Студенческие годы. Часть двадцать первая.
И вот наступило судьбоносное лето. Я сдавала экзамены, Слава тоже. И сама сдавала, и Свете, землячке моей подруги Оли, помогала. Не могу не написать об этом, поскольку она при мне сочинила стих, посвященный парню, который сидел напротив нас в публичной библиотеке, в читальном зале.
Что грустно мне, понять нетрудно:
Чуть-чуть рассеянный твой взгляд,
Глаза твои - озера чудные,
Сомненья тайные хранят.
Грустинки, вот уж точно льдинки,
Причуды снежных королев.
И я, опомниться успев,
Ищу в учебнике картинки,
Боюсь опять глаза поднять,
Виденье чтоб не отогнать.
А ты и брови уж нахмурил,
Уткнул в учебники свой нос.
И мыслей бег тебя унес
В науки, как кораблик в бурю.
А стихов у нее была бездна. Несколько общих тетрадей. Этот стишок я слету запомнила. Листочек со стихом Света положила на стол молодому человеку, когда он зачем-то отлучился. Вернувшись, парень долго читал ее послание, озираясь по сторонам, пытаясь отгадать, кто же автор стиха. Мы со Светой, опустив головы, тихонько за ним подглядывали. А парень очень красивый был. Я думаю, что ему было приятно получить такой подарок. Он сложил листочек и сунул его в нагрудный кармашек, улыбнувшись уголками губ.
Света совсем разучилась сдавать экзамены. Над ней дамокловым мечом висело отчисление из института. Мы с девчонками распределили предметы и готовились вместе с ней. Мне достался научный коммунизм. Вызубрив все, что было можно, экзамен она завалила. Другие экзамены тоже. Плачет напротив экзаменатора и ничего не говорит. Что-то случилось с ее психикой. Нашу Светлану из института отчислили за неуспеваемость. Крайне редкий случай на третьем курсе. Ей давали время для переэкзаменовок. Но, увы.
А я готовилась к свадьбе, которая была назначена на 10 июня. Проводить свадьбу решили дома у Славы. Его мать, Римма Ивановна, договорилась с кулинаром из ресторана о приготовлении блюд для свадебного стола. Мои родители должны были закупать спиртное.
Они приехали за два дня до свадьбы. При посадке в поезд в Ульяновске папа тащил огромный тюк с подушками, одеялами, перевязанный проволокой, и здоровенный чемодан с приданым. У мамы в руках была только сумочка. Она убежала вперед по перрону к поезду. Папа пыхтел с багажом позади. Провод, стягивающий подушки с одеялами, лопнул. Тащить тюк стало чрезвычайно тяжело. Он взвалил его одной рукой на плечо, вцепившись мертвой хваткой в ткань, и с невероятным усилием приволок приданое к поезду, проклиная все на свете. Кстати, в школе тоже шли экзамены, а папа, как директор, был председателем экзаменационной комиссии. Его кое-как отпустили. Родители опять же, как и Танюшу, подозревали меня в том, что я неспроста тороплюсь замуж.
За месяц до свадьбы мы заказали Славе костюм. Материал покупала я. Цвет ткани на костюм выбрала умопомрачительный - темной морской волны. Когда меня спросили, какой рост у моего жениха, я ошиблась на целых десять сантиметров. Вместо метр восемьдесят пять, я сказала - метр семьдесят пять. Но закройщик, спасибо ему, сумел выкроить так, что на все хватило, даже на накладные карманы. Из купленного в Пассаже кружевного полотна заказали рубашку с большим откладным воротом, как у певца Сергея Захарова. Так и говорили, заказывая. Туфли и ему, и мне купили в свадебном салоне. Со мной дело обстояло так: я, чувствуя свою вину перед родителями, что сорвала их с экзаменов, предложила не покупать мне платье, а использовать Танюшино. Оно мне очень нравилось. Фату с веночком купили в салоне. Наряд невесты получился замечательный. Я, кстати, и венчалась в Танином палантине на голове в 2011 году. Мне ее вещи приносят счастье.