«Ноги так и рвутся в пляс», - это была первая фраза, которую мы, многочисленные гости ветерана войны, услышали из уст Станислава Адамовича Селецкого. На тот момент ему было 99 лет. До своего столетия он не дожил совсем немного.
В этом человеке была такая мощь, что он даже в свои 99 лет не производил впечатление беспомощного старика. Среди украшавших его грудь наград были орден Великой Отечественной войны II степени и медаль «За победу над Японией». Селецкий был артиллеристом-наводчиком 120-го минометного полка.
На войне Селецкий был серьезно ранен в колено. Оно потом тревожило его всю жизнь. Но в пляс все равно просилось. А его почти уже ничего не видящие глаза смотрели на мир таким прямым, цепким и даже моментами упрямым взглядом, что не оставалось никаких сомнений – твердый латышский характер Станислава Адамовича не под силу смягчить и целому веку.
Должности, занимаемые им после войны, были сплошь руководящим. Выучившись в свое время маслоделу, Селецкий некоторое время заведовал маслозаводом. Был он и директором ресторана, и директором детского дома, и даже главой райкома.
- Он очень трудолюбивый человек, этого у него не отнять, - рассказывала на той встрече одна из трех его дочерей Люба. – И он жуткий чистюля. Нас по этому поводу гонял постоянно – приучал к чистоте и порядку. Жили мы в большом доме с пристройкой, в которой были кухня и столовая. Всё это обогревалось двумя печками. Дров нужно было много. Так нам бревен привезут, отец с матерью их напилят, а мы в поленницу потом складываем. И вот уже стопка выше нашего роста. Отец зайдет, глазом стрельнет и говорит: «Неровно, заново». Бывало, что по два раза всё по новой складывали.
Опилок после заготовки дров в траве оставалось много. Такого Станислав Адамович в своем идеально чистом дворике потерпеть не мог. Все, даже самые мелкие опилки, тщательно выгребал граблями из травы. Полы в доме мыли каждый день. В огороде каждом травинке полагалось расти на строго отведенном для нее месте. Хозяйство у Селецких было большое: гуси, утки, свиньи и корова. За скотом глава семьи убирал сам. «А кто у вас во втором доме живет?» - спрашивали соседи Селецких. В нем не жил никто. Потому что и дома-то второго у них не было. Красивой постройкой с аккуратными окошками была баня.
Незаправленной кровати в доме Станислава Адамовича не могло быть по определению. Нечего не изменилось и на сотом году жизни. Как бы он себя не чувствовал, поднявшись с кровати, сразу её заправлял. Помощь, пусть даже и собственной дочери, Станислав Адамович принимал неохотно. Постриг его парикмахер, дочь начала пол подметать, а он ей говорит: «Что ж я сам подмести не могу?».
Послушать рассказ Станислава Адамовича о его военном прошлом нам не довелось. Говорят, что еще за пару лет до нашего к нему визита Селецкий выходил во двор, где вокруг него тут же собиралось много слушателей – соседей по поселку. Он рассказывал им о своей жизни, читал стихотворения и травил анекдоты. Но потом разговоры стали даваться ему тяжело.
«Разрешите идти?», - обратился к Селецкому председатель Совета ветеранов Николай Кулажин.
Николай Федосович в тот день привез Станиславу Адамовичу очередную медаль – в честь Дня Победы. Последнюю медаль в жизни Селецкого. Отдав Станиславу Адамовичу честь, Кулажин покинул скромно обставленную квартиру.
На самом деле не так уж важно, смог Станислав Адамович рассказать о войне или нет. Мы к нему не за этим ехали. Есть люди, с которыми просто хочется побыть рядом. Они как вековые дубы. Есть в них что-то такое, что словами не описать. Говорят, что нет на свете ничего крепче алмаза. Что для алмаза даже сталь все равно что глина. Селецкий был алмазом среди людей. И сверкала его душа всеми гранями, привлекая всех от мала от велика. В последний День рождения Станислава Адамовича на его телефон поступило 43 звонка. А самый юный член семьи – правнук Саша, которому тогда было два года – сбежал однажды из своей квартиры по соседству и уселся под дверью прадедушки, требуя, чтоб тот впустил и поиграл с ним в «ладушки».
#люди
#ветеран
#великаяотечественная
#русско-японскаявойна