Один из моих любимейших поэтов Джон Уилмот Рочестер, является потом эпохи Реставрации. Родился 1647 году в Великобритании. Скончался в возрасте 33 лет от сифилиса.
Изувеченный развратник
Как адмирал отважный, что в боях
Былых стяжал и славу, и почет,
На холм восходит с ломотой в костях,
Издалека завидев вражий флот,
Спокойно созерцает с высоты
Сражения безжалостный размах,
И отражают строгие черты
Воспоминанья о минувших днях;
И полыхает молниями взор,
Ночь бурная в очах нашла приют,
К жестокой битве, всем наперекор,
Взволнованные помыслы бегут.
Что ж, час придет, когда и я, дрожа,
Ослабленный болезнью и вином,
Оставлен буду штормом кутежа
На безмятежном берегу пустом.
Простится ненадолго боль со мной,
Когда, вглядевшись в темный горизонт,
Увижу я, как вы ведете бой,
Страша врага раскатами острот.
Пусть доблестных моих увечий вид,
Виной которым дерзостный стал пыл,
Солдатов молодых не устрашит.
Я за утехи щедро заплатил.
И те юнцы, что уж достойны пить,
Покинувшие скучных круг забав,
Порока дух мой смогут ублажить,
Раскаявшись и кубок в руку взяв.
Набегов наших живость и размах
Пусть моралисты заклеймят гурьбой –
Я кровь зажгу в них, речь ведя о днях,
Когда мне ненавистен был покой.
Как шлюх брал в плен, вершил борделей штурм,
И стражу вокруг пальца обводил,
Как окна бил; как дерзостный мой ум
Недугов ярких море породил.
И пусть юнец, почувствовав запал,
Припомнит наших оргий жар былой,
Когда все поцелуй один решал:
Как роли разделить между собой.
И те, чья кровь, в ответ моим словам,
Неистово по жилам побежит,
Помчатся поджигать старинный храм,
В угаре пьяном утопив свой стыд.
Как дипломат, нашедший свой оплот
За немочи глубоким, верным рвом,
Других сражаться прочь отправит тот,
Кому осталось быть лишь мудрецом.
Сатира против Разума и Человечества
Коль мог бы я (кто ныне человек,
И существо престранное вовек),
Надеть, как дух, свободою мне данной
Любую плоть и облик взять желанный,
То стал бы псом, медведем, обезьяной,
Но только не тщеславной тварью сей,
Гордящейся разумностью своей.
Измыслит он, хоть чувств имеет пять,
Шестое, чтобы те опровергать,
Надёжному инстинкту предпочтёт
Он разум, заблуждения оплот,
Тот разум, ignis fatuus души,
Что, чувства позабыв, бредёт в глуши
Среди опасных топей непролазных,
Сквозь тернии своих ошибок разных.
Ползёт поборник разума с трудом
На горы дуростей в мозгу своём;
Об мысль споткнувшись, словно о вериги,
Летит в сомненья море он, где книги
Ему дают возможность средь глубин
Плыть в пузырях учений и доктрин.
В надежде свет увидеть на просторе,
Химеры пляшут в его мутном взоре
И тянут к вечной ночи на изморе.
И дружно старость с опытом ведут
Его до гроба, чтоб он понял тут:
Как после долгих поисков в мученье,
Он прожил жизнь в полнейшем заблужденье.
Разумная машина средь дерьма,
оть и гордился остротой ума.
Он пойман спесью, как простак – жульём,
Чтоб жалким стать в желании своём.
И мудростью своей он губит счастье
В стремленье мир познать – не взять со страстью.
И тщетно остроумие его –
Довольствовать собою большинство.
На умников глядят, как на бл----,
Попользуют и гонят из дверей.
Хлыщи уйдут – сомненья остаются,
Пугая нас, что горести вернутся.
Опасное оружье – остряки,
Их любят, восхищаясь, дураки,
Кого влекут губительные басни;
Но к остроумцам нет у нас приязни,
Ведь вся их злость исходит из боязни.
Решился кто-то из святых отцов
Испытывать меня. Сэр, я готов!
«Вы эти строки, что писал в раздумье
Я против жёлчных шуток – остроумья
Мне поясните. Но в своей заботе
Не будьте слишком строги к сей работе.
Возможно, муза бедная моя
Пригодна к ней, ведь исстрадался я
От остроумья, и ему судья.
Я бичевал его, как только мог,
Но Вы мне – стой! – сказали как знаток,
Чтоб повернуть чернил моих поток:
«Ваш гнев и скудный ум толкнул опять
Вас Разум с Человечеством ругать.
О, человек! Ведь Небом только он
Бессмертною душою награждён.
Eго Создатель сотворил великий
По образу божественного лика –
В прекрасном теле разум засверкал,
И человек всех тварей выше стал.
Ведь разум, окрыляя нас, даёт
Вне ощущений нам свершить полёт
В познанье тайн, постигнув дерзновенно
Просторы пламенеющей вселенной,
Небес и Ада изучить глубины,
Надежд и страхов выяснить причины».
Вскричал я, мы об этом узнаём,
Читая Ингело хвалебный том,
Труд Патрика иль Сиббса монологи,
И этот разум презрен мной в итоге:
Сей дар волшебный – просто медный грош,
В нём бесконечность мира не найдёшь,
Жизнь разума – короткий бурный миг,
Он вечности блаженной не достиг.
Он суетный виновник всех сомнений:
Создавши тайны, их находит в рвенье,
Наполнив скопом мыслящих глупцов
И школы, и бедламы городов.
Летит на крыльях разума пьянчуга
Познать предел божественного круга,
Вот так натёршись мазью заговорной
Летает ведьма старая проворно.
У этой власти высшей и незримой
Дела нелепы и невыполнимы,
Из-за неё мудрец, что сир и гол,
Простору мира бочку предпочёл.
И ныне есть магистры, чей удел,
Лишь мыслить, но никчемные для дел;
Ведь мысль дана руководить делами,
Нет действия – абсурдны мысли сами.
Деянье – счастье жизни и удача,
И тот осёл, кто думает иначе.
Пока я ложь суждений поношу,
Мой разум прав, и я ему служу:
Всё познаёт он через восприятье,
Добра и зла дарует нам понятья
И волей ограничивает страсть,
Чтоб в злодеянье грешное не впасть.
Ваш разум – путы, мой – творец услады,
Желаний груз для вашего – преграда,
Мой разум друг мне, ваш – утратил честь,
Он морит голодом, а мой даёт мне есть.
Ваш – дразнит аппетит вам всякий раз,
Но пища говорит: «Который час?»
И в этом сэр, отличье, а не блажь,
Не истинный хулю я разум – ваш.
Для всех мой разум истинный – колючка,
Так защитите вы его от взбучки.
Он горд, и философией идей,
Животными по сущности своей,
Он мудрецов-бездельников умней.
Те существа мудры на самом деле,
Кто верным средством достигает цели.
Коль джолер лучше зайцев убивает,
Чем Мерс в парламент стулья доставляет,
В юстиции охотничья собака
Была б мудрей политика, однако.
Разумней становясь из века в век,
Природу улучшает человек,
Чьи принципы верны и благородны,
Чьим нравам доверяли б Вы свободно.
Так дайте мне решение своё:
Кто ниже, человек или зверьё?
Зверь зверя ест, клюёт добычу птица,
Но злобный человек предать стремится,
Зверь ради пищи должен убивать,
Но люди люты – рать сражает рать.
Даны природой когти и клыки,
Чтоб голод зверя не зажал в тиски.
Но дружбой, смехом, похвалой, объятьем,
Жизнь человек испортит даже братьям,
Он сам себя ведёт к большой беде,
Забавы ради, но не по нужде.
За клёв, иль самку бьётся даже птаха,
Но человек вооружён из страха.
Но сам, боясь меча не напоказ,
От страха предаёт он каждый раз.
Обычный страх, источник каждой страсти,
Кичится честью, славою и властью,
Той властью, у которой в рабстве он;
Лишь для неё он смел и исступлён;
Лишь для неё он составляет планы,
Он щедр, и добр, и вежлив неустанно,
И надевает маску мудреца,
И действует с притворством без конца.
Но жизнь его страдальчески скучна,
Убогим лицемерием полна.
Так вот в чём суть идеи этой, право,
Где слиты мудрость, власть его и слава:
Свершает человек добро и зло
От страха, чтоб несчастье не пришло.
Без риска славой жить – нет лучше цели,
И трусами все стали б, коль посмели.
Где здравый смысл, там честности не жить:
Лишь плут себя умеет защитить.
Коль думаете Вы, что так чудесно
Среди пройдох играть стремиться честно,
Вас уничтожат.
И репутацию вам правдой не спасут,
Все плуты тут же крикнут: «Вы есть плут!»
Тот будет оскорблён и угнетён,
В злодействе кто не будет уличён.
Вот, сэр, в чём суть природы человека:
Все трусы и мошенники извека.
Ведь лжив, как видим мы, не сам предмет,
Подход к нему различен – вот ответ.
Вся сущность нашей темы обсужденья:
«Кто больший жулик с самого рожденья?»
Добавление
С негодованьем я швырнул сатиру,
Свой правый иск, в надменный облик мира,
Что дарит нас в тщеславье неустанном
Свободой ложною и праведным обманом,
И лжёт своим рабам, чтоб стать тираном.
Коль при Дворе, столь праведном, есть тот,
(Там праведных не видел я господ)
Кто свой подхалимаж направит вспять –
Не угнетать и бить, но защищать
(Ведь лесть, чья суть – фальшивые понятья,
Налог с того несчастного занятья);
Коль Вы найдёте честного во власти,
Чей хладный ум закабаляет страсти,
Кто двигает политику свою,
Дабы страну поднять, а не семью,
И гордо не берёт, чтоб жить в достатке,
Тайком через друзей продажных взятки –
Найдётся ль там священник с верой в Бога,
Кому вероучение подмога?
Не тот надутый гордостью прелат,
Кто, порицая грех, сулит нам ад,
Чья проповедь от зависти притворна,
И в дерзком красноречье непокорна,
Чтоб ум и королей бранить упорно.
Кто с кафедры своей обычно лжёт,
Наполнив клеветой и бранью рот,
И сплетничает о достойных жёнах,
Что, выпив, перессорились в салонах.
Не тот порочный клан, чьё достиженье
В обжорстве, спеси, алчности и лени,
Кто жаждет благ, благую жизнь браня,
И в искрах похотливого огня
Блуд с жёнами творит день изо дня.
Годов так через двадцать гордый взгляд
С высокой бросив кафедры, узрят
Они своих (все полприхода) чад.
И не старик-епископ бестолковый,
Чтоб власть в совете взять на всё готовый,
Фат величайший в восемьдесят лет,
Любитель пустяков, кто, выйдя в свет,
Как юный шут, показывает бурно
Своих любовниц и наряд мишурный.
Но кроткий, скромный, честный человек,
Кто, наставляя нас, бежит от нег,
Чья набожность докажет нам, что он
В божественные тайны посвящён.
Коль на земле есть муж подобный Богу,
Я отрекусь от критики. Ей богу!
Святыни тех достоинств я почту,
С народом их законы предпочту.
Ведь человек от человека, верю,
Отличен больше, нежели от зверя.
Любишь женщину? Осел!
Любишь женщину? Осел!
Тот достоин сожаленья,
Кто для утехи предпочел
Небес глупейшее творенье.
Пусть же слуги спины гнут,
В чреве копошась у ней –
Обеспечит этот труд
После пищу для червей.
Женщина, прощай! Не прочь
С грешным другом я бывать –
В вакханалиях всю ночь
Остроумье порождать.
Вина, сил, смеха дай – с лихвой!
И, коль от страсти мне не скрыться,
То милый паж, прелестник мой,
Даст фору сорока девицам.
#Проза #рочестер #стихи #сатира