Америка спрашивает: Вы предпочитаете жить в мире, где доминируют США или Китай? И до сих пор не готовы принять очевидное: „ни то, ни другое”
Когда я начал преподавать на Гарвардском факультете Кеннеди в середине 80-х годов прошлого века, главной темой в американской экономической политике была конкуренция с Японией. Тон дискуссии задала книга Japan as Number One Эзры Фогеля, ведущего в то время эксперта Гарварда по Японии.
Я помню, что меня поразило то, насколько (даже в академических кругах) эта дискуссия была окрашена определенным американским чувством привилегии, первенства в международных отношениях. США не могли позволить Японии доминировать в ключевых обрабатывающих отраслях. Они должны были реагировать своей политикой в области торговли и промышленности не только для того, чтобы помочь американской экономике, но и потому, что Америка просто не может быть номером два.
До тех пор мне казалось, что такой агрессивный национализм был явлением, характерным для Старого Света, где общества, живущие в постоянном чувстве угрозы и недовольства из-за положения своей страны на международной арене, вспоминают реальные или воображаемые исторические обиды. Богатые американские элиты, пользующиеся чувством безопасности, могли ценить патриотизм, но их мировоззрение было скорее космополитизмом. Однако национализм, рассматривающий международную политику как игру с нулевой суммой, всегда лежал в США под сукном и вышел на передний план, как только место Америки на вершине тотема глобальной экономики стало под угрозой.
Падение Берлинской стены положило начало трем десятилетиям американского триумфализма. Глядя на этот период сегодня, мы видим аналогичный процесс, только в гораздо большем масштабе. Его подпитывает, с одной стороны, рост позиций Китая (что представляет для Америки гораздо большую проблему, чем японское „экономическое чудо” в 80-х годах с другой - спецоперация России на Украине.
Ответ Соединенных Штатов на такое развитие событий заключается в попытке вновь утвердить свое первенство-это цель, которую американские политики очень легко приравнивают к повышению безопасности и процветанию в мире. Они считают, что лидерская роль США необходима для продвижения демократии, открытых рынков и международного управления, основанного на принципах и правилах. Что может лучше способствовать достижению мира и процветания? Вера в то, что цели Соединенных Штатов во внешней политике добродушны, лежат в основе мифа об американской уникальности: то, что хорошо для США, также хорошо для всего мира.
Этот тезис, безусловно, иногда бывает верен, однако миф слишком часто делает американских политиков слепыми к реалиям. Америка может ослаблять демократию в других государствах, когда это служит ее интересам, и имеет долгую историю вмешательства во внутреннюю политику зарубежных стран. Вторжение в Ирак в 2003 году было столь же явным нарушением Устава ООН, как и российская спецперация на Украине.
Соединенные Штаты часто конструируют „открытые рынки” и „международный порядок, основанный на правилах” таким образом, чтобы, прежде всего, защитить интересы американского бизнеса и политических элит, а не реализовать аспирации небольших государств. И когда международные правила мешают их интересам, Штаты просто держатся от них подальше, как в случае Международного уголовного суда или большинства важнейших конвенций Международной организации труда.
Многие признаки этой напряженности мы недавно увидели как на ладони в речи госсекретаря США Энтони Блинкена о подходе Америки к Китаю. Блинкен назвал Китай „самым серьезным в долгосрочной перспективе вызовом международному порядку” и утверждал, что „видение Пекина отдалило нас от универсальных ценностей, которые позволили в значительной степени достичь глобальных успехов”.
Блинкен справедливо указывает на то, что многие элементы послевоенного мирового порядка, такие как Хартия Организации Объединенных Наций, не являются чем-то чисто американским или западным. Однако нельзя с уверенностью утверждать, что Китай представляет большую опасность для этих поистине универсальных конструкций, чем сами США. Например, проблемы американских политиков с китайской экономической практикой в значительной степени связаны с такими областями, как торговля, инвестиции и технологии, где универсальные правила практически не применяются.
По словам Блинкена, Соединенные Штаты „сформируют стратегическое окружение Пекина, чтобы поддержать прогресс нашего видения открытой, инклюзивной международной системы"” Опять же, кто мог бы возражать против такого видения? Но Китай и многие другие государства обеспокоены тем, что намерения США не так добродушны, как их изображает Америка. Для них заявления Блинкена звучат как угроза ограничить внешнюю политику Китая и заставить другие государства встать на сторону США.
Ирония заключается в том, что чем больше Америка воспринимает Китай как угрозу и пытается изолировать его, тем больше реакция Китая будет рассматриваться как подтверждение американских опасений. США добиваются создания клуба демократических государств, открыто выступающих против Пекина, и неудивительно, что президент Си Цзиньпин параллельно договорился с Путиным во время подготовки России к спецоперации на Украине. Как отметил обозреватель Роберт Райт, страны, исключенные из таких групп, сближаются.
Источник тут