камзоле. Румата поймал за розовое ушко пробегавшую служаночку и попросил её помочь дону Тамэо привести себя в порядок. Вокруг благородных донов немедленно собралась толпа зевак, подававших служаночке советы, от которых та стала совсем пунцовой, а с камзола дона Сэра градом сыпались застежки, пуговки и пряжки»
Красиво? Да. Хара́ктерно? Ещё бы! Хорошо написано, профессионально? Никто и не спорит. Но как только мы пытаемся сложить картинки, ничего не выходит. Они замечательны сами по себе. В одном случае над толпой дворян прикалываются, а в другом случае «Румату осторожно обходили, подобострастно поглядывая, многие на всякий случай кланялись». Это точно одна и та же книга, один и тот же город? И вроде как бы люди идут с казни, понятно, что они прониклись властью… Только вот власть эта – серые штурмовики, которые всяких книгочеев и дворянчиков – терпеть не могут.
«Второй штурмовик торопливо хихикнул. Этакий жиденький, бледный парнишка, неуверенный, с прыщавой мордой, сразу видно: новичок, гаденыш, щенок…
– Что здесь произошло? – спросил Румата.
– За скрытого книгочея подержались, – нервно сказал щенок.
Верзила опять принялся сосать палец, не меняя позы.
– Смир-рна! – негромко скомандовал Румата.
Щенок торопливо вскочил и подобрал топор. Верзила подумал, но все-таки опустил ногу и встал довольно прямо».
Потрясающе! Не перестаем восхищаться коммунарами, созданными мастерством авторов. Это вам не «заклепка», это вполне осознанная прорисовка образа. Да, для нас с вами, пацан, пошедший в штурмовики – гаденыш. Вот только почему он гаденыш для дона Руматы? По идее, коммунар должен переживать по поводу того, что оболваненные дети идут в серые штурмовики. Пацан может вызывать жалость у коммунара? Наверняка. Но отвращение, брезгливость…
И ещё один момент, который тут возникает. Вроде как дворян и, в частности, Румату штурмовики побаиваются, лебезят, а тут… «Верзила подумал, но всё-таки опустил ногу и встал довольно прямо» - он подумал, а надо ли? Но потом всё-таки перестал сосать палец и соизволил обратить внимание на какого то дворянчика.
«На прыщавой мордочке расплылась неуверенная улыбка. Верзила заржал. Румата стремительно обернулся. Там, на другой стороне улицы, мешком тряпья висел на перекладине ворот труп отца Гаука. Несколько оборванных мальчишек, раскрыв рты, глазели на него со двора».
Мы пытаемся представить себе место и не понимаем. Штурмовики – в дверях лавки и в самой лавке Гука:
«Толпа уже рассосалась. Дверь лавки была сорвана с петель, окна выбиты. В дверном проеме стоял, упершись ногой в косяк, огромный штурмовик в серой рубахе. Другой штурмовик, пожиже, сидел на корточках у стены. Ветер катал по мостовой мятые исписанные листы».
На другой стороне улицы на перекладине ворот висит повешенный. При этом со двора на него пялятся мальчишки. Э… С какого двора? Того, что за воротами? То есть - другого дома? Так и представляется картина – штурмовики долбят в дверь, им открывает дородный мужчина… «Любезный, открой ворота, мы хотим повестить у тебя книгочея!»
Вспомним описание улицы Премногоблагодарения. Это «царство солидных купцов, менял и мастеров-ювелиров» с добротными домами, каменными тротуарами, лабазами. Лабаз – это или лавка, или склад, или навес или вообще сарай для вяления рыбы. В любом случае – это производственное строение. Вряд ли кто-то будет ставить его в столь дорогом и солидном месте, и вряд ли кто такое соседство потерпит... Ну не получается, не складывается образ Арканара. Что-то не то с градостроением и организацией города. Но идём дальше.
«Румата повернулся и пошел прочь. Добрый слабый Гаук… У спрута есть сердце. И мы знаем, где оно. И это всего страшнее, мой тихий, беспомощный друг. Мы знаем, где оно, но мы не можем разрубить его, не проливая крови тысяч запуганных, одурманенных, слепых, не знающих сомнения людей».
Почему?! Вот мы ставим себя на место прогрессоров… Нет, простите, учёных. У нас запрет на активное вмешательство, и мы никого не убиваем. Да не вопрос. Первое, что мы бы сделали, это подвергли дона Рэбе гипнообработке и выяснили планы на будущее. Если надо, повторили бы ту же процедуру с Вагой. Да с кем угодно. Никакого подавления воли, никакого вмешательства – только информация, чтобы можно было точечными воздействия корректировать развитие. Зачем эти обручи, зачем эти двести пятьдесят ученых-наблюдателей, если можно сделать так, что нужные люди сами будут поставлять информацию? Зачем обруч на голове Руматы, если дон Рэба будет с радостью носить перстень, который в молодости срезал с покойника, король будет носить родовую брошь и т.д. При описанной технологии землян вся – вся! – работа ИЭИ бессмысленна. Это работа ради работы. Причем это непродуктивная работа, с крайне низким КПД. Из-за этой работы гибнут местные люди, сходят с ума и гибнут земляне, а информации ноль. Вернее, она есть, но противоречивая и неполная.
Вообще, в обсуждениях нет-нет да звучит мысль: в книгах АБС «обоснуй» не главное. Главное люди, их отношения. Но простите, в отсутствии «обоснуя» все проблемы и все отношения выглядят искусственными, надуманными. Ладно, это был крик души.
Итак, что мы имеем:
Дом Румата едет встречать Будаха, но того нет, он пропал, вернее, похищен.
Дон Румата встречает Киуна и тот сбегает при сомнительных обстоятельствах.
Дон Румата встречается с Гауком, и в тот же день его казнят.
Нам одним кажется, что дону Румате надо думать не о том, что будет, если он поднимет восстание или убьёт дона Рэбу, а о причине происходящего? Нет, конечно, всё можно списать на слепую случайность, но тогда что вообще эти люди делают на чужой планете?
Кстати, это свойственно для мира Полудня. Две точки зрения, две крайности – Горбовский и Сикорски (ЖвМ и ВГВ). Либо толстовщина, либо паранойя, причем и то, и другое – в самых крайних проявлениях. Румата поражает своей неспособностью что-то делать. С его мнением не согласны коллеги – забить, у него увели человека – забить, убили человека, с которым он общался – да и пусть. Вот пара штурмовиков поржала, тут да, можно и сорваться, хотя нет – тоже забить. С каждой строкой психопат Абалкин становится всё более и более привлекательным: он хотя бы боролся. Боролся за свою работу, за свою точку зрения, за свое прошлое.
А Румата… Забегая перед скажем, что его портрет братья Стругацкие прописали весьма чётко, и последний срыв полностью укладывается в психологический портрет этого человека, эту мысль мы разовьём позже. А пока обратим внимание: Антон оперирует только понятием «убить». Он не способен не то что сделать что-то, он не может хотя бы додуматься о возможности переворота. Единственное, что укладывается в его голове: пойти и убить. Он даже последствия не может просчитать, а приводит чужие слова, трусливо соглашаясь с бездействием.
Какие выводы? Ну, о Румате всё уже сказали, скажем о городе. Его нет. Есть отдельные локации. Так позже станут делать компьютерные игры. Идёшь – бац, переход в другую локацию. Нет, понятно, что заниматься описанием всего города не надо, но должна быть некая логика, а не только красивые названия и красочные описания.
Предыдущие статьи по теме: Большой эксперимент, или Ошибка в базовой теории?, Двуликий Арканар, О странном гуманизме в мире Полудня, "Трудно быть богом" или "обыкновенный фашизм".