Пластическая хирургия. Интервью с заведующей отделением пластической хирургии МЦ "МЕДЕОР" Леонтьевой О.С.
Отделение пластической и реконструктивной хирургии в МЦ «МЕДЕОР» открылось с 2019 года.
Сейчас отделение занимает лидирующие позиции по масштабу проводимых операций и численности опытных пластических хирургов.
Мы взяли интервью у заведующей отделением Леонтьевой Ольги Сергеевны, чтобы познакомить читателей с нами подробнее, рассказать об основных принципах работы нашего центра и наших врачей.
– Любые операции можете делать?
– Да, весь спектр операций, которые существуют в мире. Можно сказать, наше отделение – самое большое на Южном Урале, в Челябинской области и по укомплектованности, и по возможностям. В штате шесть хирургов: кандидаты наук, врачи высшей категории, очень опытные специалисты. Можем проводить так называемые сочетанные операции, когда с одним пациентом одномоментно работают две бригады врачей – пластика лица делается вместе с пластикой тела.
– Это не слишком большая нагрузка?
– Нагрузка всегда оценивается – и нами, и лечащим врачом, и анестезиологом. Более того, несколько операций под одним наркозом – очень комфортно для пациента. Мало клиник, кто может себе это позволить. Мы – можем, потому что у нас большой оперблок с современным оборудованием, большой реабилитационный блок. Я не знаю, где еще есть такой арсенал.
Также мы можем проводить симультанные операции, когда хирурги двух разных отраслей вместе оперируют одного пациента. Например, мы оперируем вместе с гинекологами или абдоминальными хирургами. Пациентка хочет измениться – пришла на омоложение, и у нее плановая операция в гинекологии, киста яичника, эндоскопическое вмешательство, которое можем совмещать с пластикой.
– Какая у вас нагрузка? Вы каждый день оперируете?
– Да, каждый день и я, и мои хирурги. Бывают, конечно, выходные, но у нас много и бумажной работы плюс перевязки, поликлиническое отделение, где мы проводим осмотр, консультации.
– Сколько у вас палат?
– Отделение большое – десять коек, что значительно для пластической хирургии. У нас пациенты не лежат неделю или две, это плановая операция, люди сюда приходят здоровые, проводят сутки-двое, не больше, поэтому коечный фонд достаточно быстро меняется. Не имеет смысла лежать: пациент хорошо себя чувствует – уходит домой.
– Не страшно домой? Все равно же операция…
– Операции классические, особенно на лице, хороши тем, что ничего не болит. Где-то на теле – да, грудь, может быть. Но мы ведем пациента, круглосуточно на связи, телефон в открытом доступе, как у всех хирургов, мы их не выключаем вообще никогда.
– Пациент может звонить вам напрямую?
– Да, я считаю, что врач должен быть доступен для пациента. Меня удивляет, когда общение идет через ресепшен. Например, у пациента слетела повязка, и для него это катастрофа, он звонит напрямую, я успокаиваю, даю консультацию, говорю, что делать.
– Вы занимались наукой, соавтор монографии, соавтор пяти патентов на изобретения. Можете об этом рассказать?
– Да, конечно. Мы внедрили аппарат для ультразвуковой липосакции в практику онкохирургов. С его помощью врач видит пораженные лимфоузлы и сдает их прицельно на гистологию.
Дальше на этой теме защищено еще несколько диссертаций, потому что тонкое выделение лимфатической системы с помощью ультразвукового аппарата для липосакции, который микропрепарирует анатомические структуры, – это открытие. Я думаю, за этим большое будущее.
– А сейчас вы продолжаете научную деятельность?
– Пять лет назад у меня встал вопрос деторождения: я мама двоих детей, и вот мое детище – отделение пластической хирургии в клинике «Медеор». Наукой я больше не занимаюсь, я практический хирург. Люблю работать руками.
– Как развивается пластическая хирургия сейчас?
– Стремительно. В России особенно. Если раньше она была чем-то таинственным, доступным только для звезд, людей состоятельных, то сейчас не является чем-то сверхъестественным. Приходит большое количество пациентов, любой человек может сделать себе пластику.
– Кажется, все, что можно, уже придумали…
– Всегда с коллегами об этом думаем, но проходит время, и вдруг что-то новое открывается, хотя, конечно, больше это модификация – какого-то аппарата, который раньше использовался, какого-то шовного материала, каких-то техник.
– Например?
– Сейчас хирурги в основном идут на комплексный подход для решения определенной проблемы, то есть сочетают на одной маленькой зоне сразу несколько видов оперативного и неоперативного лечения, чтобы сократить период реабилитации у пациента и получить максимальный результат. Проиллюстрирую: пришла девушка с мешками под глазами. Раньше, лет десять-пятнадцать назад, мы бы просто сделали подтяжку нижнего века. Когда появилась трансконъюктивальная блефаропластика, возможно, сделали бы ее без разрезов. А сейчас комплексный подход. Мы можем сочетать трансконъюктивальную блефаропластику с липофиллингом (выведением собственного жира) для омоложения структуры нижнего века и скуловой области и одномоментно работать фракционным лазером. То есть за неделю-две человек очень преображается. Обычной блефаропластикой такого эффекта не добиться. Поэтому мы постоянно сочетаем: не примитивно одну операцию делаем, а со всех сторон пытаемся омолодить эту зону, с разных точек зрения – и инвазивных, и малоинвазивных.
– А как вы ведете себя с теми пациентами, которые недовольны?
– Максимально открыто. Человек же может быть недоволен по совершенно разным причинам. Если он недоволен качеством, исходом операции, мы должны до конца разобраться, есть ли нюансы реабилитации. В конце концов, пластическая хирургия стоит на самом последнем месте по уровню осложнений. Это мировая статистика. Плюс наших операций в том, что всегда можно сделать коррекцию.
– А если убрали больше, чем надо?
– Тоже есть меры. Для этого и существует пластическая хирургия. Мы же занимаемся не только чистой эстетикой, возрастными изменениями, но и рубцовыми (после травм, ожогов), у нас есть навык реконструктивных хирургов. Поэтому даже если к нам обращаются пациенты из других клиник с проблемой того же закрытия века, помогаем, знаем, как с этим бороться. есть специальные техники, пересадка кожи – арсенал большой. Нас не испугает. И поверьте, ни один хирург не стремится к тому, чтобы у пациента были осложнения. Относишься к своей работе, как к детищу своему, выполняешь каждый раз и радуешься вместе с пациентом, когда радуется он – ты получаешь точно такое же удовлетворение.
А если возникают проблемы, в семидесяти процентах случаев они связаны с психологией. Особенно когда человека не поддерживали на этапе принятия решения. Поэтому мы должны с пациентом общаться, быть с ним в контакте. Как раз отсутствие диалога вызывает очень много проблем.
– Пластическая хирургия – очень коммерциализированная область медицины. Как разделить необходимое и достаточное? Когда вмешательство пластического хирурга необходимо, а когда уже достаточно – кто скажет это клиенту?
– В пластической хирургии очень важен момент тонкого внутреннего чутья пластического хирурга, эстетическое чувство должно быть очень высокое. Нужно правильно определить показания к операции у пациента. И должна быть, конечно, внутренняя порядочность. Если я вижу, что пациенту не показана операция, я всегда говорю: «Вы меня должны убедить, чтобы я вас прооперировала». А это не так-то просто. Если я вижу, что показания к операции есть, что мы сделаем бьютификацию лица, приведем человека в порядок, тогда мы будем делать. Мы же можем любому человеку сделать любую операцию. Самую дорогостоящую. Но будет ли эффект?.. А когда человек получает результат, он удовлетворен, то и мы удовлетворены. Мы видим, что действительно омолодили, что человеку нравится, он рад и благодарен. Вот в чем смысл.
– Вы же можете сформировать потребность: «Доктор, я хочу блефаропластику». «Неплохо было бы еще и грудь подтянуть, а то она что-то повисла».
– Можем. Но я говорю еще раз: есть внутренняя порядочность хирурга, есть запрос пациента, его пожелания. Он может никогда не увидеть у себя обвисшую грудь. Зачем я буду формировать комплекс? Конечно, когда пациент меня спрашивает: «Что вы можете мне посоветовать?», вот тогда он дает мне, так скажем, пространство для размышления: «Вам сказать программу-минимум или максимум?» Если человек хочет услышать все, я разбираю от макушки до пяток.
– Стандарты красоты меняются?
– Конечно. Они все время меняются. Но мы за ними не спешим. К примеру, есть операции, которые последние десятилетия в топе у молодых девушек, по американской школе: высокая скула, запавшая щека… Не все с этим соглашаются, потому что это лицо более взрослой женщины, и я, например, таких операций не провожу.
– Вы отказываетесь?
– Да. Зачем старить молодую, юную, прекрасную особу? Отделение не стремится за новомодностью, которая повредит человеку в будущем. Это неприемлемо. Нужна честность в отношениях с пациентом. И я прямо говорю, почему отказываюсь оперировать: не могу портить красивое девичье лицо, делать вас искусственно старше. Поверьте, время быстро пройдет, и через пять лет вы будете именно так и выглядеть безо всяких операций.
– Потому что щеки впадут?
– Потому что происходят возрастная липодистрофия, истончение жирового слоя, идут гравитационный птоз и разобщение лица «по этажам», связочный аппарат лица растягивается из-за гравитации плюс генетика, структура скуловой кости меняется, это очень видоизменяет лицо. Мы наоборот должны работать на омоложение, предугадывать, как человек будет выглядеть, чтобы он лучше входил в свой тридцатилетний, сорокалетний рубеж.
– Можно делать операцию так, чтобы это не было заметно?
– Большинство людей, которых вы видите на улице, – прооперированные, просто вы этого не замечаете. Вы себе не представляете, какое количество людей, удачно прооперированных, ходит вокруг вас. Не должно быть «отпечатка» пластического хирурга на лице. И мы советуем: вы должны стать самой собой, только десять лет назад. Не видоизменять человека, не деформировать его лицо, разрез глаз, архитектонику лица. Мы должны просто немного время вспять повернуть.
– Какая у вас фишка?
– Фишек много, но для себя я выделяю работу с лицом, а также женскую интимную хирургию, не малоинвазивную, а оперативную.
– Напоследок: дайте рекомендации читателям.
– Правильно взвешивать свои возможности и правильно формулировать желание своих изменений во внешности. А нужны ли они, что они решат? Желание должно исходить изнутри, человек должен осознанно принять решение. Второе – выбор врача. И не только по отзывам в интернете, где может быть очень много нереалистичного негатива. Человек вышел после операции и пошел дальше жить своей жизнью, мало кто остановится и напишет что-то хорошее. А негатив точно напишут, если он будет. Поэтому ориентироваться по отзывам – все-таки нет. Если бы я не относилась к пластической хирургии и выбирала врача, я бы пришла к каждому лично. Есть такое ощущение – свой врач. Это доверие, даже психологически вы должны быть на одной волне. Если эта тонкая материя, эта ниточка поймана, успех обеспечен.
– Вы нормально отнесетесь, если клиент пришел к вам, затем к Иванову, Петрову?..
– Более того, я даже советую: сходите, выберите. Должно быть четкое понимание, что это ваш врач, вы на нем остановитесь и не пойдете больше никуда. И мои пациенты честно ходят, но потом пишут: был там-то, там-то, иду к вам. Мы же выбираем парикмахера, зубного врача, гинеколога. Пластический хирург в этом плане – не исключение.
Консультация пластического хирурга — бесплатная.
Возможна онлайн-консультация для иногородних пациентов.
Запись на приём по телефону: 8 (351) 214-57-64 или по ссылке в шапке профиля
_____________________
Подробнее об отделении пластической и реконструктивной хирургии: https://medeor74.ru/plasticheskaja-hirurgija/
Вконтакте: https://vk.com/medeor174 Одноклассники:https://ok.ru/profile/583881208625